Неофициальная жизнь Романовых. Царский декамерон - Михаил Пазин Страница 2

Все ближе и ближе наступал день свадьбы. Михаил уже изнывал от любовного томления — ему хотелось постоянно быть рядом со своей избранницей, держать ее за руку, говорить о своих чувствах к ней, не говоря уже о большем. Однако обычаи того времени не позволяли этого: до свадьбы — ни-ни. Но внезапно настала беда — ненаглядная Маша неожиданно заболела, через несколько дней у нее началась частая рвота. Ее «рвало и ломало нутро, и опухоль была». Тут же об этом доложили царю. Тот немедленно прислал к Марии придворных лекарей, которые осмотрели ее и назначили лечение, хотя точная причина болезни не была установлена. Надзирать за докторами поручили двоюродным братьям Михаила Федоровича — Борису и Михаилу Салтыковым. Однако состояние Марии не улучшалось, и Салтыковы рапортовали царю, что болезнь ее очень опасна, препятствует деторождению и поэтому Хлопова не может стать его женой. И еще — что Хлоповы якобы нарочно скрыли «порчу» девушки, для того чтобы занять ведущее место при дворе.

Делать нечего. Погоревал-погоревал Михаил Федорович, да и повелел созвать Земский Собор, чтобы решить судьбу его любимой Машеньки. Ведь деторождение — дело серьезное, царица должна исправно рожать супругу детей, а наследников «мужеска полу» тем паче. Братья Салтыковы постарались, и Земский Собор решил, что «царская невеста к государственной радости не прочна». Ее было решено отослать от царского двора подальше. Марию Хлопову выселили из теремного дворца, где она прожила всего шесть недель, и поместили в Москве у ее бабки Феодоры Желябужской. Дней через десять последовал новый указ — Марию вместе с бабкой, теткой и двумя дядьями сослать в Тобольск, разлучив с отцом и матерью. Правда, отцу Маши, Ивану Хлопову, царь, продолжая питать нежные чувства к несчастной девушке, пожаловал воеводство в Вологде.

Однако Михаил не забывал свою нареченную. С определенного момента участь Хлоповых была облегчена. Сначала семью переселили в Верхотурье, где они прожили около года, а на Рождество 1620 года последовал царский указ о переводе их в Нижний Новгород.

Прошло три года. Неожиданно, к радости Михаила и всей родни, в 1619 году из польского плена вернулся отец царя — патриарх Филарет (в миру Федор Романов). Михаил все еще продолжал любить свою ненаглядную Машеньку, о чем откровенно признался отцу.

Филарет был не в курсе произошедшего расстройства свадьбы сына и странной болезни невесты, а потому повелел учинить официальное следствие по этому делу. Он искренне желал сыну семейного счастья и добра. В результате перекрестных допросов лекарей, пользовавших Марию, и братьев Салтыковых вырисовалась следующая картина. Оказывается, еще тогда лекари выяснили причину открывшейся рвоты у Марии Хлоповой — чрезмерное употребление сладкого. Видно, бедная девушка дорвалась до сластей в царском дворце, поскольку в доме своих родителей ее ими не потчевали. Относительно деторождения, то лекари заявили Салтыковым, что «плоду и чадородню» от этого «порухи не бывает». Но Салтыковы повернули дело таким образом, что царская невеста была признана неизлечимо больной. Братья Салтыковы сознались на допросе, что боялись усиления семейства Хлоповых при дворе, а потому и решили оклеветать несчастную Марию. Они опасались, что неизбежное влияние клана Хлоповых на молодого Михаила вредно скажется на их собственном положении. Особенно им не нравилось поведение ее дяди — Гавриила Хлопова: бойкого и умного боярина, что и привело к его ссылке вместе с Марией. При этом так думали не только Салтыковы, их мнение разделяли многие другие бояре — братья просто стали исполнителями их воли. В то время, как сейчас, постоянно шла драка за близость к правителю — будь то генсек или царь. Чужых ко двору не пускали и старались любыми способами от них избавиться. Так Хлоповы стали жертвой боярского коварства и зависти.

