Лефорт - Николай Павленко Страница 18

Первые месяцы 1693 года прошли под знаком подготовки к походу в Архангельский город — царю не терпелось увидеть настоящее море и морские корабли, прибывающие в Архангельск с заморскими товарами и отправляющиеся обратно с купленными здесь мехами, пенькой, лесом, смолой, поташом и др. Лефорт сопровождал царя. Накануне отъезда, 26 февраля, во время пира, устроенного им по случаю отъезда царя в Архангельск и продолжавшегося до утра, произошла ссора между хозяином дома и Авраамом Лопухиным, братом супруги царя Евдокии Лопухиной. Словесная перепалка переросла в драку. Характерная деталь, свидетельствующая о прочности дружбы между царем и Лефортом: Петр в этой драке встал на сторону не своего родственника, а приятеля — он нанес несколько пощечин Лопухину.

Сведениями о том, какова была конкретная роль Лефорта в Архангельском походе, историки не располагают. С большой долей вероятности можно предположить, что он сопровождал Петра, когда тот сел на иностранный корабль и отплыл от Архангельска верст на 300, а затем благополучно возвратился в город.

Полюбил Лефорта и брат царя Петра Иван Алексеевич. В 1694 году он пригласил генерала к себе вместе с женой и сыном, допустил к целованию руки и приказал передать поклон царю Петру Алексеевичу, отправлявшемуся в Архангельск. После скорого отъезда в Архангельск и самого Лефорта обе царицы, Прасковья Федоровна, жена Ивана, и Евдокия Федоровна, неоднократно присылали парадную карету за его женой и сыном Андреем и делали им щедрые подарки. «Милостивое внимание, оказанное мне царем Иоанном Алексеевичем пред моим отъездом и теперь, при моем возвращении, необыкновенно, — писал Лефорт брату. — Подарки превыше моих заслуг, всякого рода жизненного припасы и напитки были доставлены мне на дом в серебряных сосудах». «Чрезвычайные милости, изливаемые на меня им (царем Иваном Алексеевичем. — Н.П.) и братом его Петром Алексеевичем, — извещал он в другом письме, — беспримерны, и, не хвастая, могу сказать, что никогда не пользовался ими ни один иноземец, когда-либо живший в России. Я все приписываю Провидению, и великое милосердие Бога не забудет тех, которые стараются служить прежде Ему одному, потом тем, кто ближе к Нему, именно их царским величествам. Если бы было возможно, я употреблял бы для того еще большие старания; но будьте уверены, любезный брат, что если в юности моей я с избытком предавался удовольствиям, то настоящее мое отдохновение такого рода, что для него мне в высшей степени необходимо хоть несколько часов, ибо везде где я нахожусь, все зависит от моих распоряжений…»

Процитированные выше свидетельства современников и самого Лефорта нуждаются в некоторых пояснениях. Так, например, Лефорт сообщает о намерении Петра построить для него кирпичный дворец. Это намерение в полной мере не осуществилось, ибо царь вместо кирпичного здания решил построить деревянное — пристройку к дому Лефорта, что было сподручнее и привычнее для России и могло обойтись дешевле. Но эта деревянная пристройка была необычной и поражала современников и своими размерами, и великолепием отделки. Сам Лефорт в мае 1693 года, то есть когда пристройка еще не была готова, извещал брата Ами: «Зала будет, без сомнения, диковинною на русской земле. Издержки вместе с обоями и мебелью дойдут до 10 000 талеров. Уже слышатся обещания давать здесь балы».

Обстоятельное описание пристроенного к дому Лефорта зала дал швейцарец Филипп Сенебье в письме от 22 сентября 1693 года: «Его превосходительство выстроил весьма красивую и обширную залу для приема 1500 человек. Она обита великолепными обоями, украшена дорогою скульптурной) работою, везде вызолочена и действительно может быть названа прекраснейшею императорскою залою. Наш государь пожаловал ему (Лефорту. — Н.П.) пятнадцать больших кусков шелковых тканей с богатою золотою вышивкою. Помещение так велико и во всех частях исполнено так превосходно, что представляет нечто удивительное. Издержки простираются, говорят, до 14 000 талеров. Меблировка роскошна; много серебряной посуды, картин, зеркал, ковров, разных украшений — все вещи в высшей степени интересные и многоценные… У генерала большое число прислуги; на конюшне двадцать кровных лошадей, у ворот дома постоянно караул из двенадцати человек».

