Русский Лондон - Наталья Командорова Страница 17

Просвещенные защитники русской молодежи

В XVIII веке дипломатическим агентам приходилось опекать русскую молодежь, учившуюся в Англии, контролировать ее занятия в университете, ходатайствовать о ее нуждах перед отечественным правительством. К чести дипломатических агентов, они исполняли эту важную миссию не формально.

При Петре Великом русские юноши изучали морское дело в Англии и служили в ее морском флоте. В царствование Анны Иоанновны в Лондон присылали к князю Кантемиру Левкина для обучения монетному делу, но князь счел более удобным отправить его в Женеву. Впоследствии, при учреждении монетного двора в Петербурге, русское правительство руководствовалось опытом Англии. В 1761 году по инициативе И.И. Шувалова были посланы в Англию Иван Третьяков и Семен Ефимович Десницкий, бывшие студенты Московского университета. Первоначально их хотели отправить в Оксфорд или Кембридж, но жизнь в этих университетах обходилась очень дорого — от 120 до 130 фунтов стерлингов в год. Поэтому князь А.М. Голицын отправил их в Глазго, где «они учились прилежно и вели себя хорошо, а на содержание можно было отпускать по 80 фунтов стерлингов».

В конце апреля 1766 года прибыли в Оксфорд, вместе с секретарем миссии Плещеевым, инспектор Никитин и с ним семинаристы Быков, Суворов, Левшинов, Буховецкий и Матвеевский.

Согласно донесению посланника А.С. Мусина-Пушкина в Петербург, один из студентов, Александр Буховецкий, заявил, что он не будет слушать лекции богословия, а желает заниматься политическими науками. «Сообразительными увещеваниями» Мусин-Пушкин думал устранить недоразумения, но убеждения не помогли. Тогда русский посланник пригрозил непокорному студенту и настоятельно порекомендовал ему заниматься историей, географией, математикой и другими науками, «кои во всяком звании и должности нужны и полезны». Как бы там ни было, но если русские студенты находили в себе силы продолжать обучение, многие из них впоследствии становились видными учеными. Бывшие студенты Оксфордского университета Десницкий и Суворов получили профессорское звание в Московском университете, а Десницкого по праву называли впоследствии отцом русской юриспруденции.

В 1775–1786 годах ряд молодых людей были отправлены из Лондона для обучения в других английских университетах. В частности, в Эдинбургском университете получили образование князь Дашков, Бакунин, Юрий Алексеевич Бахметьев и другие. Богословие, математические науки, история, право, медицина — вот далеко не полный перечень наук, которым обучались русские студенты в Англии. Встречались молодые люди, осваивавшие мореплавание и достигшие больших успехов на этом поприще, — к примеру, граф А. Сенявин, родной брат жены графа С.Р. Воронцова. Сын известного русского промышленника Александра Григорьевича Демидова обучался в Англии минералогическим наукам, металлургии и механике. Под руководством протоиерея Самборского несколько молодых людей, Михаил Ливанов, Иван Михайлов, Алексей Клавуцкий и Даниил Пищиков, в 1779–1782 годах изучали сельское хозяйство.

В своем прошении на высочайшее имя священник посольской церкви Самборский, характеризуя успехи русских юношей, вверенных его заботам, выражал желание, чтобы помещики присылали своих людей в английские училища земледелия и чтобы сами учились научным основам земледелия. Знаток сельского хозяйства Самборский, очевидно, первым высказался о необходимости введения сельскохозяйственных наук в число предметов, преподаваемых в духовных семинариях.

В.П. Кочубей. Художник Ф. Крюгер

В Лондоне завершили свое политическое образование будущие советники императора Александра I — В.П. Кочубей, Н.Н. Новосильцов, Н.С. Мордвинов.

Русский посланник С.Р. Воронцов высоко оценивал английскую систему обучения. В одном из своих писем брату Александру Романовичу он выступал защитником и поборником английского образования, которое вырабатывало характер, давало основательные познания, отличающиеся практическим, деловым подходом. Людей, прошедших эту школу, он противопоставлял тем, которые воспитывались «на французский лад», т. е. «научившиеся сочинять и декламировать французские стихи, но ничего досконально не знавшие и ничему не научившиеся». Граф С.Р. Воронцов был противником общего, энциклопедического, образования, и предпочитал специальное, которое должно преследовать конкретные цели и задачи его применения.

