Николай и Александра - Роберт К. Масси Страница 14

У Николая вошло в привычку в конце дня приходить к Аликс в ее комнату: «Мы долгое время оставались вместе, она была удивительно нежна со мною… Так необычно – знать, что можешь без помех приходить к ней… Даже на ночь жалко расставаться».

Прошли десять дней блаженства, наступила пора разлуки. Последний вечер влюбленные провели в комнате Аликс. По стволам деревьев, росших под окнами, текли струи теплого весеннего ливня. «Вечер провел с дорогой Аликс у нее: ужас, как грустно, что приходится расставаться на долгое время. Как хорошо было вместе – рай!»

В поезде, который вез его домой, в Россию, с любовью и грустью в душе Николай разглядывал свое обручальное кольцо: «Аликс подарила мне кольцо; в первый раз в жизни воздел его на перст, самому кажется смешно… В Гатчино прибыли в 4.20. На станции вошли в вагон дорогие Папа и Мама, Ксения, Миша, Ольга и Сандро…» Император Александр III, только что вернувшийся с охоты на уток, не успел даже переодеться. Цесаревича уже ждали телеграммы от Аликс и королевы Виктории, на которые следовало тотчас ответить. Потом Николай пошел в парк с родительницей и подробно описал события.

Ему казалось, что май никогда не кончится. Он проводил время в прогулках среди кустов сирени, потом бегом возвращался к себе, чтобы написать очередное письмо своей невесте. Наконец в июне Николай поднялся на борт императорской яхты «Полярная звезда», которая через Балтийское и Немецкое моря доставила его в Англию. После четырех суток плавания, приближаясь к берегам Англии, Николай писал в дневнике: «Итак, даст Бог, завтра увижу снова мою ненаглядную Аликс… Схожу с ума от этого ожидания. Встали на бочку в Гревзенде. На экипаже доехал до станции». «Полетел на экстренном поезде в Лондон… Приехал в Walton… и в 3¾ встретился с дорогой Аликс», – записал Николай. Особняк в Уолтон-на-Темзе принадлежал старшей сестре Аликс, принцессе Виктории Баттенбергской. Целых три дня, надолго запомнившихся молодым влюбленным, они отдыхали на берегу реки, плавно катившей свои воды. Гуляли по зеленым лужайкам, ели фрукты, собирали цветы в окрестных полях. Сидели на траве в саду под старым каштаном; Аликс вышивала, Николай читал вслух. «Все время были на воздухе благодаря летней погоде, и днем катались на шлюпках вверх и вниз по реке, вылезая на берег в траву, где заваривали и пили чай. Une v́eritable idylle [12]», – писал цесаревич матери. Много лет спустя Николай и Аликс в мельчайших деталях вспомнят те три удивительных дня, проведенных в английской провинции, и при упоминании Уолтона на глазах у Аликс появятся слезы радости.

Прошло трое суток, и молодой паре пришлось оставить особняк, где они купались в счастье. В Виндзорском замке их уже ждала Granny – королева Виктория. Император Александр III прислал собственного исповедника, протопресвитера И. Л. Янышева, которому не терпелось начать приобщение к православной религии принцессы Алисы. В Виндзоре Николай преподнес своей нареченной подарки: перстень с розовой жемчужиной, ожерелье из крупных розовых жемчужин, цепочку-браслет с крупным изумрудом и брошь, украшенную сапфирами и алмазами. Самым роскошным было жемчужное колье – подарок Александра III своей будущей невестке. Оно было изготовлено знаменитым придворным ювелиром Фаберже и оценивалось в 250 000 рублей золотом. То был самый крупный заказ, полученный Фаберже от императорской семьи. Разглядывая эти сокровища, королева Виктория качала головой: «Смотри, Аликс, не возгордись».

