Викинги. Потомки Одина и Тора - Гвинет Джонс Страница 14

Возвращаясь к нашей теме, в свете сказанного «скандинавское единство», о котором мы говорили в начале главы, представляется некоей фикцией. Но география и антропология – это еще не все. Во многих других отношениях даны, шведы и норвежцы были очень близки. Они говорили на одном языке, исповедовали одну религию, соблюдали одни законы и имели сходные общественные институты. У них были общие культура и искусство, героические песни и исторические предания.

Существование единого языка убедительно доказывается сравнительным изучением современных скандинавских языков. Вессен пишет:

«По сей день между северными языками прослеживается очевидное сходство: это касается и диалектов, и литературного языка. Обратившись к изучению письменных источников и сохранившихся форм разговорной речи, мы обнаружим, что чем дальше мы углубляемся в прошлое, тем более похожими становятся языки. В конце концов они перестают отличаться совсем: остается древнескандинавский язык, родной язык всех северян, на котором говорили повсюду в Скандинавии вплоть до эпохи викингов».

Рис. 9. Древнегерманское золотое украшение с выбитой рунической надписью

На рисунке в центре этого шведского изделия изображен человек (только голова) на рогатом коне и большая птица. Вокруг выбита надпись, идущая от центра влево, до застежки; еще одна группа букв располагается в верхней левой четверти

Доказательством того, что во всей Скандинавии в древности использовался один язык, служат древнейшие рунические надписи: на наконечниках копий из Эвре Стабю (Норвегия) и Моса (Готланд); на ножнах, пряжке, гребне и оковке ведра из Вимосе (Фюн); на умбоне щита и наконечнике ножен из Торсберга (Шлезвиг). Все они относятся к 200–300 гг. Первые надписи на мемориальных камнях (bautasteinn) датируются IV в.; самая древняя из них найдена в Эйнанге в Валдресе (Норвегия). Эти надписи являются бесценным источником сведений о древнескандинавском языке. Они поражают воображение и порой ставят в тупик. На наконечнике из Эвре Стабю начертано одно слово raunija(R) – «испытывающий»; на фибуле из захоронения высокородной женщины в Химлингёйе (Зеландия) сохранилось имя WiduhudaR, вероятно, хозяйки; надпись на эйнангском камне гласит «DagaR paR runo faihido» – «Я (Даг) резал эти руны»; на камне из Мёйебро в Упплёнде (Швеция) над изображением воина на коне и двух собак написано «FrawaradaR ana hahai slaginaR» – «Фраварад на коне убит» или «Фраварад (лежит здесь). Ани одноглазый убит». На наконечнике ножен из Торсберга увековечены имена человека и меча: «OwlpupewaR ni wajemariR* – «Ультер: пусть Марр (меч) не щадит никого», а замечательный золотой рог из Галлехуса на юге Ютландии, ныне утраченный, хранил имя мастера: «ек hlewagastiR holtijaR (holtingaR) noma tawido» – «Я, Хлевагаст (Хлегест) из Хольта род сделал». В рунических надписях, сделанных несколькими столетиями позднее, в VIII, IX, X вв., прослеживается столь же убедительное сходство. Люди, вырезавшие руны на мемориальных камнях в Эггьюме в Норвегии (700–800 гг.), Главендрупе на Фюне в Дании (900–925 гг.) и Реке в Эстеръётланде в Швеции (900 г.), работали в одном стиле и использовали один язык, невзирая на то что эти надписи сделаны в разное время и отражают разные этапы развития первоначального древнескандинавского языка.