Дипломатические агенты часто являлись посредниками в контактах русского правительства с иностранными учеными. Английские специалисты, желая выяснить какой-нибудь вопрос или собрать новые материалы, нередко обращались за помощью к нашим дипломатам. Так, благодаря посредничеству русского посланника в Лондоне графа С.Р. Воронцова оксфордский профессор Роберт Холмс получил разрешение воспользоваться для своего издания Библии рукописями, хранившимися в Москве. В 1799 году граф Воронцов сообщал в Петербург президенту Академии барону Андрею Львовичу Николаи о споре между английскими и французскими учеными по вопросу об определении долготы по меридианам Гринвичскому и Парижскому. В том же году Воронцов завязал отношения с американским ученым Бартеном из Филадельфии, к которому направлял письма от секретаря Академии Эйлера. Бартон пересылал через графа Воронцова свои труды, в которых, кстати, доказывал, что выходцы из Сибири заселили Северную Америку.

«Быть полезным Отечеству…»

Дипломаты XVIII века получали преимущественно светское воспитание: их учили иностранным языкам, литературе и истории. Английский посол Макартней так характеризовал образование русского посланника в Лондоне с 1767 года графа И.Г. Чернышева: «Природный его ум, хотя и не глубок, но отличается быстротой и в России может прослыть первостепенным. Начитанность его велика, но, следуя французской привычке, он читал одни только мемуары, письма, анекдоты, альманахи и словари. Классических языков он совсем не знает, из новых знает многие, особенно французский и немецкий, на которых говорит с необыкновенной легкостью и точностью». Подобное воспитание получили и братья Воронцовы. В своей автобиографии граф Александр Романович Воронцов сообщал:

«В нашем доме отец мой (Роман Илларионович Воронцов), несмотря на свою молодость и рассеянную жизнь при дворе и в большом свете, позаботился дать нам (т. е. ему, брату Семену Романовичу и сестре Екатерине Романовне, впоследствии княгине Дашковой) воспитание хорошее, какое только возможно было в то время. Мой дядя (Михаил Илларионович) выслал из Берлина для нас гувернантку, которая там пользовалась хорошей репутацией. Мы незаметно выучились по-французски, и когда мне было 5–6 лет, я уже чувствовал наклонность к чтению».

То, чего не дала школа, давала жизнь и служба. Дело в том, что тогда учение и службы были взаимозависимы и обязательны, так как для высшего сословия «кроме сего пути в высший градус и до министерского чина произведен быть не может». Некоторые из будущих дипломатов получили образование за границей. Так, граф А.Р. Воронцов учился в Париже, князь И.А. Щербатов — в Лондоне. В пятнадцать лет молодой Семен Воронцов путешествовал по России и посещал Москву, Казань, Ирбит, Тобольск и другие города. Во время своего пребывания в Москве Семен Романович прочел «Дух законов» Монтескье, и эта книга стала для него настольной на всю оставшуюся жизнь. Он писал: «Эта книга всякого человека сделает просвещенным и обо всем генерально дает понятие. Я бы очень желал, чтобы она была переведены на наш язык и чтобы вы могли ее прочесть». С.К. Нарышкин десять лет странствовал по Западной Европе до своего назначения в Англию. Пребывание за границей дополняло самообразование русских дипломатов, а в особенности тех из них, кто не довольствовался формальным исполнением своих обязанностей. Так постепенно у русских посланников вырабатывались нравственные, общественные и политические идеалы, которые оказывали свое влияние на общественную жизнь России. Образование русских дипломатов в XVIII веке вызывало похвалу и удивление иностранцев. Французский посланник в Голландии Ибервилль писал о графе Матвееве: «Я нашел в этом после гораздо более ума, знания европейских дел и вежливости, чем того ожидал».