Мистика московских кладбищ - Юрий Рябинин Страница 18

А вот как описывает Борис Зайцев последние дни и похороны самого Чехова: «Чехов жил в Аутке, как в санатории. В Москву всегда его тянуло, особенно зимой, когда театр: там и играла О. Л. Книппер, на которой только что он женился. Иногда он в Москву «сбегал», всегда к ущербу для здоровья. В Москве любил то, чего теперь как раз нельзя было: морозы, ресторан «Эрмитаж», красное вино. И как-то раз зимой, кажется, в 1903 году встретил я его на «Среде» у Телешова, — Чехов был неузнаваем.

Могила А. П. Чехова на Новодевичьем кладбище

В огромную столовую Николая Дмитриевича на Чистых прудах ввела под руку к ужину Ольга Леонардовна поседевшего, худого человека с землистым лицом. Чехов был уже иконой. Вокруг него создавалось некое почтительное «мертвое пространство» — впрочем, ему трудно было бы и заполнить его по слабости. Он сидел в центре стола. За веселым ужином почти не ел и не пил. Только покашливал да поправлял волосы на голове. В январе 1904 года, в день его именин, шел впервые с триумфом «Вишневый сад». Чехов кланялся со сцены, через силу улыбался. А спустя полгода в Баденвейлере сказал «Ich sterbe», вздохнул и умер. Мы хоронили его в Москве в светлый день июля. На руках несли гроб с Николаевского вокзала и много плакали. Плакать было о ком — не пожалеешь тех слез. Долго шла процессия, через всю Москву, которую так любил покойный. Служили литии — одну у Художественного театра. И лег прах его в родную землю Новодевичьего монастыря. Дождь прошумел на кладбище, а потом светлей закурились в выглянувшем солнце купола. И ласточки над крестами прореяли».

А в монастырской книге регистрации могил о новом покойном была сделана следующая запись: «Чехов А. П. Писатель. Могила за Успенской церковью около отца. Умер 2 июля в Баден-Бадене от туберкулеза, 44 лет. Погребено тело во втором разряде. За могилу получено 400 рублей». Монастырский писарь, по-видимому, и предположить не мог, что за границей есть еще какие-то места, кроме Баден-Бадена, куда выезжают русские писатели.

Борис Зайцев почему-то не посчитал нужным отметить, что Чехова отпевали в монастырском Успенском храме. Вообще, в монастырях не принято отпевать, венчать, совершать другие обряды. Это делается обычно в приходских храмах. Не случайно раньше вблизи монастырей строили приходскую церковь. Была такая церковь когда-то и вблизи Новодевичьего монастыря. Но она не пережила 1812 год. Считается, что ее взорвали по личному распоряжению Наполеона. И так и не стали восстанавливать впоследствии. Возможно, Чехов был первый, кого отпевали в Новодевичьем монастыре. А поскольку был прецедент, теперь уже традиция не совершать в монастыре обряды не соблюдается: в 1947-м там отпевали ректора МДА протоиерея Николая Чепурина, а последние годы — Олега Ефремова, Артема Боровика и других.

Печальная участь постигла в 1998-м кресты Смоленского собора, которые упоминает Борис Зайцев. В тот год, летом, в Москве разразилась невиданная буря. Деревья валились сразу целыми парками. Будто листья, над городом кружились куски сорванного с крыш железа. Остекления с балконов улетали в соседние дворы. И помимо прочих разрушений, случившихся тогда в столице, в Новодевичьем монастыре со Смоленского собора были сорваны кресты. А их там по числу куполов — пять. Вообще, в народе это считается крайне недобрым предзнаменованием, дурной приметой. Многие люди, склонные давать всяким явлениям сакральное толкование обеспокоились: что-то будет?.. Но ничего особенного, к счастью, не произошло. Последовавший сразу вслед за этим т. н. дефолт — обрушение государственной финансовой системы, вряд ли можно считать бедствием, находящимся в связи с происшествием в Новодевичьем. За годы демократии подобных или худших бедствий было уже столько, что на Руси крестов не наберется на каждое из них. Новодевичьи кресты вскоре вернули на свое место. А толковать случившееся стали уже так: собор-то прежде реставрировали поляки, а они латиняне, — вот и не удержались православные кресты, установленные иноверцами.

На монастырском кладбище были похоронены еще многие значительные для своего времени люди, но теперь их имена, скорее всего, мало кому о чем-нибудь говорили бы. Хотя, конечно, это нисколько не оправдывает отсутствие их могил.

О некоторых безвестных покойных Новодевичьего монастыря, чьи могилы, скорее всего, никогда уже не будут восстановлены, можно узнать по надписям на камнях, сохранившихся до нашего времени в куче под стеной. Там лежит довольно много беломраморных обломков, очевидно, XVIII века и старше. А этот материал непрочный, и надписи на таких камнях обычно недолго остаются доступными для прочтения. Вот, например, наиболее сохранившаяся:

Под сим камнем п…но тело девицы Е…ны Горьевны…Родилась в 1766 г…Скончалась 17…

Но там же лежит и несколько гранитных монументов. На них надписи вполне сохранились:

Под сим камнем погребено тело отрока Михаила Сергеевича Красильникова. Скончался 1868 г. октября 14 дня. Жития его было 15 лет;

Под сим камнем покоится прах колежского асесора Ивана Федоровича Паншина;

Генерал-майор Михаил Тимофеевич Путилин. Родился 29 сентября 1798 г. скончался 22 августа 1875 г.;

Упокой, Господи, души усопших боляр Михаила и Варвары Бакуниных;

Господи, в силе Твоей суди мя и во имя Твое спаси мя. Николай Петрович Колюбакин. Родился в 1812 году, скончался в 1868.

Скончалась 1863 3 сентября в 3 часа по полудни на 67 году жизни Екатерина Ивановна Колемина. За добродетель здесь она была любима, О Боже, полюби ее на небесах…

Упокой, Господи, души усопших…

У стен Новодевичьего

По всей видимости, в Новодевичьем было похоронено не так уж и мало представителей купеческого сословия. Никаких ограничений для погребения торговых людей в монастыре не было. Пожалуйста, — покупай место и ложись. Хоть под собором. О том, что в Новодевичьем было похоронено много купцов, свидетельствуют оставшиеся в неприкосновенности часовня знаменитых Прохоровых и напоминающее развернутый складень надгробие Бурышкиных, а также сохранившаяся каким-то образом могила в просторной каменной ограде с двумя сразу надгробиями — величественным гранитным крестом и черным саркофагом — некой Марии Алексеевны Бардыгиной, урожденной Гандуровой (1888–1913), жены потомственного почетного гражданина города. Надпись на надгробии — «почетный гражданин» — почти всегда означает, что носитель этого звания был купец, поусердствовавший в деле благотворительности.

Купцы Бурышкины, тоже, кстати, потомственные почетные граждане Москвы, остались в памяти не столько даже как щедрые благотворители и уж тем более не как основатели и владельцы Товарищества мануфактурных товаров — одного из множества предприятий такого рода. Но это имя вошло в историю, прежде всего, благодаря тому, что один из Бурышкиных — Павел Афанасьевич — оставил увлекательнейшие воспоминания о прославленных купеческих фамилиях XIX — начала XX века «Москва купеческая», — одну из лучших книг о московской старине.