Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж Страница 19

Она нашла банку на дне самого большого дубового сундука под книгами упражнений, оставшимися со времени ее учебы во Франции, детским костюмом для верховых прогулок и своим первым платьем для причастия из белого шелка с кружевами.

Когда она достала банку, то обнаружила, что белая глина внутри высохла и затвердела. Но после того как она добавила немного воды из умывального кувшина и перемешала содержимое, она едва не вскрикнула от облегчения – твердый материал начал размягчаться.

Ловкими движениями она стала наносить на лицо грим: сначала на нос, щеки, лоб и подбородок, а потом круговыми движениями равномерно распределила краску. Ее лицо моментально приобрело пепельно-серый оттенок. Она добавила немного глины на губы и довольно улыбнулась. Теперь она выглядела совершенно больной.

Четверо мужчин стояли перед ней в своих лучших нарядах: дублетах из парчи, сверкавших золотыми нитями, накрахмаленных воротниках с кружевной отделкой и коротких плащах с меховой оторочкой. Мортон, Рутвен, Мейтленд и лорд Джеймс. Все они держали шляпы в руках, но в их манерах не было и намека на почтительность. Их глаза – темно-карие, ирисово-желтые, серые и ореховые – дерзко смотрели на нее. Дарнли в неловкой позе замер рядом с ней. «Господи, пусть он не дрогнет!» – подумала Мария. Она не осмеливалась улыбнуться ему или даже посмотреть, чтобы не выдать их замысел. Утренняя сцена в постели произошла восемь часов назад, и он мог выдать себя неосторожным движением. «Дева Мария, помоги мне!» – безмолвно взмолилась она.

– Ваше Величество и моя возлюбленная сестра, – начал Джеймс, выступив вперед. На его губах играла все та же мальчишеская улыбка. – Все мы до некоторой степени бунтовщики в том смысле, что отказались от полной и бездумной покорности нашей помазанной королеве. Мы признаем это.

Он кивнул в сторону своих спутников, которые закивали в ответ.

– В том же смысле нас можно назвать мятежниками по отношению к Богу. Но это не значит, что мы присоединились к врагам Господа или к вашим противникам. Не означает это и того, что, убедившись или убедив себя в том, что Ваше Величество введены в заблуждение дурными советниками, под влиянием которых вы оказались, мы были неправы в своем выступлении против них. Точно так же вынуждали поступать и пророков в древнем Израиле.

Он запнулся, когда осознал, что воплощение одного из зол, против которых он взбунтовался, стояло лишь в нескольких футах от него.

– Ваше Величество, – он поклонился Дарнли. – Я был неправ, когда воспротивился вам и попытался чинить препятствия вашему браку. Простите меня: я оказался слеп.

Дарнли нервно улыбнулся. Он заметил, как длинные изящные пальцы Марии прикоснулись к броши на ее корсаже в форме рубиновой черепахи. Внезапно он вспомнил, что это подарок Риччио, символ безопасности.

– Вы взбунтовались и вынудили нас повести против вас армию! – произнес он. При этом в нем всколыхнулись теплые воспоминания о золоченых доспехах и скачках под желтым сентябрьским солнцем.

– Да, к нашему стыду, – ответил Джеймс. – Но я заплатил за это. Я пережил ссылку в Англии и недобрые слова от английской королевы…

– Наша сестра Елизавета не поощряет мятежников, – сказала Мария.

– Воистину так, – Джеймс рассмеялся, и остальные присоединились к нему.

– Скажите мне, брат, чего вы хотите? – ласковым тоном спросила Мария.

Улыбка исчезла с его лица.

– Полного и безоговорочного прощения для всех мятежников, чем бы они ни руководствовались, – он обвел жестом троих мужчин. – Будучи грешниками, мы сбились с пути, но что сказано в Писании? «Нет праведника в целом свете, но есть покаяние для заблудших». Правитель, как и Господь, должен проявлять милосердие к своим подданным. «Я нахожу радость не в погибели для злых, но в их жизни и отречении от зол».

– А что я получу в обмен на прощение? – спросила она. – Разумеется, кроме духовного благословения.

– Объединенную Шотландию, – быстро ответил Джеймс. – Имели место трудности и ошибки… Словно в начале супружества, мы учились жить вместе, узнавали привычки друг друга…

– Такие, как измена?

– Это слово…

– Это ужасное слово, и оно описывает ужасную вещь, – настаивала она.

Все четверо одновременно рухнули на колени. Стук был такой, словно в комнате опрокинулось что-то тяжелое.

– Простите нас! – воскликнули они. – Обратитесь не к нашим прегрешениям, но к вашей великой милости! Позвольте нам начать заново: пусть этот день станет началом счастливого «брака»!

Колено Рутвена упиралось прямо в засохшую кровь, оставшуюся после убийства Риччио. Когда он шевельнулся, Мария услышала легкий хруст раскрошенной корки.

«Пусть на его красивых штанах останется несмываемое пятно», – подумала она.

– Вы правы, – мягко сказала она. – Мы должны оставить прошлое позади. Шотландии не будет никакой пользы от раздоров между правителями и советниками. Я составлю указ о прощении для всех вас и направлю его в парламент.

– У нас уже есть черновик, – вставил Рутвен, приподнявшись с места. На его колене действительно осталось пятно, а в том месте, куда он опирался, появилась вмятина. Марии на самом деле стало дурно.

Она взяла бумагу и сделала вид, будто изучает ее.

– Кажется, все действительно в порядке, – произнесла она. – Мы сделаем копию, а потом вместе с мужем поставим подписи.

Она помедлила. Момент настал.

– Мне плохо, – прошептала она и привалилась к Дарнли. Встревоженный, он подхватил ее на руки, но она осела на пол и схватилась за живот.

– Схватки… – прошептала она.

– Повитуху сюда! – закричал Дарнли.

– Нет… не надо, – пробормотала Мария. – Боль пройдет, если я немного полежу. Пожалуйста! – она указала в сторону своей спальни.

Мужчины поднялись. Дарнли и королева побрели в спальню. Они вошли, и дверь за ними закрылась, но через несколько секунд Дарнли снова появился.

– Она отдыхает, – сказал он. – Такое напряжение… молю Господа, чтобы ребенок не родился раньше времени.

– Но документ… – начал лорд Джеймс.

– Лежит у нее на столе. Она подпишет его через несколько часов, когда придет в себя. Не беспокойтесь, он будет готов к утру, даже если мне придется подделать ее подпись, – он подмигнул им. – Теперь, милорды, вы можете спокойно отдохнуть.

– И оставить ее без охраны? – прорычал Рутвен. – Нет уж! Это может оказаться ловким трюком. Не забывайте, что она выросла при французском дворе, где ложь и притворство – это образ жизни.

– Такой же, как насилие и убийство при нашем дворе? – спросил Дарнли. Перехватив злобный взгляд Рутвена, он улыбнулся: – Не существует такого двора, где придворных специально учат двуличию и лицемерию. Моей жене нездоровится, но она дала слово подписать указ о помиловании, и поскольку она истинная королева, ее слово не нуждается в подтверждении. Прошу вас, отпустите стражу и расходитесь по домам. Должно быть, вы тоже устали, ведь прошел лишь день после… инцидента.