100 великих россиян - Константин Рыжов Страница 18

Современники, увидевшие «Последний день Помпеи» сразу после ее завершения, были ошеломлены ее смелым новаторством. Итальянская публика, тонко чувствующая и понимающая прекрасное, немедленно оценила работу русского мастера. Трудно найти другое живописное произведение, которое бы сразу после своего появления произвело больший восторг и воодушевление, чем «Последний день Помпеи». Триумф картины был просто потрясающим. Брюллов сразу сделался кумиром всей Италии. О его шедевре говорили во всех слоях общества. Ради того, чтобы взглянуть на него, специально приезжали в Рим. Итальянские академии изящных искусств одна за другой избирали Брюллова своим почетным членом и профессором, «увеличивая блеск своей славы», как говорилось в дипломах. Впервые гордые своим великим искусством итальянские художники прямо преклонялись перед иноземным мастером и подражали ему. Города устраивали Брюллову торжественные приемы, толпа носила его по улицам на руках с музыкой, цветами и факелами. В театрах его встречали рукоплесканиями. Народ толпился, чтобы его увидеть. Слава Брюллова, опережая его картину и его самого, распространилась по всей Европе, а затем ворвалась в Россию. Выставленная в 1834 г. в Петербурге, картина произвела неслыханный фурор: в залы Академии хлынули толпы народа, все газеты и журналы были полны отзывами о «Помпее», а Академия признала ее лучшим созданием текущего века. Конечно, это было преувеличение – в последующие десятилетия восторженное отношение к картине сменилось более скептическим, но все же она по сей день считается одним из самых ярких явлений художественной культуры XIX в. Но зато эта оценка оказалась верна по отношению к самому Брюллову – в последующие годы ему не удалось создать ничего значительнее «Помпеи».

После окончания титанического труда Брюллов чувствовал себя больным и опустошенным. Он брался то за одну работу, то за другую. Но все выходило слабо, безжизненно – в его творчестве наступил спад. В 1835 г. после многолетнего отсутствия Брюллов вернулся на родину. Здесь его приветствовали как национального героя, утвердившего мировую роль русской живописи, как художника, в котором видели будущий расцвет национального искусства. В Москве его встретили празднествами, балами, банкетами и долго не хотели отпускать. Наконец он добрался до северной столицы и с головой окунулся в русскую жизнь. Как художник он давно мечтал сделать ее предметом своего творчества. Однако это оказалось не простым делом – художественная манера Брюллова, так прекрасно реализовавшая себя в Италии, на родной национальной почве оказалась далеко не всеобъемлющей. Поселившись в Петербурге, Брюллов отчасти по заказу Николая I, отчасти по велению сердца взялся за большую картину «Осада Пскова», в которой хотел изобразить славные события 1581–1582 гг. Работа над картиной продолжалась семь лет, до 1843 г. Брюллов отдал ей больше времени и сил, чем своей знаменитой «Помпее», и тем не менее огромный добросовестный труд закончился горчайшей неудачей. В его жизни не было работы более мучительной и надсадной и ни одна картина не принесла ему так много огорчений и так мало радости. Увы, создать произведение на национальную тему, более значительное, чем «Последний день Помпеи», ему не удалось. После этой неудачи он больше не обращался к историческим темам – ему пришлось с горечью признать, что вершина его творческого пути уже позади. Лучшее, что он создал в этот последний период своей жизни, были портреты. Многие из них, как, например, портреты Кукольника (1836), Жуковского (1838), Крылова (1839), графини Самойловой (1839), Струговщикова (1840), артистки Петровой (1841) и другие, составили настоящую эпоху в истории русского портрета.

После окончательного оставления «Осады Пскова» энергия Брюллова постепенно угасает. Самые крупные произведения последних лет его жизни связаны с росписью петербургских соборов: Исаакиевского и Казанского. Работая в 1847 г. под куполом Исаакия, Брюллов подхватил жестокую простуду, давшую тяжелое осложнение на сердце. Семь месяцев он провел прикованный к постели. Облегчение наступило только в апреле 1848 г. Едва встав на ноги, Брюллов взглянул в зеркало и с трудом узнал свое лицо. Отпечаток, наложенный болезнью, поразил его. Он взял мольберт и тут же за два часа сделал свой автопортрет. Так появилось одно из самых ярких и сильных его полотен. В некотором смысле перед нами – не просто портрет художника, писанный им самим, а образ целого уходящего поколения, к которому он принадлежал. Здесь все: высокое напряжение внутренних сил и безграничная усталость, возвышенное благородство и горечь разочарования, сила духа и смирение. Это произведение стало последним ярким аккордом в творческой биографии художника.

