Поместье Даунтон. Начало - Маргарет Йорк Страница 15

– Да, дорогая. Тебе что-то нужно в Грэнтэмхаусе?

– Роберт, привези мне свежий номер «Кэсселлса»? – Глаза Эдит блестели, как у ребенка, которому могли купить заветную сладость. Роберт улыбнулся:

– Конечно, дорогая.

А вот мать уставилась на Эдит своим знаменитым немигающим взглядом:

– Эдит, мы же в трауре?!

– Я не собираюсь шить ничего нового, только посмотрю. Мне очень нравятся рисунки новых платьев.

– Моя дочь модистка! – патетически возвела взор к потолку Вайолет и тут же опустила его в пол. Потолок давно требовалось подновить и привлекать к нему внимание даже красноречивым совсем по иному поводу взглядом не стоило.

Впрочем, ковер на полу тоже не радовал. Дворец Даунтона требовал обновления от фундамента до крыши, он возведен на века, но и самым прочным постройкам требуется косметический ремонт. Разговор об этом с мужем у Вайолет заходил не раз, но денег не находилось.

Она так задумалась, что пропустила мимо ушей возражение Эдит:

– Вовсе не модистка, а художник! Сейчас женщинам доступны многие профессии.

Только рассеянность матери позволила леди Эдит обойтись без внушения по поводу глупостей в голове младшей дочери. Суфражистских идей в своем доме леди Вайолет допустить не могла, даже если их высказывала собственная дочь. Тем более если их высказывала собственная дочь!

Прогулки Эдит по окрестностям в сопровождении кого-то из лакеев, а то и двух, груженных мольбертом и ящиком с красками, в поисках натуры – это одно, но идея заниматься живописью профессионально и всю жизнь!.. У Эдит определенно способности, однако матери ее «мазня» категорически не нравилась, в ней отсутствовала тщательность старых мастеров, скорее цветовые пятна, «настроение», как называла это сама начинающая художница. Мать была более категорична:

– Мазня!

Вайолет безразлично, что это новый стиль. Она предпочитала «менее размазанную» живопись, которую не стыдно продемонстрировать в салоне приятельницам. И готова нанять для Эдит достойного учителя. Только где их взять, достойных? Дважды попадались такие же мазилы, которым впору заборы красить, потому разговоры об увлечении Эдит живописью леди Вайолет раздражали, а когда ее что-то раздражало…

Роберт незаметно вздохнул. В семье все по-прежнему… Поэтому когда Эдит сказала, что пойдет к себе, Роберт был даже рад. Они остались с леди Вайолет одни.

В малую гостиную, где они сидели у камина, вошел дворецкий с вопросом, не нужно ли еще чего-то.

– Если вы предупредили Томаса и конюха, то мне ничего больше не нужно. Я разденусь сам, Томас может идти по своим делам, коих у него всегда в избытке.

Роберт знал, о чем говорил, у Томаса в каждой деревне, где они останавливались, тут же возникала дюжина романов, за что камердинер даже бывал местными кавалерами бит. Но Томас неисправим, Роберт не сомневался, что ловелас уже назначил кому-нибудь свидание.

Леди Вайолет поморщилась, она вовсе не приветствовала панибратские отношения сына с его слугой, но пока ничего не говорила против, считая, что всему свое время. Больше Томасу не придется спасать жизнь своего хозяину, значит, и отношения изменятся.

– А Арчер пусть подождет меня, я позвоню, когда освобожусь.

Пожелав хозяевам доброй ночи, Бишоп величаво удалился. Конечно, горничная миледи подождет ее. А потом, уложив хозяйку, еще приведет в порядок одежду, приготовит все для следующего дня и только тогда отправится отдыхать сама, чтобы рано утром быть готовой по первому звонку предстать перед миледи бодрой и собранной. Слуги не имеют права спать столько же, сколько хозяева, особенно личные горничные или камердинеры. У них не бывает выходных, не может болеть голова или зуб, не может быть личной жизни.

Но если они согласны, то оказываются на ступеньку выше остальных слуг, не считая, конечно, дворецкого и экономки. Камердинера и личную горничную величают по фамилии, и даже говорят им мистер и мисс. То, что Томаса хозяин зовет по имени, скорее свидетельство их особых, почти дружеских отношений. Но мистер Бишоп предпочитал об этом не думать, у него хватало и своих забот.

Молодой граф решил осмотреть закрытую часть дворца и пришел в ужас, хотя постарался этого не показывать. Было от чего. Дворецкий надеялся, что хозяева пробудут Сезон в Лондоне, тогда можно будет сократить расходы на содержание Даунтона и пустить их на подновление тех же оконных рам, но лорд скоропостижно скончался, и никакого Лондона не будет. Миледи в трауре, ей не до визитов и приемов. Значит, придется крутиться, чтобы зимой отапливать хотя бы центральную часть и правое крыло как полагается.

Но большой дворец требует не только большого количества дров, слуг тоже нужно много. Если не зачехлять люстры, то с них нужно вытирать пыль, чтобы топить камины, нужны слуги, чтобы чистить их тоже…

Почему бы хозяевам не ограничиться малым домом? Дауэрхаус вполне приличный особнячок, в котором достаточно спален для их небольшой ныне семьи, можно прожить зиму. Комнат для слуг маловато, и кухня тоже непривычно мала, но уж это не проблема. Слуги как-нибудь разместятся по двое в комнате, а кухарке мисс Бикет не придется готовить для стольких гостей, как бывало раньше.

Об этом шла беседа и у леди Вайолет с сыном.

– На время работ мы могли бы переехать в Дауэрхаус. Нам троим места будет достаточно, а гостей пока не предвидится. Под предлогом ремонта можно никого не приглашать.

Леди Вайолет несколько секунд молча смотрела на пламя камина, потом вздохнула, что с ней бывало не так часто.

– Роберт, мы, конечно, можем переехать в Дауэрхаус и пожить там, но, боюсь, проблем Даунтона это не решит.

Мать подтверждала его худшие опасения: отец не ремонтировал Даунтон не потому, что не желал, а потому, что не было средств.

– Неужели все так плохо?

– Не знаю насколько, твой отец не очень любил делиться неприятностями, но, полагаю, гораздо хуже, чем ты ожидаешь. Думаю, требуются большие деньги…

– Я намерен встретиться и с мистером Уайльдом, коль скоро он вернется в Лондон. Если нет, то пусть архитектор оценит объем работы, буду знать, сколько мне нужно срочно заработать. Проект хорошо бы иметь сейчас, чтобы весной начать работы, иначе мы и к осени не успеем закончить.

– Это единственный повод ехать в Лондон?

Несмотря на равнодушный тон леди Вайолет, сын прекрасно понял ее беспокойство.

– Это не повод, а причина. Мне нужно как можно скорей оформить множество бумаг по поводу наследства, понять положение дел и восстановить полезные связи. Сидя в Даунтоне, я ничего не сделаю, ездить в Лондон все равно придется. Если желаешь, можешь поехать со мной, вам с Эдит было бы полезно развеяться.

– Нет, мы останемся в Даунтоне. Траур не то время, когда стоит показываться в свете. Все примутся наносить визиты и соболезновать, присматриваясь, чтобы увидеть у меня те чувства, которые желают увидеть. Кто-то скажет, что я скорблю, а кто-то, что втайне рада.

Конец ознакомительного фрагмента