Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин Страница 2

В геополитическом плане вопросом вопросов на рубеже XIX и XX веков для России стало формирование ее роли в Азии, где растут русские города, где Россия обретает континентальное могущество. В 1880-1890-х годах огромный по масштабам процесс охватил Дальний Восток. Население Сибири и Дальнего Востока выросло до 4,3 млн. человек в 1885 г. К 1897 г. население «восточной части» России достигло 6 млн. Русский флаг взвился над Сахалином и в устье Амура — над фортами Николаевск и Мариинск.

В Петербурге формируется «восточная» фракция, которая видела свое будущее в создании Великой Восточной империи, где ортодоксализм России превращался в «новый ориентализм», в новый центр мира. Уже Ф.М. Достоевский ощутил этот тектонических пропорций сдвиг: «С поворотом в Азию, с новым на нее взглядом нашим, у нас может явиться нечто вроде чего-то такого, что случилось с Европой, когда открыли Америку. Ибо воистину Азия для нас та же не открытая еще нами тогдашняя Америка. С стремлением в Азию у нас возродится подъем духа и сил… В Европе мы были приживальщики и рабы, а в Азию явимся господами. В Европе мы были татарами, а в Азии и мы европейцы. Миссия наша цивилизаторская в Азии подкупит наш дух и увлечет нас туда» [2].

Строителям тихоокеанского форпоста было ясно: в то время как в Европе Россия выглядела отсталой страной (импортером капитала, призывающим западных капиталистов и менеджеров), в Азии она смотрелась как передовая европейская держава, несущая прогресс во всех сферах материальной и духовной жизни. Если для немца и даже поляка Россия была очевидным не-Западом, то для перса, монгола и китайца она была очевидным Западом. И русские генералы сами поверили в свою западную элитарность, способность к скоростной рекогносцировке, реалистическому планированию, быстрой мобилизации сил.

Замысел одного из главных строителей «дальневосточной империи» — министра финансов С.Ю. Витте, изложенный царю Александру Третьему в 1893 г., иначе как грандиозным не назовешь: «На монгольско-тибетско-китайской границе крупные перемены неизбежны, и эти перемены могут нанести ущерб России, если здесь возобладает европейская политика, но эти перемены могут быть для России бесконечно благословенными, если она сумеет ранее западноевропейских стран войти в восточноазиатские дела… С берегов Тихого океана, с высот Гималаев Россия будет доминировать не только над азиатским развитием, но и над Европой. Находясь на границах двух столь различных миров, восточноазиатского и западноевропейского, имея твердые контакты с обоими, Россия, собственно, представляет собой особый мир. Ее независимое место в семье народов и ее особая роль в мировой истории определены ее географическим положением и в особенности характером ее политического и культурного развития, осуществлявшегося посредством живого взаимодействия и гармоничной комбинации трех творческих сил, которые проявили себя так лишь в России. Первое — православие, сохранившее подлинный дух христианства как базис воспитания и образования; во-вторых, автократизм как основа государственной жизни; в-третьих, русский национальный дух, служащий основанием внутреннего единства государства, но свободный от утверждения националистической исключительности, в огромной степени способный на дружеское товарищество и сотрудничество самых различных рас и народов. именно на этом базисе строится все здание российского могущества, именно поэтому Россия не может просто влиться в Запад… Россия предстает перед азиатскими народами носителем христианского идеала и христианского просвещения не под знаменем европеизации, а под собственным знаменем» [3].

Сторонники развития русского Дальнего Востока как средства увеличить общий вес страны считали, что торговля с Китаем будет одним из краеугольных камней российского могущества: связь Запада с огромной частью Азии будет зависеть от России, и это поднимет ее стратегическую значимость. При помощи экономических и дипломатических связей Россия станет фактическим протектором Китая. Россия целенаправленно заплатила за Китай контрибуцию, наложенную на него Японией. Впереди виделись безбрежные горизонты российской опеки над Азией.

Но отношения с Японией не складываются. Хуже того. В 1891 г. в Японию прибыл во главе небольшой эскадры наследник престола Николай. (То было частью романовской традиции посылать царевича — повидать этот огромный мир. Но все предшественники Николая Александровича ездили в Европу, он же был первым, кто устремился в Азию). Он пришвартовался в японскому порту на шести военных кораблях; один имел имя «Кореец», а второй — «Маньчжур». В одном из японских городов случилось непредвиденное. Некий Цуда Санзо обрушил меч на голову наследника российского престола. Шрам зажил, но в памяти будущего царя отложилось впечатление иррациональной враждебной силы. Даже в официальных документах этот в высшей степени деликатный человек называет их «макаками». Николай прибыл из Японии во Владивосток с забинтованной головой «как генералы в старину» 9 мая 1891 г. Новый город на Тихом океане он оценил как «пребывающего в лихорадке». Николай Александрович вернулся в свою столицу словно в старину — на лошадях. Но он не мог не оценить стратегического значения деятельного выхода к Тихому океану. Перед ним лежала огромная страна, которую еще предстояло освоить. Освоить же эти трансконтинентальные просторы можно было только при помощи полотна железной дороги.

Начинается четвертьвековой подъем русской промышленности, темпы экономического роста России в тот период действительно впечатляют. После своего рода паузы между правлениями Павла I и Александра II технический гений восточных славян, обогащенный немецким, французским, бельгийским опытом, начинает проявлять себя: сеть железных дорог, самый крупный в мире нефтяной комплекс вокруг Баку, угледобывающий гигант Донбасс, выход аграрно-индустриальной страны к океану будущего.

То было время заполнения последних геополитических пятен на глобусе. В дальневосточном регионе наиболее «активным заполнителем» стала неожиданно быстро модернизировавшаяся Японская империя. Пока еще Япония не верит в свои силы, она только что оставила стратегию своей азиатской «блестящей изоляции» и, кроме походов шестнадцатого века в Корею, не предпринимает попыток укрепиться на континенте. Токио пока занят лишь модернизацией своего архипелага. В ходе того, что называется «революцией Мэйдзи», японское правительство в 1870-е годы призывает в свою армию прусско-германских инструкторов, а во флот — англичан. Идеи адмирала Нельсона — бить флот противника в его собственных портах становятся близкими японцам — умелым мореплавателям, легко воспринимающим чужой опыт. Именно Япония решила остановить движение русских к Тихому океану. Здесь и возникает великое противостояние двух главных последователей Запада — России в Европе и Японии в Азии. Здесь и сейчас возникает проблема противопоставления и сопоставления двух империй, ведь именно их противостояние столь многое предопределило в ХХ веке.

Впереди безграничные азиатские горизонты. Ради гарантированного подхода к ним Россия строит Великую транссибирскую магистраль, величайшую железную дорогу мира, подлинное чудо света. Великая железная дорога решающим образом приближала Дальний Восток к центру России. Чтобы освятить начало строительства Великой Транссибирской магистрали, которая станет осью всей страны — от Балтики до Японского моря, наследник русского престола Николай вбил в 1891 г. первый клин в полотно Транссибирской магистрали, начинающейся в Владивостоке, в нескольких метрах от Японского моря. (Пользуйся А.П. Чехов Транссибом, он в своем путешествии к Сахалину прибыл бы к Тихому океану не за три месяца, как это было в 1890 г., а за одну неделю).