Александр Великий. Смерть бога - Пол Догерти Страница 19

Плутарх:

Однажды после великолепного приема в честь Неарха и его спутников Александр принял ванну, как он делал обычно перед сном, и собирался уже было лечь, но, вняв просьбе Мидия, отправился к нему на пир. Там он пил весь следующий день, а к концу дня его стало лихорадить. Некоторые писатели утверждают, будто Александр осушил кубок Геракла и внезапно ощутил острую боль в спине, как от удара копьем, – все это они считают нужным измыслить, чтобы придать великой драме окончание трагическое и трогательное. Аристобул же сообщает, что, жестоко страдая от лихорадки, Александр почувствовал сильную жажду и выпил много вина, после чего впал в горячечный бред и на тридцатый день июня умер.

В «Дворцовых дневниках» события, связанные с его болезнью, переданы следующим образом. «На восемнадцатый день июня [месяца десня] он почувствовал в бане сильнейший озноб и заснул там. На следующее утро он помылся, пошел в спальню и провел день, играя с Мидием в кости. Вечером он принял ванну, принес богам жертвы и поел, а ночью его сильно лихорадило. На двадцатый день он принял ванну, совершил обычное жертвоприношение и, лежа в бане, беседовал с Неархом, который рассказывал ему о своем путешествии по океану. Двадцать первый день он провел таким же образом, но жар усилился, а ночью он почувствовал себя очень плохо и весь следующий день его лихорадило. Перенесенный в большую купальню, он беседовал там с военачальниками о назначении достойных людей на освободившиеся должности в войсках. На двадцать четвертый день у Александра был сильный приступ лихорадки. Его пришлось отнести к жертвеннику, чтобы он мог совершить жертвоприношение. Высшим начальникам он приказал остаться во дворце, а остальным – провести ночь поблизости. На двадцать пятый день, перенесенный в другую часть дворца, он немного поспал, но лихорадка не унималась. Когда к нему пришли военачальники, он не мог произнести ни слова, тоже повторилось и на следующий день. Македонцы заподозрили, что царь уже мертв, пришли к воротам и стали угрожать, требуя, чтобы их пропустили во дворец. Охране ничего не оставалось, как впустить их и проследить, чтобы они приблизились к кровати безоружными. В тот же день, двадцать седьмого числа, Пифон и Селевк были посланы в храм Сераписа, чтобы узнать у бога, не надо ли перенести Александра в его храм. Бог повелел оставить Александра на месте. На двадцать восьмой день к вечеру он скончался». Все это почти слово в слово можно прочесть в «Дневниках».

Юстин:

Вернувшись в Вавилон и позволив себе несколько дней отдыха, Александр возобновил прерванные вследствие походов пиры. Он весь предался развлечениям, и однажды, когда, прогуляв целый день, присоединил к нему и ночь, он собрался было уходить с пира, но тут его самого и его товарищей пригласил к себе фессалиец Мидий, чтобы продолжить пирушку. Взяв кубок и выпив его до половины, он [Александр] внезапно застонал, точно пронзенный копьем, и был унесен с пира полумертвым. Он так жестоко страдал от боли, что умолял дать ему оружие вместо лекарства, даже легкое прикосновение причиняло ему такую же боль, как рана. Друзья Александра распространили слух, что болезнь его произошла от неумеренного пьянства. Когда на четвертый день Александр почувствовал несомненный конец, он сказал, что «видит в этом рок, тяготеющий над его родом, ибо большинство их умирало в возрасте до 30 лет». Затем он успокоил солдат, волновавшихся и подозревавших, что царь пал жертвой заговора. Александра принесли на самое высокое место в городе; он позволил всем воинам лицезреть себя и давал им, плачущим, для поцелуя свою правую руку. В то время как все вокруг него плакали, он не только не проронил ни одной слезы, но даже не обнаружил никаких признаков скорби, а некоторых, особенно сильно горевавших, утешал, некоторым давал поручения к их родителям – до такой степени дух его был непоколебим не только перед врагом, но и перед самой смертью. Отпустив солдат, он спросил друзей, стоявших вокруг него, найдут ли они царя, подобного ему? Все молчали. Тогда он сказал им, что этого он и сам не знает, однако только «знает, как много крови прольет Македония в распрях и сколько убийств, сколько крови принесут ему как погребальную жертву». В конце концов он приказал похоронить свое тело в храме Амона. Когда друзья заметили, что он кончается, они спросили, кого он назначает наследником своей державы. Он ответил: «Достойнейшего». Столь велико было благородство его духа, что он, оставляя после себя сына Геракла, брата Арридея и беременную Роксану, но забывая о своих родных, сказал лишь: «Достойнейшего». И в самом деле, кому и наследовать престол великой империи, как не испытанным людям? Своим ответом он как бы подал своим друзьям сигнал к бою, бросил им его, как яблоко раздора. С этой минуты все стали соперниками друг другу, стремились подольститься к толпе, начали искать поддержки у простых солдат. На шестой день, когда Александр уже не мог говорить, он снял со своего пальца перстень и передал его Пердикке. Это и успокоило разгоревшуюся было распрю между друзьями. Слов произнесено не было, однако все видели, что наследник избран по воле умирающего.

Причину смерти Александра можно приписать алкогольному излишеству. Во всяком случае, нельзя не принять во внимание то, что, согласно Юстину, его друзья сообщили армии. О попойках такого рода сообщает другой фрагмент «Дворцовых дневников». В этот раз цитата принадлежит не Арриану, а римскому писателю Элиану. События относятся к июню предыдущего года.

Слухи об Александре нехороши. Рассказывают, пятого июня он пил у Эвмена, затем шестого пробудился от пьянки и в тот день больше не пил: поднялся, обсуждал с военачальниками поход, назначенный на следующий день, хотел выступить на рассвете. Седьмого он был уже в гостях у Пердикки и снова пил, а весь восьмой день спал. Пятнадцатого того же месяца он снова напился, а на следующий день спал, что обычно у него бывало после пьянки. Двадцать четвертого обедал у Багоя [персидский евнух, друг Александра], дом евнуха в десяти стадиях от дворца. Затем, двадцать восьмого, отдыхал. Какой из всего этого можно сделать вывод? Либо Александр вредил себе пьянством, либо слова эти писали его недруги. Невольно приходит на ум, что наблюдения эти сделал кто-то из окружения Эвмена.

Говорливый Афиней из Навкратиса цитирует из другого источника – книги Эфиппа из Олинфа, в которой Эфипп подробно описывает фатальный инцидент, произошедший на пирушке Мидия. Он упоминает Протея, известного пьяницу, вот что он сообщает:

Как сообщает Эфипп в своей книге «О погребении Александра и Гефестиона», Протей тоже сильно пил. Несмотря на приверженность к пьянству. Протей всю свою жизнь обладал завидным здоровьем. На пиру Александр велел подать себе Гераклов кубок, отпил из него вина и, подав Протею, предложил тост за его здоровье. Тот взял чашу и, пропев похвалы царю, выпил под аплодисменты гостей. Некоторое время спустя Протей потребовал такую же чашу, отпил из нее и в свою очередь предложил выпить за здоровье царя. Александр смело взял кубок, но не осилил его: повалился на подушку, и чаша выпала из его рук. В результате он заболел и умер, потому что – по словам Эфиппа – Дионис был на него зол за то, что Александр разрушил Фивы, находящиеся под его покровительством.