Льюис Кэрролл - Нина Демурова Страница 19

После возвращения Чарлза в Крайст Чёрч преподобный Джейкоб Лей помог ему оглядеться в Оксфорде (позже Чарлз занимался с ним древнегреческим). Всегда готовый помочь новичку советом, он в то же время ничем не стеснял его: Чарлз знал, что всегда может пригласить к себе друзей, и пользовался этой возможностью. Нередко он устраивал чаепития, которые в те годы всё еще оставались новшеством.

Здесь, возможно, будет уместным небольшое отступление о чае. В нашем представлении чай в Англии всегда пили в пять часов пополудни, однако оно, как оказалось, ошибочно. Об этом свидетельствует и жалоба одного из участников Безумного чаепития («Алиса в Стране чудес): «А на часах всё шесть!» Дело в том, что в ту пору чай был еще экзотикой, и весьма дорогой, и пили его далеко не все и в самое разное время. Поначалу обычно обедали в пять часов, а чай или кофе подавались после вечерней трапезы. В некоторых домах его пили перед сном. Но понемногу обед передвигался на всё более поздний час, возможно, в связи с тем, что улучшалось освещение — на смену свечам пришли газовые рожки, а позже алебастровые горелки. В конце концов чаепитие заняло место обеда. Но это произошло не сразу. В 1874 году Кэрролл писал: «“Чай в пять часов” — этот обычай столь связан с сегодняшним днем, что такое сочетание вряд ли было бы понятно нашим неотесанным предкам, даже тем из них, кто принадлежит к последнему поколению. Впрочем, мы столь стремительно движемся вперед, что чаепитие в пять часов стало национальным обычаем: все возрасты и чины придерживаются его повсеместно, в особенности потому, что считают его средством “от любых хворей, которым подвержена плоть”. И все до такой степени увлеклись этим, что популярностью оно уже соперничает с прославленной Хартией вольности».

В 1850-х годах детям всё еще давали чай лишь как угощение в промозглые дождливые дни. Вот почему в главе о Безумном чаепитии часы у безумцев остановились на шести — и потому, как догадывается Алиса, стол всё время был накрыт к чаю. В доме девочек Лидделл, которым Кэрролл рассказал эту сказку, чай пили чаще всего в шесть.

Дождавшись, наконец, когда для него нашлись комнаты, Чарлз поселился в Пекуотере — так сокращенно называли Пекуотерский квадрат (Peckwater Quadrangle), одно из зданий колледжа с квадратным двором. Вместе с двумя небольшими комнатами Чарлз получил также слугу по имени Брукс, который обслуживал всю «лестницу» (мы бы сказали «весь подъезд»). Утром тот подавал горячий завтрак, был готов в любое время дня принести своим подопечным и их гостям чай и пр. Чарлз был рад, что наконец-то обосновался в Крайст Чёрч.

Когда в начале 1990-х годов я, получив приглашение выступить на проходившей в Крайст Чёрч конференции с докладом «Кэрролл в России», приехала в Оксфорд, меня поселили в Пекуотере. Это совпадение меня взволновало. Утром я еще была в Москве, а днем оказалась там, где в первые годы пребывания в Оксфорде жил Кэрролл, — правда, не на той «лестнице». Признаюсь, я удивилась, что на здании нет хотя бы скромной мемориальной дощечки и никто даже не подозревает, что оно связано с именем писателя. Конечно, говорила я себе, Кэрролл прожил в Пекуотере очень недолго. Но, увы, дощечки нет и на том здании в Том Кводе, куда Кэрролл перебрался позже и где провел большую часть своей жизни в университете. Правда, на протяжении веков в Оксфорде обучались многие выдающиеся люди…

Старинные каменные стены Пекуотера покрыты плющом; через высокие арочные ворота можно выйти к знаменитым лугам (Meadows), которыми по праву гордится Крайст Чёрч. Таких просторов нет ни в одном из других колледжей Оксфорда! Луга тянутся до самой Темзы (здесь ее, как и во времена Кэрролла, называют Айсис) — они являются собственностью колледжа, который и по сей день остается не только самым большим, но и одним из богатейших в Оксфорде. Эти роскошные луга уже давно соблазняют дельцов. Не раз делались попытки отобрать либо откупить их у Крайст Чёрч, чтобы провести там шоссе или что-то построить, однако пока что колледжу удается их отстоять. Там по-прежнему можно видеть студентов: они сидят и лежат на траве — с книжками в руках или без них, беседуют, гуляют, запускают змеев. Будем надеяться, что так и будет продолжаться…

Сейчас в Пекуотере тихо. А в то время, когда Чарлз обосновался в Оксфорде, именно в этом дворе 5 ноября разжигали огромный костер в День Гая Фокса, [31] который и по сей день ежегодно отмечают в Англии. Там же проходили и другие шумные празднества, буянили подвыпившие студенты, устраивали ночные концерты «золотые кисти». Вообще двор пользовался репутацией шумного и беспокойного места, где не рекомендовалось селиться тем, кто хотел заниматься науками. Впрочем, Чарлз умел сосредоточиваться — ему ничто не мешало.

Как уже говорилось, студенты в Крайст Чёрч, как и в других колледжах Оксфордского университета, делились на аристократов и коммонеров. Были еще и джентльмен-коммонеры (gentleman-commoners) — привилегированные студенты последнего курса университета; они пользовались правом обедать вместе с аристократами за «высоким» столом. И те и другие платили двойную таксу за свое пребывание в колледже. В большинстве своем эти студенты менее всего думали о науках. Зачастую колледж был для них всего-навсего неким «клубом», где после суровых будней публичной школы можно было предаться вольной жизни со всеми соблазнами независимости. Они снимали жилье в городе, изредка ходили на лекции, а то и вовсе их не посещали, охотились, держали собак и лошадей, занимались греблей и крикетом, участвуя в университетских соревнованиях или болея за приятелей, и всячески развлекались, пуская деньги на ветер. Вечеринки, пирушки, шумные обструкции непопулярным преподавателям, драки и битье окон были обычными происшествиями университетской жизни. После двух лет, проведенных в таких занятиях, обретя друзей и связи, весьма полезные им в дальнейшей жизни, аристократы покидали университет, даже не думая об экзаменах. Собственно, этим студентам и предназначался двухгодичный курс. Существовал еще и трехгодичный: выбравшие его сдавали в конце обучения облегченные экзамены и получали свидетельство, в котором отсутствовала какая-либо оценка их знаний, а просто стояло слово «сдано» (pass), после чего отправлялись восвояси. Те из них, кто мог себе это позволить, отправлялись в Большое путешествие (Grand Tour) по Европе — оно считалось достойным завершением образования.

Помимо деления студентов по происхождению и социальному статусу, не менее важным в университетской жизни было и другое деление — по тем задачам, которые они ставили перед собой. Одних не без иронии называли «учеными» или «школярами» (средневековое scholars равно обозначает всех, кто приобретает знания — на школьной ли скамье, в монастыре или университете), ибо они прежде всего стремились получить образование. Среди «школяров», бывало, встречались и аристократы, но всё же по большей части это были джентльмен-коммонеры или коммонеры.