Последний бой Василия Сталина - Максим Алексашин Страница 14

Пытаясь унизить Василия как летчика, записавшийся выпускник Военно—воздушной академии имени Гагарина О. Смыслов (судя по названию академии — авиационный офицер) приводит в качестве примера бой, в котором Василий попадает под огонь немецкого самолета. Смыслов цитирует летчика—истребителя Сергея Федоровича Долгушина: «Однажды в бою он допустил ошибку, характерную для молодых летчиков, хотя был уже „стариком“. Погнался за „фоккером“, в горячке оторвался от Володи Орехова и был атакован шестеркой „мессеров“. Всей эскадрильей мы его выручали…». По мнению О. Смыслова, этот эпизод говорит о том, что Василий Сталин допускал ошибки в воздушных боях совершенно непростительные не только для командира полка, но и для «рядового летчика» (Смыслов О.С. Василий Сталин. Заложник имени. — М.: Вече, 2003. — стр. 139).

Далее, как, впрочем, и на протяжении всей книги огромные цитаты из собственных конспектов автора с поэтапным разбором ошибок летчика Василия Сталина. И так хочется поверить товарищу Смыслову, но… Случилось так, что я нашел описание этого боя в прессе. Даже в двух вариантах. Оба текста оказались интервью с самим Сергеем Федоровичем Долгушиным. Причем первый текст до боли напоминал цитату Смыслова, только был он гораздо больше. Наш милый писатель О. Смыслов вырезал из цитаты именно то, что подходило для его книги и характеризовало Василия не с лучшей стороны. Что ж, попробуем вывести на чистую воду этого честного «биографа».

Закончим прерванный рассказ Героя Советского Союза С. Долгушина: «5 марта 1943 года в составе другой эскадрильи он (В.И. Сталин. — Авт.) сбил лично ФВ–190. А на другой день допустил ошибку, чуть не ставшую роковой. Погнался за «фоккером», в горячке оторвался от ведомого Володи Орехова и был атакован шестеркой «мессеров». Всей эскадрильей мы тогда его выручали, вернули на аэродром. Василий был полковником, комполка, а я капитаном — комэском. Но у нас в авиации чинопочитание не очень развито. Отвел я его в сторону, устроил свой «разбор полетов» и обматерил, как следует. Потом спросил: «Все понял?». Он ответил обезоруживающей улыбкой: «Ладно уж. Пошли ужинать». Вообще—то он был парень что надо. Мы его любили и даже немного гордились, что нами командует Сталин» (http://www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/stalin.html).

Я специально выделил ту часть воспоминаний С.Ф. Долгушина, которую использовал О. Смыслов. Но давайте проанализируем слова полного текста воспоминаний прославленного советского аса, которого «честный» разоблачитель Смыслов скрыл троеточиями. Во—первых, Василий Сталин накануне сбил самолет. Это никак не может характеризовать его как плохого летчика. Во—вторых, ошибкой принято считать отрыв ведомого от ведущего, а не наоборот! Командующий ВВС Юго—Западного фронта генерал Т.Т. Хрюкин в своем приказе по армии от 13 сентября 1942 года пишет: «Категорически запрещаю драться одиночно, драться всегда только парой, второму прикрывать хвост товарища, а первому — сбивать». «Задача ведущего сбивать самолеты, ведомого — надежно прикрывать хвост ведущего», — цитата Ивана Кожедуба. «Задача ведомого, — прикрывать своего ведущего от атак сзади» — утверждает Герой Советского Союза Александр Александрович Щербаков. Так что ошибку в данном случае совершил как раз ведомый Сталина — В. Орехов. Он не смог надежно прикрыть командира, хотя обязан был это сделать! В—третьих, заглянув в журнал боевых действий 32–го ГвИАП, опубликованный у того же О. Смыслова на 142–143 страницах, обнаружил, что в тот день, 5 марта 1943 года, это был уже третий боевой вылет Василия Сталина. Впервые в этот день он вылетал на Як–9 на прикрытие наземных войск в районе в 13:15 и провел в воздухе 40 минут. Затем, через час после посадки, который ушел на заправку самолета горючим и боеприпасами, в 15:08 очередной взлет, опять же на прикрытие наземных войск, который длился полчаса. Следующие пятьдесят минут уходят на очередную подготовку самолета, правда, очередной вылет состоялся уже на самолете Як–1 с номером 12, и вот он—то и попал в очередном бою в вышеописанную передрягу. В этот третий за день вылет на сопровождение штурмовиков Ил–2 Василий Сталин полетел уже порядочно уставший. По воспоминаниям летчиков Великой Отечественной после второго—третьего боевого вылета за день появлялась не просто усталость, а настоящая апатия. Например, Емельяненко в своей книге «Ил–2 атакует» рассказывает, что на третьем—четвертом боевых вылетах за день перестаешь ощущать ценность собственной жизни. Естественно, в таком состоянии человек может совершать ошибки. А писатель, закончивший авиационный вуз, должен понимать, что такую напряженную боевую работу не может совершить посредственный летчик. Уж не знаю, каким летчиком был сам Смыслов, да и был ли вообще, но исчерпывающий ответ на вопрос «какова цена такому летчику?», поставленный в его книге, я дал. И успокоиться пора бы, но нашел я еще одно описание этого боя из уст Сергея Федоровича Долгушина на все том же сайте «Уголок неба». Вот оно: «Дело было между Демьянском и Старой Руссой. Мы были восьмеркой или десяткой, а немцев — штук тридцать. Я оттягивал бой на свою территорию. Вдруг замечаю, какому—то Яку „фоккер“ заходит в хвост, вот—вот ударит. Я был в невыгодном положении, и стрелять прицельно не мог. Даже сейчас не пойму, как я вывернул, чуть не сломал машину, но „фоккера“ из хвоста выбил. Вгляделся — на Яке цифра 12 — Вася. Он погнался за немцем и оторвался от „каши“, а его ведомый Володька Орехов, позже Герой Советского Союза, мой командир звена, отстал от него. Бой прошел нормально, никого не потеряли, у Василия даже пробоины нет» (http://www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/dolgushin.html).

