Тридцать девять лет в почтовых ящиках. Мемуары научного сотрудника о работе и личной жизни - Алла Валько Страница 14

Как и на прежней работе, в научно-технической библиотеке я еженедельно знакомилась с новыми поступлениями технической литературы. Однажды в одном из журналов я увидела статью, посвященную расчёту балки с цилиндрической выемкой. В наших акселерометрах ДА – 6С и ДА – 6М использовался упругий подвес маятникового чувствительного элемента, представляющий собой систему двух параллельных торсионов с тонкими перемычками, образованными двумя цилиндрическими поверхностями, так называемыми Х-образными шарнирами. В целом упругий подвес представлял собой пространственную раму с произвольно направленной нагрузкой. Я загорелась желанием сделать расчёт жёсткости, а также ударной и вибрационной прочности этой конструкции.

Не без некоторых колебаний, как мне показалось, поскольку на предприятии, по-видимому, подобные попытки уже были предприняты, Илья Григорьевич дал согласие на проведение расчёта, и эта задача была включена в план моей работы. Я взялась за учебники сопромата. Одно дело – в течение четырёх семестров прослушать эту дисциплину в МВТУ, и совсем другое дело – применить свои знания на практике для расчёта характеристик реально существующего прибора. Расчётам на прочность при динамических нагрузках нас вообще не обучали. В случае возникновения у меня трудностей при решении задач, связанных с тематикой предприятия, мне совершенно не с кем было бы посоветоваться. Поэтому я начала искать людей, которые в случае необходимости могли бы дать мне квалифицированный совет.

Так я стала слушателем двух семинаров. Один из них проводился в Институте проблем механики (ИПМ), где с докладами неоднократно выступал выпускник МВТУ и МГУ Виктор Филиппович Журавлёв, начинавший свой трудовой путь в ЦНИИАГ, где я тогда работала. Второй семинар проводился в Институте механики МГУ, где руководителем семинара был член-корреспондент АН СССР Эдуард Иванович Григолюк. Именно в то время Виктор Журавлёв подарил мне оттиск своей статьи “К вопросу об оценках эффекта Магнуса”, опубликованной в сборнике “Доклады Академии наук СССР“, с дарственной надписью, а позже и свою книгу “Волновой твёрдотельный гироскоп”. Когда в 2003 году я поздравила Журавлёва с избранием его академиком Российской Академии Наук, он с иронией спросил: “Неужели тебе действительно интересно знать, что в Академии Наук проходили выборы и что я избран академиком?” Меня поразило такое недружественное высказывание, и с тех пор я с ним не общаюсь.

На обоих семинарах читались и обсуждались доклады по механике деформируемых сред. На семинаре Григолюка совершенно неожиданно для себя я встретила Ивана Дмитриевича Грудева и впервые услышала его доклад о созданной им теории расчёта пространственных стержней, ставшей основой его докторской диссертации. После доклада я подошла к нему и, представившись, напомнила, что около двух лет назад он познакомился с моей кандидатской диссертацией, в которой я использовала теорию тонких стержней, разработанную Евгением Павловичем Поповым.

Слушателями семинаров были выпускники МГУ, Физико-технического института, МАИ и других вузов, которые проявляли интерес к тематике этих семинаров. Среди них был и Анатолий Герасимович Горшков, чьё благосклонное отношению ко мне я довольно скоро ощутила. Поэтому после завершения расчёта жёсткости упругого подвеса акселерометра ДА – 6С (на что я потратила немало усилий) и оформления отчёта, который я сопроводила красочными эпюрами изгибающих и крутящих моментов, я обратилась к Анатолию Герасимовичу с просьбой посмотреть мою работу, поскольку чувствовала огромную ответственность за её качество. Убедившись в правильности выполненного расчёта, я предъявила его начальнику сектора Архипову и другим вышестоящим начальникам. Поскольку полученная мной расчётная величина жёсткости подвеса находилась в диапазоне значений, найденных практическими методами, я чувствовала большое удовлетворение от выполненной работы. Надо отметить, что и начальство вполне оценило моё усердие.

Главным делом моей жизни стала работа, в жертву которой я приносила абсолютно всё, в том числе домашние дела и заботу о семье. Устав от постоянного напряжения при решении задач, дома я не находила сил, чтобы поиграть с маленькой дочкой или позаниматься с ней английским языком, как об этом просила моя мама. Если вечером мы гуляли с Лилечкой в лесу, благо мы жили и живём в зелёной зоне Москвы, то в ответ на её вопросы, я просила её помолчать, о чём сожалею до сих пор. Правда, я готовила еду и убирала квартиру и в то же время всегда испытывала трепет перед взрывным характером мужа. Я знала, что если я начну выяснять отношения в семье, то не смогу сосредоточиться на работе, поэтому предпочитала ничего не менять в своей жизни.

Становление

В следующем, 1976 году я выполнила расчёт упругого подвеса акселерометра ДА – 6С на прочность при нагрузках, возникающих в рабочем режиме, то есть в полёте, а также при транспортных нагрузках. Результаты моей работы вошли в статьи “К расчёту упругих опор прецизионных акселерометров” и “О повышении ударной прочности упругих подвесов маятниковых акселерометров”, опубликованные в сборнике “Труды предприятий отрасли” и в журнале “Авиационная промышленность”.

Меня подключали к теоретическому решению практически всех вопросов, связанных с проблемами, возникавшими при разработке или испытаниях приборов, создававшихся в институте. Помню, что в сборочном цехе начали ломаться цапфы подвеса поплавкового акселерометра А – Л1, и начальник отдела дал мне задание разобраться с этой проблемой. Я знала, что в связи с поломками цапф заместитель главного конструктора направления Анатолий Васильевич Агапов дал сборщикам указание укорачивать их. Его соображения были вполне очевидными: чем меньше длина цапф, тем меньше изгибающий момент в их заделке на чувствительном элементе и величина максимальных нормальных напряжений в опасном поперечном сечении цапф и, следовательно, меньше возможность поломки цапф при одной и той же нагрузке.

Однако мне его соображения показались недостаточными, поскольку в рабочем режиме и при взлёте самолёта прибор испытывал динамические нагрузки – ударные и вибрационные. Но сначала я не могла теоретически обосновать свою неудовлетворённость решением Агапова укорачивать цапфы. В то время я посещала занятия физкультурой в спортивном комплексе на Гребном канале. Там же мы играли в волейбол. Я обратила внимание на то, что, принимая мяч, я приседаю и придаю определённое положение своим рукам, как бы увеличивая упругость своего тела. И тогда я поняла: чтобы воспринять ударную нагрузку, нужно увеличивать гибкость. В этот момент я осознала, что длину цапф необходимо выбирать, удовлетворяя одновременно двум противоречивым требованиям. Чтобы обеспечить прочность цапф при статических нагрузках, нужно действительно укорачивать цапфы, а чтобы обеспечить их прочность при динамических нагрузках, их длину нужно увеличивать, потому что в этом случае кинетическая энергия чувствительного элемента при ударе или вибрации воспринимается цапфой по всей её длине.

Проведя необходимое исследование, я показала, что значения критических нагрузок при ударе и вибрации, вызывающих появление в цапфах необратимых пластических деформаций, пропорциональны квадратному корню из длины цапфы. Верхним пределом, ограничивающим длину цапф, является обеспечение их устойчивости при воздействии динамических сжимающих нагрузок. Я пришла к выводу, что к уменьшению длины цапф следует подходить с осторожностью, проверяя каждый раз расчётным путём прочность укороченной цапфы при динамических нагрузках.