В то лето в Англии стояла неимоверная жара. Николай выезжал из Виндзорского замка утром, когда было еще прохладно. Ему нравилось прогуливаться рысцой на лошади по «аллее королевы Анны» – излюбленному маршруту для верховых поездок, – окаймленной с обеих сторон могучими деревьями, и скакать по полю галопом, «как угорелый». К десяти часам Николай всегда возвращался и вместе с Аликс и королевой пил кофе. Обед был в два часа, после него все расходились кто куда, пытаясь спрятаться от жары. До чая Николай и Аликс катались в шарабане по аллеям Виндзорского парка, вдоль которых росли вековые дубы, и восхищались цветущими рододендронами. Наследник писал императрице: «Жаловаться я не могу. Granny очень любезна и даже позволяет нам обоим кататься вместе». Когда становилось прохладнее, они вместе с гостями ужинали на балконе или террасе и слушали музыку, исполняемую во дворе замка. Однажды, когда из Лондона приехал скрипач, Аликс аккомпанировала ему на рояле.

Несмотря на занятия с отцом Янышевым, Аликс часто заглядывала в комнаты Николая. Цесаревич извинялся перед матерью за то, что не пишет чаще. «Каждую минуту, – оправдывался он, – мне хотелось подняться и заключить ее в объятия». Очевидно, во время одного из таких вторжений Аликс узнала, что жених ведет дневник. Она начала делать в нем записи и сама. Записи эти, чаще всего по-английски, поначалу были совсем коротенькими: «Много раз целую», «Благослови тебя Господь, ангел мой», «Навсегда, навсегда». Потом на смену им пришли стихи и молитвы: «Мне снилось, я любима, и, проснувшись, убедилась в этом наяву и благодарила на коленях Господа. Истинная любовь – дар Божий – с каждым днем все сильней, глубже, полнее и чище».

Видя себя предметом такого безграничного обожания, Николай решил рассказать невесте о некоторых эпизодах из прошлой своей жизни. Так зашла речь о Матильде Кшесинской. Хотя ей было всего двадцать два года, Аликс, как и подобает внучке королевы Виктории, оказалась на высоте. Она великодушно простила своего нареченного, но прочитала ему назидательную лекцию о том, что чистая любовь искупает грехи: «Что прошло, то прошло, и к нему нет возврата. В этом мире мы все окружены соблазнами, и когда мы молоды, мы не всегда находим в себе силы устоять перед ними. Но если мы покаемся, Господь простит нас… Прости, что я так много пишу, но я хочу, чтобы ты был уверен в моей любви к тебе и знал, что я люблю тебя еще больше после того, как ты поведал мне ту историю; твое доверие ко мне меня так тронуло… Хочу всегда быть достойной его… Да благословит тебя Господь, мой любимый Ники…»

Зная о любви Николая к армии и строевым занятиям, королева Виктория то и дело устраивала военные парады и учения в Виндзоре. «1000 мальчиков, будущих матросов, отлично проделали гимнастические упражнения под музыку и затем прошли церемониальным маршем. Они все из Greenwich School», – вспоминал цесаревич. Он произвел осмотр шести рот гвардейского Колдстримского полка, офицеры которого пригласили его к себе на обед. В обычных условиях Николай охотно принял бы это приглашение. «Granny меня слишком любит и, как и Аликс, не желает отпустить от своего обеда», – объяснил он свой отказ в письме к императрице. В Альдершоте, огромном военном лагере, «в темноте при свете факелов четыре сборных хора прошли почетными караулами от четырех племен Соединенного Королевства, которые потом соединились», – записал в дневнике Николай Александрович. На следующий день он, облачившись в гусарскую форму, принимал парад. «На месте парада всего было собрано около 10 000 чел. После Royal salute началось прохождение, сначала конная артиллерия, кавалерия, пешая артиллерия и пехота… Парад закончился общим наступлением к флангу и гимном», – гласила запись в дневнике. Особенно понравились Николаю килты (юбки) и волынки шотландских полков.