Война в Арктике. 1941—1945 - Владислав Корякин Страница 16

Но конец был еще далеко. На следующий день немецкие самолеты снова начали обыскивать Баренцево море. Они натолкнулись на идущий в одиночку "Пан Атлантик". Через несколько минут судно горело и тонуло» (Скофилд, с 106—107). Немецкие подводные лодки, предположив, что уцелевшие транспорты ушли к Новой Земле, направились туда же. С 6 по 8 июля они потопили «Хартлбюри», «Олопану», «Джон Уотсрспун» и «Алкоа Рейнджекр». Все эти суда направлялись на юг, в Белое море.

Везение сопутствовало советскому танкеру «Донбасс» с грузом льняного масла, капитан которого М. Павлов в своем рейсовом донесении отметил те же события, что и Изотов. Расставшись с «Азербайджаном» у кромки льдов, Павлов продолжил путь далее самостоятельно, испытав несколько атак с воздуха, во избежание которых старался заходить в скопления тумана. 5 июня он стал свидетелем гибели флагмана конвоя транспорта «Ривер Афтон», вблизи которого наблюдал всплытие немецкой подводной лодки. 6 июня Павлов принял на борт своего танкера 51 человека со спасательных шлюпок американского судна «Дэниел Морган». Американцы помогли своим спасителям в несении вахт, а артиллеристы из военной команды отремонтировали носовое орудие и в дальнейшем выполняли обязанности расчета под командой лейтенанта Е.В. Мортона. 8 июля «Донбасс» благополучно достиг Иоканьги, откуда перешел в Архангельск. Руководство Архангельска и представитель ГКО ИД. Папанин представили к наградам экипажи обоих советских танкеров, не забыв и американца Мортона с его комендорами.

Досталось и остаткам PQ-17, прорывавшимся в Архангельск из Маточкина Шара во главе со спасшимся коммодором Даудингом, которого снял с маленького спасательного плотика корвет «Лотус» недалеко от устья Маточкина Шара. По пути на юг они спасли многих моряков с погибших транспортов, ожидавших своей участи на спасательных плотах и шлюпках, но сами подверглись атаке «хейнкелей» уже у входа в Горло Белого моря, в напрасном ожидании прикрытия истребителями. «В результате близкими разрывами были потоплены еще два судна — "Хузиер" и "Эль Капитан". На "Самюэле Чейзе" в котлах полопалось множество трубок, компасы выбросило из нактоузов, но стойкий экипаж сумел спасти судно. Маленькое спасательное судно "Замалек" почти выбросило из воды близкими разрывами. Если бы "Замалек", переполненный спасенными моряками, был потоплен, потери в людях были бы ркасными… Два корабля ПВО мужественно защищали своих подопечных, так как лишь их тяжелые зенитки могли отбить атаку с большой высоты. О меткости их огня говорит то, что четыре немецких самолета были сбиты» (Скофилд, с 108). Достигнув Архангельска, Даудинг вместе с «Оушен Фридом» и «Самюэлем Чейзом» обнаружил здесь, кроме спасателя «Рэтлина», еще «Донбасс» и «Беллингхэм».

16 июля Даудинг во главе отряда из трех уцелевших корветов, охранявших прежде PQ-17, вышел к Новой Земле в поисках транспортов, переживших разгром. Спустя трое суток в губе Белушьей они обнаружили двенадцать моряков с «Олопаны», а в заливе Моллера наткнулись на «Уинстон Сайлем» и «Эмпайр Тайд», буквально набитый спасенными моряками в количестве 240 то ли душ, то ли тел. На следующий день в Маточкином Шаре его ожидала встреча с пятью судами, среди которых оказался и многострадальный «Азербайджан». «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать»…

«Общее количество уцелевших транспортов достигло 11. Из 35 транспортов и 1 танкера, начавших переход, два судна вернулись назад, 13 транспортов и 1 спасательное судно были потоплены самолетами, 10 были потоплены подводными лодками. Немцы потеряли всего шесть самолетов.

Позднее стало известно, что немцы использовали 202 самолета для атак конвоя PQ-17, в том числе 130 бомбардировщиков, 43 торпедоносца и 29 разведчиков. Из 156 492 т грузов до цели дошли только 57176 т. Погибли 430 танков, 210 самолетов и 3350 автомобилей» (Скофилд, с. 110). Не считая подобранных в море и оказавшихся в немецком плену, погибло 153 моряка, о которых смело можно сказать — «срама не имут», наравне с уцелевшими.

