Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава - Сергей Цветков Страница 17

Родина Ольги – Псков или Болгария?

Появление Ольги в Киеве Повесть временных лет описывает следующим образом: возмужавший Игорь по-прежнему покорно подчинялся вещему Олегу, который «и приведе ему жену от Плескова, именем Олгу».

Согласно другой легенде, настоящее имя Ольги было Прекраса, «а Олег поименова [переименовал] ю и нарече во свое имя Ольга» (Иоакимовская летопись, в изложении Татищева).

Впрочем, источникам не известен ни один подобный случай перемены языческого имени на другое, языческое же. Зато мы знаем, что на самом деле вещий Олег и Игорь никогда не встречались, поэтому вправе предположить, что Олег занял здесь место другого, подлинного свата, о чем разговор впереди. Пока же зададимся вопросом: откуда Игорю «привели» его знаменитую супругу?

В вопросе о происхождении Ольги до настоящего времени господствует «псковская легенда», отождествляющая летописный «Плесков» с древнерусским Псковом, который и объявляется местом рождения княгини. «Народное краеведение» дало Ольге еще более точную прописку, сделав ее уроженкой «веси Выбутской» (село Выбутино/Выбуты, или Лабутино, в двенадцати верстах от Пскова вверх по реке Великой). Этим устраняется противоречие с показанием Жития, что во времена Ольгиной молодости о Пскове и помину не было: «еще граду Пскову несущу». Кроме того, в народной традиции Выбутино слыло также родиной князя Владимира I Святославича, чем «обеспечивалась как бы прямая связь двух первых русских святых – равноапостольных, бабки и внука, Ольги и Владимира» [94].

Версия о псковских корнях Ольги должна быть взята под сомнение прежде всего ввиду довольно позднего ее происхождения. Хотя обе формы этого топонима – «Плесков» и «Псков» – присутствуют в Новгородской I летописи старшего и младшего изводов, однако в Новгородской I летописи старшего извода лексема «Псков» появляется и вытесняет предыдущую – «Плесков» – только с 1352 г., что позволяет датировать возникновение «псковской легенды» временем не ранее конца XIV – начала XV в. Впрочем, впервые в законченном виде она читается лишь в Степенной книге (1560-е гг.), где Ольге уже приписано само основание Пскова. Эта легенда тоже быстро сделалась для старомосковских книжников «историческим фактом» [95].

Претерпевали изменения и взгляды на социально-этническое происхождение Ольги. Из славянки-простолюдинки, перевощицы через реку Великую («рода не княжеска и не вельможеска, но от простых людей» [96]), она превращалась под пером летописцев и историков в «дщерь» Олега Вещего, во «внуку» или «правнуку» Гостомысла, княжну из рода изборских князей, или в знатную скандинавку Хельгу [97].

В «псковской легенде» явственно прослеживается влияние другой легенды – «варяжской», с ее концепцией происхождения древнерусского государства из севернорусских земель. Обе они получили общероссийское признание почти одновременно, и именно тогда, когда в XV–XVI вв. наследники Калиты усвоили себе родовое прозвище Рюриковичи, которое позволило им смотреть на окрестные русские княжества, в том числе и на Новгородско-Псковские земли, как на свою «отчину и дедину». Как раз на это время приходится канонизация Ольги (1547 г.). Следовательно, окончательное оформление «псковской» версии ее происхождения и других «фактов» ее житийной биографии произошло во второй половине XV – первой трети XVI в. Но на деле в распоряжении историка нет ни одного факта, подтверждающего существование в раннем Средневековье прочных связей Северной Руси с Южной, который не носил бы легендарного характера [98]. Поэтому поиск для Игоря жены на берегах реки Великой, да еще «от простых людей» [99], есть не что другое, как пасторальная фантазия московско-новгородских книжников XV–XVI вв. [100]