Из этого описания видно неравенство сил: восьмерка наших Яков против тридцати фашистских машин, то есть на один наш самолет приходилось примерно по четыре немца. В этом описании С.Ф. Долгушин уже просто констатирует, что В. Орехов оторвался от В. Сталина, не комментируя, кто прав, а кто не прав. Сам В. Орехов впоследствии стал Героем Советского Союза, асом, но никто же его не корит за отрыв от ведущего и не говорит, что Владимир Орехов был плохом летчиком. Так что давайте не будем вешать всех собак и на Василия Сталина. Бой завершился успешно, не пострадала даже машина Василия, а сам он открыл свой боевой счет. Это для нынешних выпускников военно—воздушных академий кажется большим несчастьем, что Василий Сталин не был сбит в том бою, а люди, окружавшие его во время войны и после, об этом не жалеют, а даже гордятся! Что же касается самих Долгушина и Прокопенко, то к сентябрю 1942 года, обладая примерно тем же военным опытом, что и Сталин в апреле 1943, они оба были подбиты, но выжили и добрались в свой полк, о чем есть свидетельства в журнале боевых действий. Так что война была для всех одинаково страшна, и в переделки попадали даже мастера воздушного боя.

Однако даже наличие сбитых самолетов автор книги «Василий Сталин. Заложник имени» подвергает сомнению: «Генерал С. Микоян считает, что сбитый Василию засчитали. В журнале боевых действий 32–го гвардейского полка в графе „состав группы“ (ведущий) под фамилией Сталин стерта другая, неизвестная фамилия. Подтертость хорошо заметна вблизи, но разобрать фамилию невозможно. В 1943 году засчитать сбитый самолет было несложно» (Смыслов О.С. Василий Сталин. Заложник имени. — М.: Вече, 2003. — стр. 138). Признаюсь честно, в отличие от О. Смыслова я не читал журнал боевых действий 32–го гвардейского авиационного полка, так как не имел того доступа к архивам, которые были у оплевывателя имени Василия Сталина. «Подтертость» тоже не видел. При подделке документов на бумаге при желании можно внести соответствующие исправления, но не станет, надеюсь, выискивать О. Смыслов «подтертости» в памяти боевых товарищей Василия. Они журнал своих боевых действий держат в голове. Написан он кровью товарищей, поэтому подделать его очень тяжело. Ссылка на фразу Степана Микояна заинтересовала меня, и я решил найти полный текст интервью и выяснить истинное мнение генерала о Василии Сталине: «Справедливости ради надо сказать, что отношение летчиков к Василию Сталину было уважительное и остается таким до сих пор. Спросите хотя бы у Долгушина. Вася опекал летчиков и хорошо к ним относился. Были редчайшие случаи, когда он хамил и наказывал, но в основном это было по делу. Кроме того, они чувствовали свою причастность, приближенность к сыну Сталина. Это морально влияло на них и до сих пор влияет. Правда, разговоры насчет того, что Василий Сталин много летал и сбивал немцев, это ерунда. Он был организатор хоро—ший, решительный. Умел подбирать людей…» (Драбкин А. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — Стр. 131, из интервью с Микояном Степаном Анастасовичем).