Чингисхан. Властелин мира - Гарольд Лэмб Страница 2

Сага «Сананг сечен» не помогает раскрыть эту тайну. Она просто утверждает, что Чингисхан был богдо (ниспосланный Небом) от расы богов. Вместо тайны мы имеем чудо.

Средневековые хроники Европы склоняются к вере в сатанинскую силу, вселившуюся в монголов и нашедшую выход в Европе.

Вызывает раздражение, что современные историки фактически вторят суевериям XIII столетия. Особенно когда речь идет о Европе того времени, не видевшей кочевников Чингисхана в качестве явных оккупантов.

Есть верный способ пролить свет на тайну, окружающую Чингисхана. Он состоит в том, чтобы повернуть стрелки часов на семь столетий назад и взглянуть на Чингисхана так, как он представляется в хрониках его дней, и не как на чудо или воплощение варварской мощи, а как на реальную личность.

Нас будут интересовать не политические достижения монголов, а то, что представлял собой человек, поднявший монголов от уровня никому не известного племени до властителей мира.

Чтобы понять этого человека, мы просто должны приблизиться к нему и его окружению на той территории, которая существовала семьсот лет назад. Мы не можем оценивать его по меркам современной цивилизации. Мы должны рассматривать его согласно воззрениям сурового мира степей, населенного охотниками, кочевниками, скачущими на лошадях и использующими как средство транспорта оленей.

Там люди одевались в шкуры животных и питались молоком и мясом. Они смазывали свое тело жиром, защищая его от холода и воды. Для них не имело значения, умрут ли они от голода или мороза или же их пронзит оружие недруга.

«Тут нет ни больших, ни малых городов, – пишет доблестный Плано Карпини, первый европеец, попавший на эту землю, – но повсюду песчаные пустоши, нет и сотой части земли, которая была бы плодородной, за исключением тех очень редко встречающихся мест, которые орошают реки.

Эта земля почти лишена деревьев, хотя и хорошо подходит для пастбищ. Даже император и принцы, как и все прочие, согреваются и готовят пищу, используя в качестве топлива лошадиный и коровий навоз.

Климат очень суров, с сильными грозами и молниями, как в середине лета, от которых многие люди гибнут, и все это может сопровождаться сильными снегопадами и такими сильными порывами холодных ветров, что порой люди с трудом удерживаются в седле. Как-то при одном из них мы были вынуждены упасть ничком на землю, и ничего не было видно из-за жуткой пыли. Нередко выпадает обильный град, а невыносимая жара вдруг сменяется чрезмерным холодом».

Это пустыня Гоби, в год 1162-й нашей эры, год Свиньи по календарю двенадцати зверей.

Жизнь не много значила в Гоби. Высокие, открытые всем ветрам плато, соседствующие с облаками. Озера с камышовыми берегами, посещаемые пернатой живностью по пути в северные тундры. Громадное озеро Байкал, овеваемое всеми демонами воздушной стихии. В ясные ночи середины зимы всполохи северного сияния, то вспыхивающие, то исчезающие над горизонтом.

Дети в этом уголке Северной Гоби не учились переносить страдания; они были рождены для них. После того как их отнимали от материнской груди и приучали к кобыльему молоку, предполагалось, что они позаботятся о себе сами.

Самые близкие к очагу места в семейном шатре предназначались взрослым воинам и гостям. Женщины, правда, могли располагаться с левой стороны, но на некотором расстоянии, а мальчикам и девочкам приходилось устраиваться где придется.

Так же и с пищей. Весной, когда лошади и коровы давали молоко в изобилии, проблем не было. Да и овцы откармливались. Добыча сама шла в руки, и охотники племени приносили оленя или даже медведя вместо тощих пушных зверей, таких, как лисица, куница и соболь. Все шло в котел и поедалось – первыми получали свою порцию крепкие мужчины, после них была очередь стариков и женщин, а детям приходилось драться за кости и жесткие куски мяса. Очень мало оставалось для собак.

