Япония. История страны - Ричард Теймс Страница 14

ТРАГИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ

Доблестный и статный, Есицунэ последовательно шел к собственной гибели, коей так желал завистливый Ерито-мо, чтобы обезопасить свою власть. Для многих японцев Есицунэ стал архетипом трагического героя, о котором — вместе с его преданным сторонником монахом-воином Бэнкэем — сложено немало историй и написано пьес. (Одна из легенд гласит, что Есицунэ уплыл в Китай, где стал известен как Чингисхан.) Как считается, место его гибели отмечает храм в префектуре Иватэ.

Войны Хэйкэ (они же — Гэмпэй) оказались богатым источником для сочинения рыцарских историй. Стремительный взлет и катастрофическое падение Тайра драматически описываются в «Хэйкэ Моногатари» («История Хэйкэ»), где постоянно повторяется мысль об иллюзорной природе власти: «...гордится человек, но только на краткий миг, подобный мечтам о весеннем вечере. В итоге даже самых могущественных сметут, как пыль перед бурей».

Сделав резиденцией правительства хорошо защищенный прибрежный город Камакура, в 1192 году Еритомо получил титул «Сэй-и-Тай сегун» («Великий воевода, покоряющий дикарей»), положив начало семи векам военной диктатуры. У Еритомо не было ни отваги Киемо-ри, ни обаяния безрассудного Есицунэ. Он был холодным, осторожным и расчетливым — так снова и снова побеждали те качества, которые стали формулой успеха Японии.

Сегунаты Камакуры представляли собой специфическую японскую форму феодализма, при которой административные институты бакуфу (буквально «полевая ставка») существовали независимо либо вообще заменяли собой аналогичные структуры императорского двора. Поддержание сегунатами порядка способствовало экономической экспансии. Началась и монетизация экономики, во многом благодаря импорту из Китая медной монеты: так, единственная миссия 1453 года, согласно записям, привезла 50 000 000 медных монет. Чтобы справиться с растущим объемом коммерции, появились регулярные рынки, гильдии торговцев, оптовая торговля и денежные ссуды.

Фигурка бога Дзидзо (ок. 1200-1250) из храма Тодайдзи (Нара)

Переезд резиденции правительства на восток помог распространиться изящной культуре Хэйан в провинциях. Особенно процветала скульптура. Развитие таких характерных для Японии форм буддизма, как нитирэн и дзэн, было противопоставлением национальных притязаний установившемуся господству китайских культурных норм. Чувство национальной идентичности (да и предназначения нации) еще более укрепилось и обозначилось в ходе обороны от периодических монгольских вторжений. Обессиленный борьбой с монголами, сегунат Камакура (1185-1333) был свергнут в результате заговора и сменен сегунатом Асикага (1338-1573), который расположился после 1378 года в округе Киото, Муромачи. Власть Асикага была гораздо слабее, этот период характеризовался гражданской войной, пиратством, восстаниями крестьян и неспособностью сопротивляться вторжению (к счастью, мирному) людей с Запада. Преданность еще восхвалялась, но все чаще случались предательства. Издавалось множество законов, но лишь немногие из них соблюдались. Старинные семейства угасли, их сменили «выскочки». Желая поскорее раструбить о своей славе, последние часто становились щедрыми покровителями артистов и мастеров. Жадная до материальных благ, консервативная в моральном и гибкая в культурном отношении, по словам Сэнсома, это была «эпоха брожения, а не распада».

Можно провести определенную параллель между Японией эпохи позднего средневековья и Италией эпохи Ренессанса: дикие войны и бессмысленное разрушение шли рука об руку с развитием удивительных новых форм культуры; в Японии это были блистательная драма Но и такие искусства, как аранжировка цветов, чайная церемония и садовый дизайн. Другая аналогия заключается в растущих стандартах личностного комфорта. В Италии начали пользоваться носовыми платками и вилками, в Японии полы стали покрывать татами (матрацами из соломы), добавлять в еду соевый соус, пить чай и принимать горячие ванны.

Личное господство Минамото было недолговечным. Ери-томо наследовали его сыновья (сначала Ерие, а потом Са-нэтомо), но подлинная власть перешла к его вдове и ее отцу. Они верховодили советом регентов, который учредили для защиты власти собственной семьи, Ходзе (по иронии, потомка Тайра). В 1219 году, с убийством любившего поэзию Санэтомо, линия Минамото оборвалась. В 1221 году «монастырский император» Го-Тоба, поддерживаемый землевладельцами западной части Японии, предпринял попытку напасть на находившихся на востоке Ходзе, но его силы были легко разбиты. Го-Тоба и его сын были изгнаны, их главные сторонники казнены, у проигравших конфисковали около 3000 домов и имений. Это событие использовалось для усиления той сети патронажа, от которой зависели бакуфу Камакуры. С тех пор пост сегуна формально занимали члены императорской семьи или Фудзивара, а правительством фактически руководили Ходзе, имевшие титул регента (сиккен, «держатель власти»). Сложность правительственной структуры еще сильнее запуталась с течением времени. Как в удивлении писал Кортаззи, «одновременно... был император и один либо несколько экс-императоров... и императорский регент, “диктатор” (кампаку), номинальный сегун и номинальный регент при сегуне (сиккен), а реальная власть осуществлялась бывшим сиккеном». Как ни странно, некоторое время эта система работала. И до настоящего времени в Японии, в том числе в среде крупного бизнеса, сохраняется традиция маскировать настоящую власть за вереницей формальных назначенцев. Происхождение еще одной характерной черты японцев — отдавать предпочтение коллективному принятию решений — можно также вывести из стандартной процедуры управления при режиме Камакуры, когда в государстве было три главных ветви власти: самурай-докоро (отвечавший за порядок среди 2000 вассалов Минамото); мандокоро (общая администрация) и монсудзе (суд).

Более важно, что управление из центра запутанной бюрократией позволило усилить контроль за провинциями. Воинов-вассалов назначали на административно-полицейские посты (сюго), чтобы они контролировали воєн-ных и пресекали беспорядки; дзито (главы земель) находились под прямым контролем бакуфу и имели право собирать налоги, обрабатывать новые земли, строить дороги и мосты и заведовать почтовыми станциями. Все занимавшие эти должности были связаны с правящим домом узами личной преданности, а также обязаны ему своими доходами. Сюго и дзито дополняли, а не подменяли собой власть таких императорских ставленников как наместники провинций, но с течением времени отодвинули роль последних на задний план. Соперничество юрисдикций и личная конкуренция создавали практически постоянную неразбериху, которая усугублялась природными бедствиями, необычайно часто приключавшимися в XIII веке. С другой стороны, бакуфу прикладывали все усилия для того, чтобы вершить беспристрастный суд, опираясь на изданный в 1232 году систематизированный кодекс феодальных традиций (Кодекс Дзеэй).