Слезы Брунхильды - Жан-Луи Фетжен Страница 19

— Вы хотите золота, добычи, рабов? У вас будет и золото, и скот, и все, что удастся захватить, и вы вернетесь домой богатыми и увенчанными славой!

На этот раз ответом королю был восторженный рев. Варвары, как и прежде, потрясали своими топорами и ango, но теперь — салютуя ему. Зигебер улыбнулся и взглянул на предводителя суабов. Голубые глаза того казались выцветшими на темном от загара и грязи на лице, полускрытом густой черной бородой и заплетенными в косички волосами. Суаб держал в левой руке деревянный круглый щит, обтянутый выкрашенной кожей, а все его вооружение, казалось, составляет один только дротик.

— Как тебя зовут?

— Оксо, сеньор…

— Слушайте все! — воскликнул Зигебер, отступая на шаг и вновь вознося меч над головой. — Я не могу воздать честь всем сразу, но пусть ваш командир, доблестный Оксо, примет в знак моей дружбы и в залог правдивости моих слов королевский меч!

От неожиданности суаб выронил дротик и заметно дрогнувшей рукой взял меч. Его лицо расплылось в глупую улыбку. Он повернулся к своим воинам и взмахнул мечом с победным кличем, тотчас заглушённым громкими воплями остальных. Отходя, Зигебер перехватил взгляд тюрингца, явно, недовольного тем, что такую честь оказали не ему.

— Сегодня вечером я устрою пир, — сказал король, обращаясь к тюрингцу. — Не мог бы ты стать моим посланцем и созвать остальных командиров от моего имени?

Тот ответил довольным глухим урчанием, и Зигебер направился к своему коню, провожаемый одобрительными восклицаниями варваров. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы идти не слишком быстро.

* * *

Первый снег приглушил обычные городские звуки. Зимнее солнце неярко светило в бледно-сиреневом небе, и на горизонте все сливалось: земля, леса, деревушки. Только река четко выделялась среди тумана и инея, словно темная лента. Брунхильда уже отошла от города примерно на поллье. На ней был тяжелый плащ, подбитый медвежьим мехом, и меховая шапочка, из-под которой виднелись лишь несколько белокурых прядей и щеки, покрасневшие от холода. Королева была одна — лишь на расстоянии ее сопровождали два стражника, вооруженные копьями. Замерзшие дамы-компаньонки отстали одна за другой и поспешили спрятаться в следовавшей за ними вдоль реки крытой повозке: там была жаровня, возле которой можно было немного согреться.

Брунхильда невольно улыбнулась, прижимая руки к округлившемуся животу. О боже, как чудесно преобразилась под снегом эта унылая земля! Летом Метц был прекрасным городом, овеянным прохладой двух рек, но здешняя осень, с непрерывным дождем и ветром, была ужасна. Стены дворца и загородной виллы пропитывались сыростью, сухие травы и цветы, которыми устилали полы, покрывались плесенью за несколько часов, а постоянно чадящие факелы не давали почти никакого тепла — от них лишь щипало глаза. В Толедо осень была едва ли не самым приятным временем года — летняя жара спадала и долгие вечера становились мягкими и прохладными…. Вместе со своей сестрой Галсуинтой, Брунхильда любила подолгу сидеть на одной из террас королевского дворца, запасшись вином и фруктами…. Но снега в Толедо никогда не было — во всяком случае, Брунхильда его не помнила, — и если сплошное белое покрывало, расстилавшееся сейчас перед ее глазами, и не могло заставить ее забыть об Испании, оно, по крайней мере, делало окружающий пейзаж гораздо менее мрачным.

Толчок изнутри вызвал у нее вскрик — скорее удивления, чем боли. Ребенок бился, уже не в первый раз. Наверное, это мальчик…

— Да, ты прав, — прошептала Брунхильда, склонив голову. — Пора возвращаться…

Она повернулась, собираясь идти к повозке, и в этот момент заметила всадников, цепочкой поднимавшихся вдоль реки ей навстречу. Королева невольно ускорила шаг, чтобы быстрее оказаться возле стражников, но почти сразу узнала человека, ехавшего впереди. Это был Готико, дворцовый управитель и воспитатель юного принца Хильдебера, которого он сейчас держал перед собой на лошади; принц вцепился обеими ручонками в гриву, и на лице его было написано выражение абсолютного счастья. Когда Готико остановил лошадь, Хильдебер спрыгнул на землю и бросился к матери. Он был довольно рослым для своих пяти лет и обладал живым умом, что день ото дня проявлялось все ярче. Принц уже вполне бегло читал, самостоятельно объезжал жеребенка, подаренного отцом, и знал латынь достаточно, чтобы молиться на этом языке.

Брунхильда распахнула свой широкий подбитый мехом плащ, и сын прижался к матери, в то время как Готико приветствовал королеву глубоким поклоном.

— Вы привезли хорошие новости? — весело спросила королева.

Но, увидев выражение лица Готико, когда тот выпрямился, она перестала улыбаться и инстинктивно теснее прижала сына к себе.

— Нет, не бойтесь, все хорошо! — поспешно проговорил Готико. — Армия короля встретилась с войсками Хильперика, к югу от Парижа, и обратила их в бегство.

— А сам король?

— С ним все в порядке… на самом деле, никакого сражения не было.

Брунхильда нахмурилась, затем попыталась изобразить улыбку, но тут окончательно поняла, что означают слова Готико, а также его замешательство.

— Дорогой, ступай в повозку греться, — сказала она Хильдеберу, опускаясь на колени рядом с ним. — Там ты найдешь Розамонду, у нее всегда есть сладости для тебя.

Юный принц со всех ног помчался к повозке, провожаемый нежными взглядами матери и воспитателя. Затем Брунхильда резко отвернулась и медленно пошла вдоль реки. Ее лицо словно окаменело.

— Он снова его простил? — произнесла она, не глядя на Готико.

— Да… Его величество сказал, что в сражении нет необходимости, поскольку Хильперик признал себя побежденным и согласился вывести войска из Аквитании.

— И отпустил его… Это уже не милосердие, это — слабость!

Готико смущенно кашлянул и немного отстал, чтобы не отвечать. Ему не нравилось, что о его короле говорят такие вещи.

— Были и еще… некоторые обстоятельства, — подал он голос немного погодя. — Множество варваров под командованием некого Оксо отделились от королевского войска под тем предлогом, что их лишили военной добычи. Они опустошили все земли к югу от Парижа, сожгли деревни, разграбили церкви, угнали сотни жителей в рабство… Очевидно, король позволил им это сделать. Несколько дней спустя их предводители были схвачены и побиты камнями, но большинство вернулись за Рейн безнаказанными…

Брунхильда пристально смотрела на Готико, чувствуя, как в ней нарастает гнев. Когда Готико договорил, она прикрыла глаза, стараясь справиться со своими чувствами, потом коротко кивнула.

— А эти разграбленные земли принадлежали Хильперику или нам?

— Хвала Господу, не Хильперику и даже не нам… Гонтрану.

Брунхильда снова машинально кивнула. Стало быть, он считает, что это к лучшему?.. Но Гонтран, переменчивый, трусливый и завистливый, разумеется, не простит такого разорения…. И, в результате, нейтралитет, которого они добились от него с таким трудом, без сомнения, разлетится вдребезги…