Как часто случается, ошибки высшего командования самоотверженно пытались исправить рядовые и командиры нижнего звена, показавшие себя на общем фоне поражения самым достойным образом, даже если их действия были не в состоянии исправить ошибки Адмиралтейства. Таким примером являются действия лейтенанта резерва (в мирной жизни адвоката) Градуэлла в роли командира крохотного тральщика «Айршира» с экипажем из бывших рыбаков, который направился на северо-запад к острову Надежды, решив по пути «защитить одно или два судна, идущих в этом направлении, не нарушая приказа о рассредоточении», приказав пароходу «Айронклэд» следовать за собой, позже присоединив к нему транспорты «Трубадур» и «Сильвер Сод». Он смело вошел во льды, чтобы избежать атак подводных лодок, и потратил на камуфляж своих кораблей массу белил и муки, чтобы немецкие самолеты, пролетавшие всего в двадцати милях, не обнаружили их. Информация из эфира не давала бывшему адвокату, оказавшемуся неплохим военным моряком, необходимой информации, и он руководствовался лишь здравым смыслом. Приказал развернуть башни танков, находившихся на палубе, на юг, подать к ним боезапас из трюмов, погасить топки пароходов, чтобы дым из труб не демаскировал спрятавшиеся суда. Дождавшись прекращения сигналов бедствия в эфире, решил пробираться к Новой Земле, причем единственным навигационным пособием оказался карманный географический атлас. Когда Градуэлл довел подопечные транспорты до Новой Земли, их капитаны предложили ему неожиданное решение: транспорты затопить, а экипажам на «Айрширс» пробираться в Архангельск. Градуэлл холодно заметил, что подобные предложения противоречат целям похода PQ-17, и приказал готовиться к переходу в Маточкин Шар, куда прибыл 10 июля. Постепенно пролив наполнялся другими участниками конвоя PQ-17. Среди них был и танкер «Азербайджан», с пробоинами в бортах и изуродованной верхней палубой, который пришел из Русской Гавани на Новой Земле в сопровождении нашего минного заградителя «Мурман». Всего в проливе собралось до семнадцати вооруженных кораблей и торговых судов, судьба которых определилась в ближайшие дни.

Когда участники драмы, разыгравшейся в июле 1942 года в акватории Баренцева моря, догадались, что все пережитое ими определялось приказом на высшем уровне, у них возник вопрос как он вообще мог появиться? Много позже бывшие сотрудники Особого разведывательного центра рассказали, как первый морской лорд адмирал Паунд принимал это решение на основе доложенных ему сведений. Суть разведданых на вечер 4 июля заключалась в том, что еще утром «Тирпиц» и «Хиппер» присоединились к «Шееру» в Альтен-фиорде. Паунд настаивал: есть ли сведения о выходе «Тирпица» в море? Ему отвечали: нет. Стоит ли он на якоре в Альтен-фиорде? Очередной ответ не знаем, но будем знать от норвежской агентуры, как только он выйдет из Альтен-фиорда. Паунд задумался, но, возможно, последним решающим доводом оказалось мнение заместителя начальника Главного морского штаба адмирала Мура: если караван не распустить сейчас же, дальше будет поздно. Тогда Паунд отдал приказ конвою рассредоточиться. Б. Скофилд писал: «Паунд давно обдумывал эту ситуацию… И давно пришел к заключению, что роспуск конвоя будет самым правильным решением» (Скофилд, с. 101). Последний автор добавляет: «Противник быстро оценил преимущества, которые ему предоставило Адмиралтейство» (там же, с 105). У многих критиков Паунда (и не без основания) возникла версия (правда, недоказанная) о том, что он принес конвой PQ-17 в жертву в попытке выманить «Тирпица» подальше в море, с тем чтобы нанести по нему удар силами Тови и Гамильтона. Сам Черчилль полагает, что «адмирал Паунд, вероятно, не послал бы такого настойчивого приказа, если бы речь шла только о наших собственных английских военных кораблях. Но мысль о том, что наша первая совместная крупная англо-американская операция, осуществляется под английским командованием, привела бы к уничтожению двух американских крейсеров, так же как и наших собственных, возможно, нарушила уравновешенность, с какой он привык подходить к принятию таких чрезвычайно серьезных решений… В свете того, что стало известно в дальнейшем, решение о рассредоточении нужно признать опрометчивым» (Черчилль, с 423).