В апреле 1849 г. Брюллов для поправки здоровья отправился за границу. Он побывал в Германии, Бельгии, Англии, Португалии, Испании, провел год на острове Мадейра и наконец поселился в милой его сердцу Италии. Здесь он и умер в апреле 1852 г.

ИЛЬЯ РЕПИН

Илья Репин родился в июле 1844 г. в семье военного поселянина в глухом провинциальном городке Чугуеве, близ Харькова. Мать мальчика подрабатывала, расписывая красками пасхальные яйца – «писанки». Илья помогал ей в этом. Работа требовала труда, упорства и таланта. В этом ремесле Репин получил первые уроки живописи. Позже он учился в школе топографов в Чугуеве, а потом поступил в мастерскую иконописца Бунакова. Здесь он приобрел серьезные навыки в обращении с кистью и красками. С пятнадцати лет Репин принимал участие в росписи сельских церквей и славился как очень хороший мастер. Однако он мечтал о большем. Скопив на заказах 100 рублей, молодой иконописец в 1863 г. отправился в Петербург, поступил в подготовительную рисовальную школу при Академии художеств, а в январе 1864 г. уже стал слушателем самой Академии.

Впрочем, как вспоминал впоследствии сам Репин, основополагающее влияние на формирование его художественного мировоззрения оказали не профессора Академии, а художники-передвижники и их лидер Крамской, с которым Репин близко сошелся вскоре после своего приезда в Петербург. Именно под влиянием Крамского Репин начал работу над своей первой монументальной картиной «Бурлаки». Желая глубже изучить жизнь своих героев, Репин совершил две поездки на Волгу и сделал там множество этюдов. Он наблюдал типы, образ жизни бурлаков, их труд. В результате трехлетней упорной работы, после многочисленных переделок и исправлений, в 1873 г. явилась картина, впервые прославившая имя Репина. Зрелое мастерство художника проявилось здесь уже во всей своей мощи, а реализм его кисти казался современникам просто поразительным: четкий и уверенный рисунок, линии согнутых спин, согнутых в коленях ног, вдавленные в песок ступни бурлаков – все это потрясающе передавало надсадное усилие, напряженность и размеренность их движений. Впечатление тяжести и жары еще больше усиливал красновато-желтый колорит картины. Это полотно стало настоящим событием в художественной жизни России, своего рода манифестом нового поколения художников. О нем не переставали писать и говорить даже через много лет после ее появления.

Так начался стремительный расцвет на редкость многогранного репинского таланта. Следующие тридцать лет он работает с поистине титаническим напряжением – одно за другим из-под его кисти выходят десятки первоклассных полотен, каждое из которых вызывает бурные дискуссии. Так, после посещения Новодевичьего монастыря и знакомства с портретом царевны Софьи, старшей сестры Петра I, жившей тут в заключении, после осмотра ее кельи с окнами, затянутыми решетками, где она томилась многие годы, Репин загорелся желанием писать картину на историческую тему: «Царевна Софья в Новодевичьем монастыре». Он внимательно прочел исторические исследования об этом бурном времени, провел много времени в Оружейной палате, изучая предметы и обстановку XVII в. После этого началась работа над сюжетом. Опальная царевна изображена в критический для нее момент. Уже десять лет она находится в неволе. В 1698 г. стрельцы подняли восстание в пользу бывшей правительницы, которое было подавлено ее братом с чудовищной жестокостью. Петр приказал казнить всех участников мятежа, 195 стрельцов повесить непосредственно у стен монастыря, а троих – прямо под окнами Софьи. В руки их были вложены челобитные с просьбой к царевне взять управление в свои руки. На картине сестра Петра представлена в ту минуту, когда перед ней открылась страшная истина: ненавистный брат окончательно взял над ней вверх, и нет больше надежды когда-нибудь вернуть власть и свободу. Мастер психологического портрета, Репин с поразительной силой передал мощь и трагедию этой женщины. В глазах его Софьи мечутся искры бессильного бешенства, в разметавшихся волосах виден сумасшедший порыв, за плотно сжатыми губами точно застыл крик. Она вся кипит внутри, но податься ей некуда! Ее историческая роль сыграна, ее судьба решена – за окном видна голова повешенного стрельца – ее последнего сторонника. От этого окна идет холодный мертвенно тусклый свет. По словам Крамского (ему эта картина нравилась даже больше, чем «Бурлаки»), Софья походит здесь на запертую в железной клетке тигрицу.