Путь слез - Дэвид Бейкер Страница 2

Вскоре покорные слуги вернулись к своим скромным обязанностям, и вновь посев и жатва продолжили вековой черед. Однако державные дворы Европы не забыли ту великую битву и не простили врагов. И с той поры меч не вкладывали в ножны и не оборачивались спиной к чужеземному миру, который лежал по ту сторону моря. Напротив, долгие последующие века христиане не сводили с языческой стороны недремлющий взгляд.

И бдительность оказалась благоразумной, ибо ко второй половине одиннадцатого века до тревожного слуха Папы Римского, Урбана II, дошла весть отчаяния от христианских паломников в Иерусалиме, гонимых за свою веру, молва гласила об опасности, угрожавшей самым восточным европейским границам. В ответ папа воззвал к королям и властителям своей земли вновь восстать на защиту Веры. Итак, в августе 1096 года от Рождества Христова, армии христиан сплотились под его призыв, и рыцари первого Крестового похода, с чьих выпяченных нагрудных лат ниспадали плащи с багряными крестами, ворвались в Палестину.

Три года песчаные равнины и зубчатые горы этой древней земли пропитывались кровью, как крестоносцев, так и турков, пока, наконец, в июле 1099 Иерусалим не был взят под покровительство Церкви. Как ни прискорбно, но человеческая бойня, последовавшая за взятием города, не оправдала благодати Креста и никого не привела к познанию Того, Чья кровь проливалась на ту же землю, но в любви. Поколения исламских воинов отчаянно противостояли своим светлолицым завоевателям и вступали с ними в схватку по всей Земле Обетованной до 1187 года, пока они снова не завладели Священным Городом.

Христианские рыцари, изгнанные из святых мест, продолжали нападать на врага еще более двадцати лет. Однако их усилия слишком дорого обходились, и вскоре средоточие армии Султана прижало их к палестинскому побережью. Сам Крест Господень, казалось, будет повержен в воду рукой неумолимого врага. Перед лицом такой опасности Папа Иннокентий III поднял тревогу, призывая своих безукоризненно верных франков и кельтов, саксонцев и норманнов, а также другие племена и народы, рассеянные по королевствам христианской Европы. Но его воины устали и проявляли нерешительное колебание.

Затем, весной 1212 года от Рождества Христова, папская мольба дошла до детей Франции и Германии, и они пришли в волнение. Под наплывом вдохновения священников, равно как и чувств, они готовились променять домашний очаг и привычную жизнь на надежду Божьей славы. Пятнадцатилетний пастушок по имени Стефан из окрестностей французского города Клойе объявил о видении, в котором он видел, как дети христианского мира разделяют воды Средиземного моря и без сопротивления входят в распахнутые ворота Иерусалима. Он провозгласил, что безобидные дети приобретут Святой Город силой своей чистоты и невинности, а не грубой силой топора и меча. В ответ на такое удивительное заявление тысячи людей зажглись мечтой о новом Крестовом походе и вняли призыву Стефана: «Мы идем к Богу и ищем блага для святого креста за пределом моря!»

Примерно в то же время десятилетний Николас из Германии провозглашал похожую весть по всему городу Кельну и за его пределами. Он также созывал армию детей покорить Иерусалим и ускорить обращение из ислама всей Палестины. Николас убеждал толпы жаждущих чуда, что, где пали крестоносные рыцари и воины великих королей, дети добьются успеха одним своим упованием на Самого Бога. Слова Николаса быстро распространялись по хуторам, городам и поместьям и дети ответили на них.

Итак, к месяцу июню бесхитростные агнцы Европы начали собираться стайками от двадцати до ста детей для паломничества на юг. В обществе, где, как было принято считать, добрые дела обеспечивали не только временное благословение, но и само вечное спасение, где самопожертвование еще оставалось благодетелью, а вера понималась буквально и безусловно, легионы детей сплачивались, присягая на верность Богу, Которому они с радостью доверяли. Многие были готовы идти без провизии, чтобы испытать чистоту своей веры и зримо доказать полную зависимость от всемогущего Бога. Непоколебимые даже перед лицом падшего мира, отряды Невинных отправились в путь в простодушном восторге и весело резвились в ожидании чего-то великого. Учитывая их безмерную простоту, такое невиданное ранее, всецелое посвящение должно было привести маловерных в зачарованное молчание. Столь редкое и благородное качество по праву достойно почитания.

Один летописец позже напишет, что детская радость была настолько великой, что никакие преграды не могли сдержать их. Вероятно, некоторые дети все же убежали вопреки мольбам и запретам родителей. Однако не следует забывать и о жертве тех других родителей, которые добровольно отпускали любимых детей, благословляя их со слезами на глазах. Приношение, должно быть, мучительно отзывалось в их совести, а терзающая боль немыслима для нас сейчас. Но их доверчивость, беззаветная и преданная, каковой она наверно была, печально омрачалась их слепотой. Ибо вера, лишенная истины, не вера вовсе, а лишь преднамеренное безрассудство, обреченное на скорбный конец.

Конечно, виновными были не только родители. Дьявольские спекуляции со стороны крестьянства, знати и, возможно, даже самой Церкви в угоду собственной воображаемой наживе поощряли ряды младых Исааков к неминуемым скорбям. По совести нужно отметить, что Папа Иннокентий III не выражал общественного одобрения этого Крестового похода, также у нас не имеется никаких документальных доказательств открытого признания данного предприятия Церковью. Однако мало кто усомнится в том, что именно церковная поддержка подобных движений была решающим вкладом в общественное признание похода. Не располагая ни одним свидетельством попытки предотвратить бессмысленную трагедию, мы, однако, знаем точные слова папы: «Эти дети опорочили нас». В дополнение к сказанному нужно отметить, что ни этот папа, ни его последователи не пожелали освободить выживших крестоносцев от их «обетов». Слава Богу, некоторые проявили мужественное противостояние Крестовому походу, открыто заявляя, что сам Диавол вовлек людей в обман. К несчастью, в то время народ был глух к голосу разума.

В среде этих смешанных и противоречивых толков дети-крестоносцы формировали свои ряды. Как же они отличались от закаленных, суровых ветеранов, которые вкусили от ярости и ненависти войны! Армия защитников христианства, самая преданная своему делу, состояла из смелых юнцов и подростков: молодых искателей приключений, гладкие лица которых еще не знали лезвия бритвы, лупоглазых карапузов, бойких девчушек, молодых матерей с грудными младенцами. Изредка среди них попадался ребенок отверженный, несчастный, униженный или брошенный. Запах жертвы, столь беззащитной как эта, привлекал также и волков, и их нечистые помыслы добавляли новые невзгоды на долю Невинных. Да, к счастью, к детям примыкали и блаженные, богобоязненные пастыри, и они-то, движимые состраданием и заботой, прилагали все усилия, дабы защитить и провести маленьких бойцов к цели. Сыновей и дочерей знатных лиц было значительно меньше. Следует понимать, последние и их родители вполне удовольствовались будущими благословениями, которые причитались им за то, что их сервы сослужат добрую службу. Однако некоторые особы высокого рода не остались в стороне, и многие из них, как и остальные спутники, страдали и умирали. О деталях одеяния таковых, германские летописцы упоминали особо: облаченные в серое, паломники покрывались Крестоносным плащом и носили широкополые шляпы.