Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса - Майкл Симс Страница 16

К тому времени, когда Роберт Кристисон оказался в пределах досягаемости Артура Конан Дойла, он уже стал легендарной личностью8. Он часто выступал в судах в качестве криминального медэксперта, кроме того, он значительно доработал труды своего наставника Орфила по токсикологии, в конце концов превзойдя учителя. Кристисон, как и его коллега Джозеф Белл, не колеблясь, рисковал своим здоровьем и даже жизнью ради научных исследований. Узнав о традиционном среди жителей Старого Калабара – британской колонии на берегах Нигера на юго-западном побережье Африки – ритуале «испытания отравлением», Кристисон провел ряд экспериментов с так называемыми калабарским бобом. Несмотря на бесспорные доказательства высокой токсичности этой бобовой культуры, включая свидетельства очевидцев мучительных смертей от отравления калабарским бобом, Роберт Кристисон, вопреки возражениям своих коллег (в том числе и профессора Сайма), настоял на том, чтобы в лаборатории выращивали это растение для экспериментов. Сначала он испытал отравление калабарским бобом на животных, включая кролика, документируя каждую подробность агонии животного, которая длилась в течение пяти минут. Кроме того, ученый заметил, что слизни, которые обгладывали первые пробившиеся из-под земли мясистые семядоли растения, умирали в течение двадцати четырех часов.

Прекрасно понимая, что «этот яд является одним из самых сильных в мире», Роберт Кристисон сам проглотил немного калабарского боба, а когда почувствовал первые симптомы отравления, то лишь увеличил дозировку. Ученый сравнивал изменения в своих ощущениях при отравлении калабарским бобом и индийской коноплей, опиумом и морфием, действие которых он также испытал на себе. Впоследствии, в 1855 году, Кристисон докладывал на заседании Королевского общества Эдинбурга: «Убедившись, таким образом, что мне удалось обнаружить действительно очень сильный яд, я немедленно принял меры, чтобы вывести его из моего организма, выпив воду, оставшуюся после бритья. После этого мой желудок быстро очистился»9. Артур Конан Дойл с большим вниманием относился к подобным рассказам о дерзновенных поступках ученых.

Вместе с обучением у этих выдающихся людей Артур усердно штудировал конспекты лекций, учебники и медицинские статьи. Чаще всего ему приходилось обращаться к «Основам фармакологии и терапии» Альфреда Баринга Гаррода, английского терапевта, который преподавал эти предметы в Университетском колледже Лондона, где им также был основан Музей фармакологии. В те времена большинство врачей сами изготавливали лекарства для своих пациентов. Арсенал имеющихся в распоряжении медиков лекарственных средств постоянно расширялся, и было необходимо понимать терапевтические свойства этих средств. Нуждались в переоценке и традиционные методы лечения, сложившиеся на основе тех лекарственных средств, что со времен Средневековья выращивали в аптекарских огородах. Начиная с 1865 года раз в несколько лет Альфред Баринг Гаррод публиковал обновленные и дополненные издания учебника.

В 1878 году Артур Конан Дойл купил шестое издание. Гаррод, член Королевского общества, прославился тем, что был активным сторонником применения лития для лечения подагры10, поскольку он выявил, что литий растворяет кристаллы мочевой кислоты, повышенное содержание которой было обнаружено в моче пациентов с подагрой. Кроме того, его заслугой было изобретение термина «ревматический артрит» и подробное описание этого заболевания. Артур поставил свою подпись на форзаце этого учебника и принялся методично его изучать, делая пометки по тексту11. Он внимательно читал толстый энциклопедический том, подчеркивая статьи и делая пометки почти на каждой странице, а выводы записывал на полях12. Конан Дойл отметил, например, что геморрой следует лечить «мазью из желчи и опиума», а также подробно записал, как лечить «злокачественную гонорею». Затем он перевернул все страницы тома и на последних пустых страницах сам сокращенно написал свои рецепты для составления лекарств. В указаниях по приготовлению опиума было сказано: «Выпаривать между слоями марли, пока не посветлеет»13.

Последние страницы и другие части книги были исписаны пометками о том, какой может быть реакция организма пациента на различные виды наркотических средств. Многие из этих пометок составлены Артуром в виде специальных мнемонических стихов, написанных в бойкой, разудалой манере, и подписаны его инициалами «АКД». Так, «Отравлению сулемой» Артур посвятил четырнадцать рифмованных строк. А ода «Опиум», написанная на внутренней обложке «Основ медицины и терапии», была даже сурово‑лиричной, но и смешной одновременно:

Узнай же всю правду истинную: Он иссушает слизистую, Запор вызывает и злую жажду, И мышца сердечная ноет и страждет: Опиум сил придает, лишь покуда Не ослабеют стенки сосудов. Но первыми все же откажут мозги. Ученик, то, что есть в голове, береги. Угроза судорог велика. Не исключаю и столбняка. А уж импотенция – наверняка14 [24].

Несколько раз в жизни я совершал совершенно безрассудные поступки по столь ничтожным поводам, что и сам теперь не понимаю, зачем я это делал1.

Артур Конан Дойл хорошо понимал, что пока мало знает и умеет как специалист, и в объявлении о поиске работы на время каникул он писал о себе так: «Свои услуги предлагает студент третьего курса, которого больше интересует опыт работы, а не оплата за нее»2. Летом 1878 года он работал у доктора Чарльза Сидни Ричардсона, лечившего бедняков в Шеффилде, в английском графстве Йоркшир. Эту должность Артур занимал всего три недели. Позднее он говорил, что они с Чарльзом Сидни Ричардсоном расстались «по обоюдному согласию»3. О Йоркшире Артур писал так: «Лесов тут нет, одни дымящие трубы, грязно-серые реки, терриконы кокса и шлака, а надо всем этим огромные колеса и насосы шахт»4.

С радостью покинув унылый Шеффилд, Артур Конан Дойл провел несколько недель с родственниками Дойлов в Мейда-Вейл [25] среди суеты и великолепия Лондона. Он был так беден тогда и, очевидно, настолько разочарован недолгой работой у Чарльза Сидни Ричардсона, что всерьез подумывал откликнуться на предложения рекрутеров записаться на военную службу. Рекрутские пункты находились прямо на Трафальгарской площади. Сержанты искали крепких парней, которым в чем-то не повезло в жизни. Им предлагали стать солдатами за традиционную честную плату в один шиллинг5 (год спустя такая практика была отменена). Совершить подобную сделку было то же самое, что скрепить договор рукопожатием. Затем рекрутам следовало явиться в магистратуру, где им вручали дополнительную плату за то, что они согласились стать новобранцами.

Однако Артур справился с этим искушением. Он напомнил себе, как много его мать сделала, чтобы обеспечить ему достойное будущее6. Артур, правда, вызвался послужить в составе среднего медицинского персонала в полевых пунктах первой помощи в Турции во время войны с Россией [26]. Но туда его отправить не успели, так как к тому времени война уже закончилась.