Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904) - Рафаил Мельников Страница 14

Выполненное с учетом всех замечаний спусковое устройство 21 октября освидетельствовала назначенная приказом командира Петербургского порта комиссия под председательством старшего судостроителя П.Е. Андрущенко. Предложив еще несколько страховочных мер в деталях устройства, комиссия решила: ““Рюрик” к спуску готов”.

Модель Крейсера I ранга “Рюрик”, изготовленная в 1892 г. в судомодельной мастерской Морского музея (ЦВММ)

Вместе с новыми и новыми проверками и доработками ответственного спускового хозяйства, промерами на Неве, выполненными петербургским лоц-командиром, углублением спускового пути и фарватера присланной из Кронштадта землечерпалкой немалые хлопоты заводу и всему портовому начальству доставляла сама организация церемонии спуска. Спуск нового океанского крейсера должен был стать весомым политическим актом, подтверждением намерений России играть все более активную роль в международных делах. В соответствии с высшим рангом церемонии (“в высочайшем присутствии”) в Главном морском штабе (ГМШ), как это было и при спуске “Полярной звезды” и закладке “Рюрика”, заново разрабатывались диспозиция кораблей на Невском рейде, готовились почетные караулы, уточнялись форма одежды, порядок салютования, состав и место распределения приглашенных и т.д. На завод возложили и обязанность заказать специальные пригласительные билеты (разного цвета сообразно рангу гостей). В императорской палатке, располагавшейся у ближайшей к воде оконечности стапеля (чтобы видеть прохождение корабля мимо), готовили убранство, чертежи крейсера и заказанную еще в декабре мастерским Морского музея модель “Рюрика” (впоследствии она, с согласия М.И. Кази, поступила в Морской кадетский корпус).

Накануне спуска на Неве заняли свои места по диспозиции салютующие корабли: паровые яхты Морского министерства “Марево”, “Стрела”, пароходы “Нева”, “Онега” и императорская яхта “Александрия”.

Спуск состоялся в назначенное время – 22 октября 1892 г. в строгом соответствии с церемониалом под грохот салюта кораблей, приветствовавших рождение первого из “серии крейсеров исключительно больших размеров”, как квалифицировался корабль в одном из документов МТК. Ровно в 11 ч 30 мин “Рюрик”, предварительно пересаженный со стапель-блоков на клетки спусковых дорожек, освободился от задержников и под уклон стапеля устремился к Неве. В считанные секунды на хорошо смазанных полозьях (со скоростью до 5-6 м/с) промчалась мимо царской палатки 5000-тонная громада крейсера и, вспенивая воду, врезалась в течение реки.

Загремели цепи сброшенных якорей, и корабль начал плавание – то постоянное, ни на миг не прекращающееся единоборство со стихией, которое не прощает его экипажу никаких изъянов техники и ошибок управления.

Спуск – это начало существования корабля как инженерного сооружения, и неспроста повсеместно и до наших дней дата его постройки всегда отождествляется с датой спуска на воду.

Первую в жизни корабля дату зафиксировал строевой рапорт командира П.Н. Вульфа, который в тот же день докладывал управляющему Морским министерством о благополучно состоявшемся спуске “Рюрика” на воду. По исстари заведенной форме (специально для “Рюрика” отпечатанной типографски), содержащей по обычаям деревянного судостроения сведения об уровне воды в трюме и “перегибе при спуске”, приводились в рапорте и данные о личном составе крейсера: 19 унтер-офицеров, 271 рядовой, 4 штаб-офицера, 13 обер-офицеров, 4 классных чиновника – все 18-го флотского экипажа. Вторым из четырех мичманов в обер-офицерском списке значился Петр Шмидт. Сын отставного контр-адмирала, он по ходатайству своего дяди вице-адмирала В.П. Шмидта (в1887-1889гт. командовал эскадрой Тихого океана) летом 1892 г. после отставки по болезни был вновь принят на службу. Так “Рюрик” стал кораблем юности Петра Петровича Шмидта, вошел в его биографию, в его сложный, но целеустремленный путь познания правды и борьбы за социальную справедливость, который спустя 13 лет привел его на палубу восставшего против царизма “Очакова”.

Итак, впереди – долгий, кропотливый и часто неблагодарный труд по достройке корабля, когда проектные изменения и переделки, заставляя “по- живому” резать уже сделанное, оборачиваются прямыми убытками и задержками работ. Немало ухищрений потребовало от наблюдающего осуществление запоздало созревшей в МТК идеи об установке на батарейной палубе “Рюрика” двух дополнительных броневых траверзов из плит толщиной 102 мм.

Прибавила забот и зима. До 13 ноября 1892 г., когда на Неве произошел ледоход, затянулось освобождение крейсера от полозьев и копыльев. Тут же под бортом крейсера пришлось вызволять из ледового плена застрявший после спуска водолазный барказ Петербургского порта, а вскоре и сам крейсер для погрузки изготовленных главных машин потребовал подвижки во льду вперед под заводской кран. Сложным оказался вопрос о выделении матросов для околки льда вокруг крейсера и своевременной уборке громоздившейся в палубах строительной щепы – напоминание об этом со стороны помощника начальника завода лейтенанта И.Ф. Бострема вызвало неудовольствие капитана 1 ранга П.Н. Вульфа, усмотревшего в обращении лейтенанта ущемление его командирских прав.

Пригласительный билет, выдававшийся участникам церемонии спуска крейсера “Рюрик”

Продолжал докучать заводу и такой ретивый администратор, как утвержденный наконец командиром Петербургского порта контр-адмирал В.П. Верховский. На сей раз он вознамерился, несмотря на возражение М.И. Кази, высказанное еще 20 апреля 1893 г., вменить заводу в обязанности расточку отверстия под носовой минный аппарат. Пришлось снова объяснять адмиралу, что в этой работе, как и при расточке отверстий для дейдВудных валов, важно не формальное соблюдение размеров по чертежу, а согласование растачиваемого отверстия с присоединительными и конструктивными размерами. Металлическому заводу – поставщику аппарата – пришлось эту работу взять на себя.

Мешала работе и техническая, и организационная немощь Петербургского порта. В нем не хватало кранов, барж, буксиров, складских помещений, водолазов и много чего другого. Все эти нехватки в особенности должен был испытать на себе “Рюрик”, строившийся на заводе, который, несмотря на казенный статус, в военном столичном порту числился на положении “чужого”. Броневые плиты с Ижорекого завода доставлялись на корабль поодиночке, так как взять больше не позволяла вместимость барж, да и выделялись они портом скупо и нерегулярно. Нарасхват был и постоянно занятый портовый плавучий кран, а заказ нового, понятно, был еще далеко. Даже водолаза для установки пробок к забортным отверстиям в подводной части “Рюрика” (это было в ноябре 1893 г.) сразу получить не удалось: он был занят этой же работой на закончивших плавание судах порта. Таковы были привычные, никого особенно не удивлявшие будни невского рейда, на котором “Рюрик” достраивался больше двух лет.