Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя - Лаура Адлер Страница 14

Выбрав девушку, клиент отправляется в третью залу, устланную другими коврами, с расписным плафоном, где на столах стоят вазы с живыми цветами, висят люстры, картины; мебель — низкие удобные кресла, оттоманки, диваны. Некоторые бордели славились своим экзотическим декором, особенно это вошло в моду в шестидесятые годы XIX века. Так, в одном борделе соорудили настоящий каменный грот с особенным, таинственным освещением; в другом особое внимание уделили ванным комнатам, где были устроены настоящие бассейны на манер тех, что имелись в восточных борделях, наконец, в самом знаменитом борделе, у Лувуа, была специально подготовлена анфилада пышно обставленных комнат для маньяков — любителей экзотики. Клиент, привыкший к комфорту своей буржуазной жизни, должен был испытывать в борделе дрожь от роскоши, он просто не мог не почувствовать себя на другой планете. В оформлении комнат хозяева борделей давали волю воображению. При этом в каждой имелись необходимые предметы мебели. Стены комнаты могли быть целиком зеркальными. Постель устраивалась по-разному: мог быть балдахин, черные занавеси, черное постельное белье, специальное освещение; все это придавало лежащей на ней девушке необычный вид, как будто бы перед клиентом лежит статуя из мрамора; кровать могла быть сделана в виде каюты на корабле, тогда рядом с ней устанавливалась ванная в форме морской раковины — все это создавало впечатление морского путешествия; она могла быть сделана в виде эскимосской хижины; вокруг постели могла быть устроена диорама, создающая иллюзию нахождения в далеких странах… В борделе "Шабане" клиенты записывались в очередь в японскую комнату, которая получила первый приз на Всемирной выставке, а также в комнату, оформленную в мавританском стиле, в которой клиент чувствовал себя султаном в серале, и, наконец, в комнату в стиле Людовика XVI, украшенную копиями медальонов Буше. Декор порой был настолько вычурным, что представлял для клиентов опасность; так, в 1876 году в борделе близ Оперы девушка и ее клиент получили травмы прямо в момент акта любви — на них упал сорвавшийся с потолка огромный хрустальный плафон. В борделях второго сорта украшения были менее навязчивы, но забота о комфорте клиентов и о их инкогнито велась столь же тщательно.

Бордель местного значения существует как в городе, так и в провинции; по сравнению с вышеописанными заведениями тут все чинно и мирно. В специально отведенных для таких заведений кварталах путник может ночью отличить бордель от других домов по свету в окнах: "На окнах полузакрытые жалюзи или тяжелые занавеси, открывающие лишь небольшой уголок окна, в котором можно разглядеть женское лицо — она улыбается… вечером лицо с улыбкой исчезает, и на его месте появляется фонарь, служащий своего рода маяком".

"Битва за окно" не прекращалась на всем протяжении истории проституции. Текущее состояние боевых действий отражают статус и имидж "продажной девки". Ведь в самом деле, чтобы вызвать у мужчины желание, ему нужно показать женское тело. С другой стороны, чтобы не оскорблять общественную мораль, бордель должен выглядеть как обычный буржуазный дом. Каким же образом в этой ситуации показать женщину во всей красе и сексуальности, одновременно делая вид, что данный дом — образец нравственности? Именно так и появляется бордель, "закрытый дом"… дом, замкнутый на себя, средоточие тайн, но одновременно обыкновенный дом для проституток, где каждый может купить себе удовольствие; это даже доходный дом, самые окна которого служат ему вывеской. В годы, предшествовавшие воцарению Наполеона, девушки стояли в окнах совершенно обнаженные; затем полиция пригрозила им за это тюрьмой. Поэтому им пришлось окна закрыть на замки, цепи у которых, однако, были сделаны достаточно длинными — под тем предлогом, что девушке нужно было как-то проветривать комнату. Больше полиции ничего сделать не удалось — не прошли ни занавеси, ни матовые стекла, ни прочее.

Едва клиент переступает порог, его встречает экономка, которая проводит его в салон, где он выбирает себе девушку. В салоне царит атмосфера спокойствия и достатка. В этих домах слуги также стараются предупреждать нежелательные встречи клиентов друг с другом, для чего предусмотрена специальная система звонков. В салоне девушки сидят одетыми: кто изображает замужнюю женщину, кто весталку, кто монахиню, кто пансионерку, кто кормилицу; все они ждут. Никто не удивляется, если кто-то из них краснеет или рассказывает вслух свои девичьи мечты. В комнатах для свиданий стоит простая, без перины кровать, иногда на соседнем столике стоят бокалы для вина. В каждой комнате есть отдельная туалетная комната с полным набором гигиенических средств и подведенной водой, обязательно есть клизма. Девушки выглядят покорными, даже слишком покорными: "Иногда они одеты в более или менее прозрачные пеньюары или экзотические костюмы, открывающие грудь и ноги; иногда на них выездные платья, какие носят в городе, некоторые со шлейфом, как у дам высшего света; и надо признать, что все это вместе — тела, отобранные интуицией бандерши, блондинки, брюнетки, большие, маленькие, крепко сбитые и стройные, чей белый цвет кожи порой оттеняет негритянка, грудь колесом, элегантные линии бедер, талии, раскованные и вызывающие позы, принимая которые, девушки стараются показать свои достоинства, — представляет собой разноцветную и очень соблазнительную картину".

Клиент колеблется. Бандерша повторяет: "Выбирайте на ваш вкус". В заведениях этого типа шик заключается в "ассортименте" иностранок. В салоне находится дюжина женщин, одна из них негритянка — обязательный атрибут "храмов любви", рядом с ней алжирка, гречанка, китаянка, немка, а дальше француженки из разных регионов страны. Последние в целом служат, так сказать, "приложением" к основному блюду. В таких борделях "делают все", и порой капризы клиентов заходят слишком далеко. Однако если "сотрудница" возражает против того или иного "упражнения", ее штрафуют. Как говорила г-жа Адель: "Да уж, они мастера изобретать разные хитрости. Богачи — они все сумасшедшие. Они были бы счастливы, если бы только у них было все в порядке с головой; к нам только такие и ходят". Маркиза Шуази в свое время проводила исследование, стучась в различные бордели и представляясь прислугой в поисках работы; она утверждает, что во всех борделях имелись комнаты пыток с самыми хитроумными приспособлениями и что в этих комнатах ежедневно устраивались оргии. Искусство секса становится к концу XIX века все более и более утонченным, и дома терпимости, в частности их обстановка, эволюционируют вместе с ним. В борделях оборудуются комнаты для тех, кого "работницы" зовут "чокнутые", а также комнаты, в дверях которых на уровне человеческого глаза просверлены дырки — для вуайеров и для клиентов, желающих передохнуть. Иногда комнаты оснащаются специальным стеклом, которое с одной стороны прозрачное, а с другой стороны выглядит как зеркало — в комнате пара занимается любовью и ничего не подозревает, в то время как в соседней комнате за таким зеркалом стоит вуайер и наблюдает за ними. Желание клиентов видеть любовь без необходимости в ней участвовать заставляет бандерш придумывать комнаты, где на крутящемся столе стоит или сидит девушка, принимающая откровенные позы, в то время как клиенты смотрят на нее через щели в стене. Сила этих борделей заключена в их репутации, в их славе. Чем больше в данном борделе можно преступить запретов, тем более услужливым должен быть его персонал. Похоть всех сортов, извращения, осуществляемые в полном молчании, — ядовитый шарм проституток.