Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция - Леонид Млечин Страница 16

Минут тридцать Устинов говорил нормально. А потом стал как-то странно запинаться. Все поняли: с министром что-то неладное. Казалось, он сейчас упадет. Соколов подошел к министру:

— Дмитрий Федорович, пора нам перерыв сделать. Устинов пытался еще что-то говорить, но помощник взял его под руку и увел. Убедили Устинова, что доклад закончит Соколов. Вызвали врачей. Чазов забрал Дмитрия Федоровича к себе в Центральную клиническую больницу.

Черненко приехал его навестить. Дмитрий Федорович, лежа на больничной койке, утешал генсека:

— Держись, Костя! Твоя болезнь обязательно отступит. Нам не пристало сдаваться…

— Ты-то как сам?

— Долго здесь лежать не собираюсь. Через несколько деньков оклемаюсь и на службу. Работы невпроворот.

Первый заместитель маршал Василий Петров рассказывал, как 20 декабря 1984 года раздался звонок по аппарату правительственный связи. Маршал снял трубку и услышал чей-то слабый голос. Петров даже не узнал Устинова.

— Я должен был лететь во Вьетнам на празднование 40-летия их армии, — сказал министр обороны, — врачи не разрешают. Вопрос согласован с Ле Зуаном и Константином Устиновичем Черненко, с моей всей группой летите вы!

— Я постараюсь с честью эту задачу выполнить, срыва не будет. Петров осторожно поинтересовался:

— Как у вас дела, Дмитрий Федорович?

— Воспалились легкие, но эту болезнь я преодолею, — ответил он тихо…

Лечение не давало эффекта. Прямо во время операции началось массированное кровотечение. Обычное переливание крови не помогало, прибегли к прямому переливанию. Подошла кровь присутствовавшего в операционной анестезиолога, его сразу положили на стол. Несмотря на все усилия медицины, Устинов погиб от нарастающей интоксикации.

Для Черненко это был удар.

— Я этого не ожидал от Дмитрия Федоровича, — с горечью сказал он.

Генсеку запретили присутствовать на похоронах из-за мороза. Но и ему самому оставалось жить считанные недели.

Когда умер Устинов, Горбачев находился в Англии и поторопился вернуться домой.

Всегда ходили слухи, что главным соперником Горбачева в борьбе за пост генерального секретаря ЦК КПСС был член политбюро и первый секретарь Московского горкома Виктор Васильевич Гришин.

У него были свои сторонники, которые верили в звезду своего шефа и не понимали тех, кто взял сторону Горбачева. Правда, никто точно не знает, действительно ли Виктор Васильевич Гришин рвался к власти. Возможно, он прикидывал свои шансы как многолетний руководитель самой крупной партийной организации страны. Но во всяком случае Михаил Сергеевич Горбачев точно считал своим соперником Гришина.

Виктор Васильевич Гришин окончил геодезический техникум и техникум паровозного хозяйства. Работал в депо, руководил партийной организацией родного Серпухова. Хрущев сделал его вторым секретарем Московского обкома, а потом председателем ВЦСПС. Профсоюзами Гришин руководил больше десяти лет, пока в 1967 году Брежнев не заменил им Николая Григорьевича Егорычева, первого секретаря Московского горкома, оказавшегося слишком самостоятельным.

Виктор Васильевич обещал превратить Москву в образцовый коммунистический город. Под этим лозунгом столичный партийный аппарат был выведен из зоны критики. Даже сотрудникам ЦК рекомендовали не звонить напрямую в московские райкомы, поскольку ими руководил член политбюро. Когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице — пусть даже по самому мелкому поводу, главному редактору звонил Гришин, и статья в свет не выходила… Городские партийные чиновники были еще хуже цековских — провинциальнее, малограмотнее, ортодоксальнее.

В феврале 1977 года заполыхал пожар в гостинице «Россия», погибли люди. Поговаривали, что это был поджог. Но следствие сразу же установило, что дежурный радиоузла, нарушая правила, работал с паяльником. Попутно выяснилось, что при строительстве гостиницы грубо нарушили правила противопожарной безопасности, она вообще не должна была эксплуатироваться до исправления роковых недостатков. Но написать об этом Гришин не позволил. Его устраивала версия о поджоге.

После смерти Брежнева позиции Гришина пошатнулись. На доме № 26 по Кутузовскому проспекту, где жил Брежнев, установили мемориальную доску. По этому случаю Московский горком организовал большой митинг, выступил Гришин. Но уже наступали иные времена, «Правда», а также другие газеты посвятили этому событию лишь коротенькие заметки. Речь столичного хозяина не опубликовали.

Шансов стать генеральным секретарем у Гришина было немного. Он нравился только узкому кругу своих приближенных. Внешность, манера вести себя выдавали в нем скучного и неинтересного человека. И, наконец, Виктор Васильевич был скомпрометирован громкими уголовными процессами.

Не любил московского секретаря и Андропов. Отношения у них, что называется, не сложились. Пока Брежнев был здоров, Юрий Владимирович держал свои чувства при себе. Когда настало время делить власть, Гришин оказался лишним.

Горбачев рассказывал, как летом 1983 года Андропов внезапно поручил ему разобраться, почему в Москве нет фруктов и овощей. Горбачев стал напрямую давать указания столичным властям. Ему немедленно позвонил Гришин:

— Нельзя же до такой степени не доверять городскому комитету партии, чтобы вопрос об огурцах решался в политбюро, да еще через мою голову.

Михаил Сергеевич ответил московскому хозяину не очень уважительно:

— Виктор Васильевич, вы чисто практический вопрос ставите в плоскость политического доверия. Давайте говорить о том, как решить этот вопрос. А мне поручено держать его под контролем.

Горбачев не сомневался, что в этой истории был политический аспект:

«В сложной, закулисной борьбе между членами руководства Гришин котировался некоторыми как вероятный претендент на “престол”. Поэтому в просьбе Андропова вмешаться в овощные дела столицы свою роль играло и желание показать неспособность московского руководителя справиться даже с проблемами городского масштаба».

Проще всего было испортить репутацию Гришина, разоблачив московскую торговую мафию. Выбрали Юрия Соколова, директора «Елисеевского» магазина. Его взяли, за ним последовали другие аресты. Комитет госбезопасности плотно занялся московскими делами. Тогда впервые заговорили о коррупции в столице. Соколова в Москве хорошо знали. В эпоху тотального дефицита все сколько-нибудь известные в столице люди старались с ним дружить — в надежде получить свою долю вожделенного дефицита.

Валерий Болдин вспоминает, как в его присутствии Горбачев разговаривал с Гришиным. Московский секретарь, вернувшись из отпуска, узнал, что в ЦК КПСС занимаются проверкой связей торговых работников столицы с партийным аппаратом.

Гришин возмутился вторжением в его епархию:

— Партийная организация МГК КПСС не может нести ответственность за всех жуликов, тем более недопустимы намеки на личные связи руководства города с Трегубовым, другими руководителями торговли…