После того как вскрылась истина, в Нижний Новгород нагрянула целая докторская комиссия во главе с боярином Ф. И. Шереметевым, и Марию признали вполне здоровой девушкой! Братьев Салтыковых за их коварство и за то, что они «государской радости и живота учинили посмешку», удалили от двора и сослали в их вотчины.

Пока шло все это разбирательство, Михаила было решено женить на какой-нибудь иностранной принцессе. Выбор пал на Данию, но датский король отказался даже принять царских послов. Тогда снова решили выбрать кого-нибудь из своих, русских девушек, о чем и сообщили Михаилу Федоровичу. На это предложение последовал ответ уже возмужавшего, все еще влюбленного человека: «Обручена мне царица, кроме ея не хочу взять иную». Патриарх Филарет, видя непреклонность сына, уже готов был вернуть ни в чем не повинную Марию Хлопову в Москву и благословить этот брак, но неожиданно против этого выступила мать Михаила — инокиня Марфа. Она решительно заявила, что покинет Московское царство в случае женитьбы сына на Хлоповой! Марфа Ивановна тоже пребывала в плену амбиций и боялась усиления незнатных дворян при дворе. К тому же она была обижена опалой своих племянников, братьев Салтыковых.

Так судьба Марии Хлоповой была решена окончательно. Ей приказали оставаться жить в Нижнем Новгороде на дворе Козьмы Минина (того самого!), где она и оставалась до самой смерти в 1633 году. Так закончилась жизнь девушки, которая была виновата лишь в том, что проявляла неумеренный аппетит к сладостям, которыми ее угощали при царском дворе. Кстати, одним из отдаленных потомков рода Хлоповых был академик Андрей Сахаров.

Вот о чем вспоминал в последние часы своей жизни Михаил Федорович. Потом, в 1624 году была женитьба на Марии Долгоруковой, которая на следующий день после свадьбы занемогла и, проболев три с лишним месяца, умерла. Ходили слухи, что ее отравили. Вероятно, яд подмешали в белила или румяна, которыми пользовалась царица. Очевидно, кому-то она перешла дорогу. Такой способ расправы с царскими женами был известен давно. От такого же яда погибли Елена Глинская (мать Ивана Грозного) и Марфа Сабурова (вторая жена этого царя). Заметим, что официального расследования по этому поводу никакого не проводилось. Кому-то это было совсем не выгодно.

Через год царю представили на выбор 60 красавиц. Ему не приглянулась ни одна из них, а свой выбор он остановил на служанке одной из претенденток Евдокии Стрешневой. Она-то и стала русской царицей — скромная, доброжелательная и далекая от борьбы боярских кланов и семейных интриг. На этот раз семейная жизнь Михаила Федоровича оказалась счастливой. Супруги родили десятерых детей, один из которых, Алексей, стал следующим царем из династии Романовых. Они и умерли, можно сказать, в один день — и июле и августе 1645 года.

В молодости Михаил Федорович был здоровым и крепким — в одиночку ходил с рогатиной и ножом на медведя, но начиная с 1637 года страдал болезнью ног (от цинги они опухали), стал близорук и носил очки. Весной 1645 он заболел какой-то желудочно-кишечной болезнью и умер в начале одиннадцатого часа ночи аккурат в день своего рождения. Его кончина была тихой: Михаил умер «яко неким сладким сном усне». Опять роковые сладости…

(царь Алексей Михайлович) Девушки спали. В горнице было темно, лишь возле образов тихо потрескивали лампады. Вдруг на пороге появились мужчины; двое из них проходили вдоль кроватей, занятых спящими красавицами, и рассматривали, как они спят, обмениваясь многозначительными жестами и взглядами. Одним из них был царь Алексей Михайлович, другой — его личный врач. Царь искал между ними свою будущую супругу: «жену, способную стать утехою своему господину». Наконец, выбор был сделан…