Минин и Пожарский - Руслан Скрынников Страница 16

Царскую семью выволокли из дворца на площадь и держали там довольно долго. Вдова царица рвала на себе волосы и, громко рыдая, умоляла народ пощадить жизнь ее сыну. Толпа явно не могла прийти к единодушному мнению, что делать с попавшим в ее руки царем. Наконец посадские отвели Федора Годунова и его ближних на старый Борисов двор, только что основательно разгромленный.

Враги Годуновых спешили использовать падение династии, чтобы захватить бразды правления в свои руки. Больше других шумел Богдан Бельский. Он заявил о своих правах на власть в качестве «опекуна Дмитрия» и его «спасителя». Знаменитый опричник спешил вновь утвердиться в Кремле. Он собрал разбежавшихся стрелецких командиров и велел им расставить караулы подле ворот. Распоряжение оказалось нелишним. Посреди ночи в городе ударили в набат, и толпа поднятых с постели горожан вновь собралась у ворот Кремля. Распространился слух, будто сторонники Годуновых приготовили 400 лошадей и намерены увезти из столицы царскую семью. Убедившись в том, что Федор Годунов попрежнему сидит под стражей, посадские люди разошлись по домам.

Народное выступление покончило с властью Годуновых. Низы готовы были благословить «истинного» сына Грозного. Однако Боярская дума не спешила с изъявлением покорности самозванцу. Лишь 3 июня 1605 года Иван Воротынский повез в Тулу «повинную грамоту». Чтобы очистить столицу от родни низложенного царя, бояре отправили в Тулу вместе с Воротынским Андрея Телятевского, Сабуровых и Вельяминовых. Самозванец, ждавший главных бояр, был взбешен. На торжественном приеме он постарался унизить посланцев думы и допустил их к руке после атамана Смаги Чертенского, прибывшего с Дона. В шатре казаки ругали и бесчестили московскую знать. Более всего досталось зятю Семена Годунова Телятевскому. Его избили и еле живого бросили в тюрьму.

Петр Басманов спешил свести счеты с недругами. По его навету Сабуровы и Вельяминовы были ограблены донага и посажены в тюрьму.

Выступая из Тулы в Москву, Лжедмитрий дал почетные назначения кромским заговорщикам. Князь Василий Голицын и Борис Лыков повели в поход большой полк, Татев – сторожевой полк. Иван Голицын и Михаил Салтыков сопровождали Отрепьева в чине дворовых воевод.

Голицын и Лыков с донельзя поредевшими «полками» дошли до Серпухова и там сделали длительную остановку. Стараниями Бельского в Серпухове все было готово для приема высокого гостя. На живописных зеленых лугах раскинулся диковинный палаточный городок, издали похожий на настоящую каменную крепость. По краям «крепости» высились башни. Четверо ворот вели внутрь городка, где раскинулся огромный царский шатер. Прошло семь лет с тех пор, как в этих шатрах пировал нареченный на царство Борис Годунов. Теперь настал черед Гришки Отрепьева.

В огромном столовом шатре, дивно украшенном изнутри золотым шитьем, самозванец потчевал пятьсот гостей. Кого только не было тут! И великородная московская знать, и вольный донской атаман, и наемный сброд, готовый продать свой меч тому, кто больше заплатит. Новый властитель угощал всех по-царски. Бельский прислал в Серпухов кремлевских поваров и ключников с припасами из дворцовых погребов.

В лагере под Серпуховом самозванец принял главу думы князя Федора Мстиславского. Князь Василий Шуйский, давно уже пользовавшийся большим влиянием, чем Мстиславский, не удостоил нового государя визитом. Поглощенный своими делами, он послал к Лжедмитрию своего брата, князя Дмитрия Шуйского.

