КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин Страница 2

Эту мысль, выраженную предельно лаконично, я почерпнул на одной из вечеринок в Лондоне — не то в 1952, не то в 1953 г. И высказал ее сэр Кеннет Стронг (ген.-м-р, начальник разведки в штабе Д. Эйзенхауэра, с 20 июля 1947 г. — глава Объединенного разведывательного бюро, последняя должность: начальник разведки в Министерстве обороны Великобритании. — А. Ш.): „Разведчику просто следует приучить себя к мысли, что девяносто пять процентов всех усилий его организации бесплодны, хотя и необходимы для того, чтобы заполучить пять процентов информации, полезной для руководства государства“. Кто-то из молодых людей уныло спросил: „Генерал, вы, конечно, преувеличиваете процент бесплодных усилий?“ Стронг ответил бесподобно: „Вероятно, я должен внести поправку. Подумав, следовало бы сказать: девяносто семь процентов бесплодных усилий. Но наша национальная безопасность зависит от умения найти остальные три процента!“ Разведчику просто следует приучить себя к мысли, что девяносто пять процентов всех усилий его организации бесплодны, хотя и необходимы для того, чтобы заполучить пять процентов информации, полезной для руководителей государства» [4]. Советские разведчики, объясняя этот парадокс, на свой лад переделали известные строки стихотворения В.В. Маяковского «Разговор с фининспектором о поэзии»: «Разведка — та же добыча радия. В грамм добычи — в год труды. Изводишь единого агента ради тысячи тонн человечьей руды».

Но преодоление этих трудностей не должно сказываться на качестве представляемого материала. Читатель вправе получить интересный и информативный продукт — и он у него будет. Своей работой мы создали информационно-аналитический продукт уровня, который имеет качественный отрыв от обычного подхода.

Понятно, что раз книга про КГБ, то и речь в ней должна идти о нем. Но почему он вообще фигурирует в отдельной публикации? Потому, что эта спецслужба явилась самым мощным политическим инструментом в СССР. Потому, что в ходе перестройки были использованы методы стратегической разведывательной операции. Потому, что от ее первого момента и до последнего в ней всегда участвовал хотя бы один комитетчик.

Историки свои книги о «перестройке» пишут относительно просто: ищут что-то о центральной и чуть ли не исключительной роли связки Горбачев — Ельцин как главных исполнителей разгрома Союза ССР. Такие авторы не очень-то дальновидны. Ибо практика исполнения ликвидации нашей прошлой страны была столь эффективной, столь грамотной, отличалась такой высокой скоротечностью, что ее разработка была под силу только лучшим умам всего мира. Но как можно требовать решения сложнейших задач, рассчитываемых на компьютерах, от этих двух далеко не блещущих интеллектом партократов? Один из них, напомню, закончил юридический факультет МГУ, потом в провинции получил диплом экономиста-сельхозника (именно получил, будучи секретарем горкома); второй — строитель. То есть налицо полное несоответствие.

По своей профессии мы знаем о том, где обитают лучшие умы: RAND Corporation 1700, Main Street, Santa Monica, CA 90406, USA, и у нас есть некоторые доказательства нашей версии. Однако и в СССР были свои специалисты по делам невозможным, и часть этих кадров сосредотачивались в кабинетах по адресу: город Москва, площадь им. Дзержинского, дом 2, КГБ СССР.

Важным моментом является то, что далеко не весь Комитет участвовал в этом деле. Хотя и предполагалось, что антагонизмы у наших спецслужб могут быть только внешние: одно время — с гестапо, а затем — с ЦРУ, но смею вас заверить, что и внутри самого КГБ СССР существовали непримиримые противоречия. На одном полюсе были либо герои, либо те, кто готов был пожертвовать собой за нашу Советскую Родину, а на другом полюсе были предатели. Только до конца понимая сущность и роль некоторых комитетчиков, можно разгадать смысл слов одного из героев книги «КГБ» мистера Дж. Баррона: «Ты должен научиться остерегаться чекистов. Они занимают самые высокие посты, но это самые низкие люди в нашем обществе. Всю свою жизнь они предают и продают людей. Они продают нас в МИДе, они продают членов партии, они продают один другого. Потом эти сукины дети убегают в Америку и продают весь советский народ» [5]. Ясно? Надеюсь, «да», как и то, почему такие книги скрывали от нас в спецхране.

Отметим, что мощь организации в силу специфики ее деятельности давала столь же сильные внутренние противоречия. Причем та половина, что и есть собственно КГБ СССР, находилась в довольно проигрышном состоянии: в своей деятельности она строго следовала писаным и неписаным правилам поведения и от этого была предсказуемой в своих шагах. А вторая — строго наоборот: вступала в несанкционированные контакты как с внутренним, так и с внешним врагом, предавала и страну, и своих коллег. И не КГБ СССР, а именно потайной КГБ и становился претендующим на лидерство, атакующим крылом и добивающимся «виктории».

Спецслужбы — самые структурированные из существующих структур.

Евгений Семинихин [6].

Разведка всеядна, ей все впору, из всего она извлекает свой барыш.

Рэй Клаин [7](38. С. 110).

За послевоенное время оперативные возможности спецструктур двух мировых сверхдержав — СССР и США — настолько возросли, что они могли самостоятельно исполнять практически любые политические задачи, включая и те, что раньше традиционно относились только к общегосударственным или даже цивилизационным. Явление качественного скачка такого уровня будет уместным сравнить с военной революцией в конце XIX века. Тогда, в отличие от прошлого периода, появились массовые миллионные армии; изменилось их техническое вооружение — заряжение оружия стало производиться с казенной части; флот стал паровым; значительно — до континентальных масштабов — увеличился театр военных действий. Век спустя примерно то же произошло и с разведками. Они заняли неподобающее им ранее, ведущее место среди других инструментов единого внутри- и внешнеполитического механизма. Они значительно простерли свое влияние внутри стран и вне их. Они резко возросли численно. Так, например, считается, что в 1917 г. вся разведка США состояла из двух человек [8].

С некоторых пор именно спецслужбы стали тем инструментом, который более других влияет на историю. От небольших — относительно всех человеческих масс — коллективов теперь исходит воздействие на события. «Ученым известно, что судьбы народов формируются комплексом трудноуловимых социальных, психологических и бюрократических сил. Обычные люди, чья жизнь (…) зависит от игры этих сил, редко понимают это, разве что смутно и весьма поверхностно. Одной из таких сил — с начала 40-х годов — стала разведка, систематически собирающая информацию о других странах, на основе которой строится планирование на правительственном уровне и принимаются решения стоящими у власти американскими политиками. Разведка стала весомым фактором, — из числа тех, кто определяет историю» [9]. Французский журналист А. Гэрен как-то сказал, что разведка выходит из-за кулис и оказывает все большее влияние на жизнь общества. В Советском Союзе это достигло максимума, так как под одной крышей было собрано все разведсообщество, поэтому «без КГБ ничего тогда не начиналось. Образно говоря, это был одновременно МИД и МВД» [10]. Подполковнику, ушедшему в отставку с должности старшего следователя по ОВД Красноярского Регионального УФСБ, это знать лучше, чем мне, поэтому доверимся.