В эпоху викингов северные народы продолжали говорить практически на одном языке. Западноскандинавский диалект, который использовался в Норвегии (в западной ее части), Исландии и других краях, куда приплыли выходцы из этой земли, и восточноскандинавский, на котором говорили даны и шведы, более-менее сформировались к 1000 г. Далее они начали расходиться – как диалекты, а потом как отдельные языки, впоследствии и развитие каждого из них шло своим путем. Dons k tunga, поггагп tunga, noment mal стал достоянием овеянного легендами прошлого. Однако значение этого «языка данов», или «северного языка», не исчерпывается тем, что он был понятен всем скандинавам, что давало возможность жителям разных областей и тем, кто оказывался далеко за пределами родных земель, общаться друг с другом. Язык – отражение повседневной жизни. В нем находят выражение чувства, он служит инструментом для писателей и историков, законоведов и священнослужителей; на нем люди говорят о своих обычных заботах – о пахоте и морских скитаниях, о войне, торговле, охоте и домашних хлопотах, рождении и смерти, обо всем, что наполняет их жизнь от зимы до зимы. И здесь важно заметить, что «северный язык» был в ходу только на определенной, достаточно небольшой территории, начинавшейся за Эйд ером и заканчивавшейся там, где кончались норманнские земли. «Язык данов» имел мало общего с наречиями соседствовавших со скандинавами народов, будь то саамы, финны или славяне; и даже от германских языков их южных соседей отличался весьма сильно.

Рис 10. Камни с резными изображениями и руническими надписями в Сконе (Оле Ворм)

Из этих камней, зарисованных Оле Вормом в 1640-х гг., до нас дошли только № 1, 2 и 4 (найдены в Лунде). № 1 и 2 – мемориальные камни по братьям, на № 4 изображена, вероятно, великанша Хюррокин верхом на волке, поводьями ей служат змеи

Историческая закономерность или прихоть географии привели к тому, что на нем заговорили в Исландии, Гренландии и на островах Атлантики. Он звучал в устах торговцев, воинов и правителей в землях восточной Прибалтики, на берегах русских рек, у Черного моря и в Константинополе. «Северный язык» стал известен, быть может, даже слишком хорошо, на Британских островах и отзывался слабым эхом в стихах, написанных далеко на востоке у Иордана или на дальних западных берегах Ньюфаундленда и Лабрадора. Во все эти земли его «привезли», хотя по некоей иронии судьбы именно в Исландии «северный язык» достиг своего расцвета как «литературный», и именно там был записан основной корпус скандинавских легенд. Что касается собственно Скандинавии, то там «язык данов» служил, если можно так выразиться, щитом, оберегавшим культурное единство Швеции, Дании и Норвегии, поскольку благодаря ему народы этих стран могли чувствовать себя одной семьей, хотя не всегда сплоченной и дружной.

Примерно ту же роль играла древняя религия, ее обряды и стоявшая за ними мифология. Поскольку эту тему мы подробно обсудим в дальнейшем, здесь можно ограничиться одним кратким замечанием. Религия для северных народов являлась мощным объединяющим фактором по двум причинам: во-первых, это была их единственная религия и, во-вторых, до начала эпохи викингов они одни ее исповедовали.

Многие германские племена приняли христианство достаточно рано, некоторые даже подпали под влияние первых ересей. Вестготы, остготы, бургунды, лангобарды, алеманны отреклись от веры своих отцов; в 496 г. Хлодвик, король турнейский, воззвал к Господу, после чего Господь призвал Хлодвига, что привело к созданию объединенного франкского королевства. В Европе процесс христианизации неуклонно распространялся на все новые и новые территории. Все средиземноморские народы, с которыми викинги имели дело, были христианами; оставались еще мусульмане-арабы, но и их вера была монотеистической. Германцы и кельты, населявшие Британию, также исповедовали христианскую религию, а после того как Карл Великий силой обратил в новую веру саксов, границы христианского мира расширились до Эйдера. Но северные народы не спешили с переменами. Датский конунг Харальд Синезубый принял крещение в 965 г. и, пока его не сместил в 986 г. его сын Свейн, претендовавший на то, что обратил всех данов в христианство: отчасти так оно и было. В Норвегии христианская вера формально была принята большинством населения в правление Олава сына Трюггви, а фактически – в правление Олава Святого. Шведские конунги последними приобщились к новой вере, и хотя Олав Скётконунг со своей дружиной принял крещение в 1008 г., прошло еще сто лет, прежде чем знаменитое языческое святилище в Уппсале исчезло с лица земли. Но достаточно долгое время, пока не произошли эти перемены, Скандинавия оставалась единственным оплотом язычества в христианском окружении, и те, чье ремесло – ненавидеть, ненавидели ее за это. Северян же сам факт, что они не были христианами, связывал даже больше, чем поклонение Одину, Тору или Фрейру. Если древнескандинавский язык служил щитом, то древние верования были кольчугой скандинавских народов.