Готовясь вступить в Москву, Лжедмитрий решил убрать со своего пути последние преграды. Он назначил управлять Москвой князя Василия Голицына, путивльского «боярина» Василия Мосальского и «печатника» Богдана Сутупова. Петр Басманов сопровождал их с отрядом от Серпухова до Москвы. Новые правители, приняв ключи от Кремля из рук Бельского, начали с того, что низложили главу церкви. Патриарху велели явиться в Успенский собор в полном парадном облачении и там содрали с него митру и мантию, отняли драгоценный посох. Престарелый Иов плакал навзрыд. Из собора его вывели в простой монашеской рясе и, бросив в телегу, увезли в заточение в Богородицкий монастырь. Там в опричные времена начался его стремительный взлет. Теперь он вернулся в Старицу простым монахом. Так Отрепьев отплатил недавнему благодетелю, со свитой которого он впервые переступил порог думы в Москве. Иов слишком хорошо знал приметы Отрепьева, и тот спешил избавиться от него.

16 июня Лжедмитрий покинул Серпухов и в течение трех дней оставался в селе Коломенском у самых стен Москвы. Там он объявил, что не вступит в царствующий град, пока жив Федор Годунов. Голицын и Мосальский не ждали повторного приказа. Через четыре дня после разорения Борисовой могилы Голицын вместе с несколькими подручными явился в тюрьму, где содержались низложенный царь Федор и его мать. Вдова Бориса обмерла от страха и не оказала сопротивления. Федор Годунов отбивался с редким упорством и мужеством. Четверо палачей долго выкручивали ему руки, стараясь набросить петлю на шею. Наконец они задушили его и расступились, бросив на полу мертвое тело.

Когда дело было сделано, Голицын послал за посадскими людьми и объявил им, будто вдова Бориса и ее сын со страху отравились, а Ксению отрава не взяла, и она ожила. Посадским издали показали трупы членов царской фамилии.

Слухи о смерти Годуновых распространились по городу. Болыпая толпа горожан собралась в Кремле. Голицын принужден был выйти на крыльцо, и ему вновь пришлось объясняться с «миром». Собравшиеся выслушали речь боярина в безмолвии. Народ сохранил жизнь низвергнутому царю. Бояре не пощадили его.

Ксения Годунова избежала смерти, но ее ждал позор. Несчастный конец Годунова свел на нет все успехи семьи Пожарских. Главная боярыня Ксении Мария Пожарская была изгнана из дворца. Ее придворная карьера оборвалась, что немедленно отразилось на благополучии всей семьи.

Со смертью царя Федора Борисовича первая «выборная» династия, получившая власть из рук Земского собора, пала. Для князя Дмитрия Пожарского, участвовавшего в избрании Годуновых, их падение явилось жестоким испытанием. В сознании Пожарского служение земле – «земщине» и верность долгу были неразделимы. Поэтому князь Дмитрий не покидал лагерь «земского» законного государя. Среди общего замешательства и измены Дмитрий Пожарский не нарушил присяги Годуновым.

Бояре не для того избавились от Годуновых, чтобы безропотно передать корону безвестному проходимцу. «Принцы крови» Шуйские не забыли того, что их предки превосходили знатностью предков самого Грозного. Отрепьев так и не дождался к себе на поклон старшего Шуйского. Князь Василий спешил. Короткое междуцарствие предоставило ему счастливый шанс завладеть короной. Для этого ему надо было не допустить Лжедмитрия в Кремль. Доброхоты Отрепьева подслушали беседу Шуйского с одним москвичом. «Черт это, а не настоящий царевич! – сказал боярин. – Ты сам знаешь, что настоящий царевич мертв; не царевич это, но расстрига и изменник». Шуйские имели много приверженцев в Боярской думе. Но они прекрасно понимали, что в наступившую смутную пору верх возьмет тот, кто сможет повести за собой столичное население. Неудивительно, что Василий постарался привлечь на свою сторону вождей посада. Он посвятил в свой план знаменитого строителя Федора Коня, многих горожан, стрельцов и приходских священников.