Зимой, когда добыча была скудной, дети питались хуже. Оставался только кумыс — молоко, хранящееся в кожаных мешках, перебродившее и взбитое. Оно было питательным и слегка опьяняющим для трех-четырехлетнего карапуза, если только он ухитрялся выпросить или стащить немного этого напитка. За отсутствием мяса вареное просо помогало утолить голод после сезона изобилия.

Конец зимы был самым плохим временем для детей. Уже невозможно было выборочно забивать скот. В этот период воины племени обычно совершали набеги на другие племена, забирали у них запасы продовольствия, уводили скот и лошадей.

Дети научились устраивать свою собственную охоту, гоняясь за собаками и крысами с дубинками или стреляя в них тупыми стрелами. Они тоже учились быть наездниками, используя для этого овец и удерживаясь на них, уцепившись за их длинную шерсть.

Выносливость была первым качеством, которое унаследовал Чингисхан, получивший при рождении имя Темучин [1]. Он родился в отсутствие отца – тот совершал набег на одно из враждебных племен. Как роды, так и поход были удачными, неприятель был взят в плен, и суеверный отец дал младенцу имя плененного им Темучина.

Его жилище представляло собой шатер, сделанный из войлока, натянутого на сплетенный из прутьев каркас с отверстием у свода для выхода дыма. Он был обмазан белой известью и украшен орнаментом. Эта особая разновидность шатра – юрта совершала походы по степям на повозке, которую тянули с десяток буйволов. Это было практично, поскольку куполообразная форма юрты позволяла противостоять буйным ветрам, а в случае необходимости ее можно было снять.

Жены вождей – а отец Темучина был вождем – имели свои собственные украшенные орнаментом юрты, в которых жили их дети. Обязанностью девочек было следить за порядком в юрте, поддерживать огонь в каменной плите под очагом с дымоотводом. Одна из сестер Темучина стояла на платформе перед откидным полотнищем входа и управляла буйволами во время движения. Оси колес одной повозки прикреплялись к осям колес другой, и стоял скрип, и повозки раскачивались, возвышаясь над травой пастбищ, и чаще всего ни единого дерева или холма не было видно.

В юрте хранились фамильные ценности: ковры из Бухары или Кабула, захваченные, вероятно, при нападении на караван, сундуки с женской одеждой, шелковыми платьями, выменянными у ушлого арабского торговца, изделия из серебра. Наиболее ценным было оружие, развешанное на стенах: короткие турецкие ятаганы, копья, колчаны из слоновой кости или бамбука, стрелы различной длины и веса и наверняка щиты из покрытой лаком дубленой кожи. Все это также было награблено или куплено, переходило из рук в руки вместе с удачей в бою.

У Темучина – так звали Чингисхана в молодости – было много обязанностей. Мальчики в семье должны были ловить рыбу в бурных речках, которые нужно было преодолевать на пути от летнего пастбища к зимнему. Пасти лошадей входило в их обязанности, и им приходилось скакать в поле, разыскивая заблудившихся животных, и искать новые пастбища. Они следили, нет ли на горизонте вражеских всадников, и проводили ночи напролет в снегу, не разжигая огня. Жизнь заставляла их по нескольку дней не вылезать из седла и обходиться без горячей пищи по три дня кряду, а иногда и совсем без пищи. Когда баранины или конины было в избытке, они устраивали празднество, наверстывая упущенное, поглощая невероятное по сравнению с днями недоеданий количество припасов. В качестве развлечений они устраивали конные скачки в степи на расстояние двадцати миль в один конец и обратно или соревнования по борьбе, в которой ничего не стоило получить переломы. Темучин отличался большой физической силой и способностью планировать дела наперед, что было лишь еще одним способом адаптации к обстоятельствам. Он был чемпионом по борьбе, несмотря на поджарое телосложение. Он поразительно ловко обращался с луком, хотя и не столь искусно, как его брат Джучи-Касар, которого прозвали «лучник». Но Касар побаивался Темучина.