Александр I. Самый загадочный император России - Сергей Нечаев Страница 14

В 1809 году М.М. Сперанский был произведен в тайные советники, что соответствовало чинам генерал-лейтенанта и вице-адмирала. Подобное возвышение "скромного труженика" заставило тогдашнюю аристократию и чиновничий мир вздрогнуть.

В том же 1809 году Сперанский обратил на себя внимание своей активной деятельностью по преобразованиям в государстве. При этом он явно находился под впечатлением своего знакомства с Наполеоном. Став заместителем министра юстиции, Сперанский приступил к коренной ломке существовавшего в России строя, и основанием для его проекта стали Кодекс Наполеона и французская Конституция 1799 года. Как отмечает В.И. Новаковский, после посещения Эрфурта он "очарован был как Наполеоном, так и всем французским. Из сравнения русского с французским еще яснее увидел он необходимость задуманных им преобразований в своем государстве, где все казалось дурно и потому требовало переделки".

Основной мыслью Сперанского была централизация власти. По его мнению, император должен был обладать всей полнотой власти, а под ним должен был находиться Государственный совет "как посредник между царской властью и прочими управлениями". Этими прочими управлениями должны были стать Государственная дума (законодательное учреждение), министерства (исполнительное учреждение) и Судебный сенат (судебное учреждение). Ниже должны были находиться местные органы: губернские, окружные и волостные.

Став любимцем императора, Сперанский почувствовал свою силу. Он с необыкновенным жаром взялся за дело.

М.М. Сперанский. Художник МЛ. Васильев

К сожалению, Сперанский был один и единомышленников у него было мало. Да и сама Россия, как уже говорилось, тогда еще не была готова к такой коренной ломке. В результате из всех его задумок увидел свет, по сути, лишь Государственный совет, торжественно открытый в январе 1810 года. По меткому определению великого князя Николая Михайловича, "на деле вышло, что гора родила мышь".

Но и Государственный совет — это было немало. И, естественно, преобразования и проекты Сперанского вызвали множество толков и даже порицаний, как это бывает и при всякой реформе, когда старое заменяется новым.

Конечно же Михаил Михайлович наделал немало ошибок.

В.И. Новаковский пишет:

"Финансовыми своими операциями, особенно возвышением налогов как мерою для покрытия государственных долгов, он возбудил неудовольствие и в народе; а враги, которых у него теперь было много, пользуясь этим, делали самые нелепые толкования исходивших от него бумаг по финансовой части. Но если Сперанский как человек во многом мог ошибаться, то нельзя было отнять у него самого пламенного стремления к добру, правде, ко всему возвышенному. Верный своему правилу: "не устрашаться ропотом, слухами или злословием, он бесстрашно шел к своей цели; а как государственный секретарь, пользовавшийся необыкновенным доверием императора, он имел полную возможность дать ход своим преобразовательным идеям, потому что он же проводил их через Государственный совет, а главное, подносил на высочайшее утверждение, причем при разногласии членов совета государь принимал его сторону".

С этими словами можно согласиться, но только отчасти, ибо император Александр легко увлекался какими-то идеями и какими-то людьми, поддавался влиянию, но при этом часто менял свои пристрастия и очень многое не доводил до конца. Долго продержаться с такой "поддержкой" было трудно, но Михаил Михайлович держался.

Затаенная вражда опаснее явной.

ПОПЫТКИ СОЮЗА С РОССИЕЙ

Великий князь Николай Михайлович отмечает:

"Хотя Бонапарт всячески старался заручиться симпатиями русского императора, несмотря на ряд неудач, но чаша и его терпения вскоре переполнилась".

Как это понимать?

А это следует понимать так: Бонапарт с его потрясающей способностью быстро ориентироваться в самой сложной обстановке сразу же понял, что "Франция может иметь союзницей только Россию". Этот вывод он сформулировал уже в январе 1801 года, а вот к пониманию этой истины он пришел еще раньше — где-то в начале 1800 года. Для будущего императора французов это было очевидно, но его заботило не отношение к этому во Франции, а то, как добиться союза с Россией, какими средствами, какой ценой?

Сначала расчеты Бонапарта строились на взбалмошном характере Павла I. При этом сам Наполеон был уверен: Франция и Россия "созданы географически, чтобы быть тесно связанными между собой". Интересы Франции и России практически нигде не пересекались так остро, как это имело место в отношениях между Францией и Англией.

Историк А.З. Манфред отмечает:

"Экспансия буржуазной Франции и экспансия русского царизма шли в главном по разным, несоприкасающимся направлениям. Огромная континентальная страна, простиравшаяся от Балтийского и Черного морей до Тихого океана, Россия как европейская и мировая держава была, естественно, заинтересована во всех вопросах Европы и мира. Но в ее политике по отношению к Франции не было тех имманентных противоречий, которые были присущи англо-французским отношениям. Следовательно, если и возникали разногласия по тем или иным вопросам (а они, естественно, должны были возникать), то они не затрагивали коренных интересов обеих стран".

Как видим, стратегический вывод Наполеона имел под собой весьма прочные основания.

Когда Павла I не стало, Наполеон был очень огорчен, но ему, вопреки ожиданиям, удалось найти пути соглашения с новым русским императором. Он послал в Россию с поздравлениями по поводу восшествия на престол Александра I умного и сдержанного Дюрока, который сумел понравиться Александру. Да и Александр Дюроку тоже понравился.

А.З. Манфред пишет:

"Оба молодые (им не было и тридцати лет), они сумели найти дружеский тон, умело дозируемый сознанием разницы положения. Переговоры быстро пошли вперед, и 26 сентября (8 октября) в Париже был подписан мирный договор между Французской республикой и Российской империей".

По мнению этого историка, "это был несомненный успех французской дипломатии, одна из крупных ее побед. Без нее. вероятно, не был бы возможен и Амьен".

Теперь, когда стало понятно, почему Бонапарт "всячески старался заручиться симпатиями русского императора", следует разобраться в том, из-за чего "чаша его терпения вскоре переполнилась".

Дело в том, что послом России во Франции с 1801 года был граф А.И. Морков. По словам Н.М. Карамзина, это был человек "знаменитый в хитростях дипломатической науки", и он считал необходимым противодействовать дальнейшему усилению Франции. Полагая, что разрыв с Францией и сближение с Англией соответствуют интересам России, он в 1803 году воспрепятствовал осуществлению плана Наполеона прибегнуть к посредничеству Александра I по вопросу о Мальте.