Открытие этого помещения сопровождалось торжественным празднованием, продолжавшимся четыре дня, с 30 июня по 3 июля. Сенебье описал это празднество в письме к старшему брату Франца Лефорта: «Господин генерал Лефорт перед отъездом царя в Архангельск четыре дня угощал великолепным образом его величество со всеми князьями и боярами, почетными иностранцами и дамами в числе двухсот человек. Кроме блеска роскошного пира была прекрасная музыка, танцевали всякий день, пускались интересные фейерверки и ежедневно палили из двадцати пушек».

Подобные забавы устраивались довольно часто, ибо для этого существовало множество поводов: церковные праздники, дни рождения царей, царевен, членов «компании» Петра. Балы и обеды устраивались и без всякого повода. На них нередко присутствовал Петр. Один из современников, барон Хейсен, отмечал: «Его величество присутствует на больших обедах главным образом потому, что чувствует здесь себя нестесненным, можно поговорить с умными людьми о делах или о разных предметах, а иногда и отдавать приказания». Об одном из таких обедов, устраиваемых 11 февраля 1694 года, в последний скоромный день перед началом Великого поста, Лефорт писал так: «Его величеству угодно отобедать у меня со всеми боярами и генералами. Обед будет в моей большой зале, где за столом могут поместиться двести пятьдесят человек. Надеюсь, что все места будут заняты».

Было бы, однако, ошибочно думать, что Лефорт тратил всю свою энергию исключительно на обеды и организацию всякого рода увеселений — балов, иллюминаций, фейерверков. Из его писем явствует, что большую часть времени он отдавал выполнению всякого рода поручений, исходивших от царя. 4 июля 1694 года он писал брату Ами: «Хотя вся страна и различные национальности уважают меня, однако я не позволяю усыплять себя таковою славою, напротив, стремлюсь постоянно к тому, чтобы доказать мое усердие, привлечь верных подданных… Никто и никогда не достигал подобных милостей, и ни один иноземец не мечтал о них. Сознаюсь, все эти милости необычайны; я не заслужил их; я не воображал в столь короткое время составить мое счастье».

Петр, будучи работником на троне, не приблизил бы к себе бездельника, главное достоинство которого состояло в умении устраивать развлечения. Франц Яковлевич тоже трудился в поте лица. Вспомним: «Под моим началом столько людей, что комната моя целый день, когда я бываю дома, наполнена ими», — писал он матери. В другом письме, брату: «Делаются большие приготовления (к поездке в Архангельск. — Н.П.), и все отдано под мое начало».

Не занимая никаких должностей в правительственном механизме, будучи фаворитом царя и пользуясь его доверием, Франц Яковлевич располагал огромной властью. Он разбирал жалобы челобитчиков, руководил подготовкой к путешествию царя в Архангельск, командовал выборным полком, выполнял отдельные поручения царя, требовавшие сиюминутного исполнения.

Еще в 1692 году Лефорт получил командование над первым выборным полком, что, между прочим, вызвало сильное неудовольствие Патрика Гордона, который считал за собой больше прав на эту должность [4]. Франц Яковлевич проявил большое старание в деле обучения своего полка. Желая укрепить в нем дисциплину и основательно заняться подготовкой солдат, он выпросил у Петра место для плаца и поселения солдат, разбросанных до того по Москве. Место было отведено на левом берегу Яузы, напротив дома и сада Лефорта. «У меня самое лучшее место в Слободе, — писал Лефорт брату в сентябре 1692 года. — Перед моим садом протекает прекрасная река, а с другой стороны я велел построить деревню из 500 домов для моих солдат… Я также повелел построить там беседку, поскольку его величество большой любитель солдат, и он часто приезжает смотреть на учение моего полка». Эта слобода получила название Лефортовской, а впоследствии и весь район стали называть Лефортово.