Эдит Пиаф. Без любви мы - ничто - Жан-Доминик Брийяр Страница 2

Попытка найти замену Пиаф провалилась, и вот тогда возникло желание сделать все возможное, чтобы ее песни, ее репертуар не канули в Лету. Больше никто не стремился создать клон Эдит, в игру включились не только певицы, но и певцы. Клод Нугаро, который в одной из песен сам себя назвал «Пиаф в мужском роде», в начале 1980-х годов предложил слушателям чудесную версию «L’Accordéoniste» («Аккордеонист»), доказывающую, что даже мужчина может петь «Пиаф». В следующем десятилетии Джонни Холлидей вдохновился примером Нугаро и стал заканчивать свои концерты песней «L’Hymne à l’amour», заменив слова «Я перекрашусь в блондинку» на фразу, которая звучала весьма уместно из уст мужчины: «Я забуду брюнеток и блондинок». Он повторил эксперимент в начале 2000 года, выступив с композицией «Non, je ne regrette rien» («Нет, я не сожалею ни о чем»). В 2003 году Энрико Масиас также обратился к прославленному хиту Эдит «Sous le ciel de Paris». «Песня словно живописное полотно: не стоит изменять в ней цвета, – сказал этот французский певец алжирского происхождения, комментируя свой выбор. – Песня “Под небом Парижа” наделена особенным цветом, к которому мы обязаны относиться с уважением. Ведь речь идет о Париже, а не об Андалусии! Мы не можем позволить себе написать новую аранжировку, не соответствующую самому духу мелодии и текста». После чего Масиас высказал мнение уже о Пиаф: «Есть мало певцов, можно сказать, считаные единицы, которые существуют и после смерти. А Пиаф будет всегда. Прежде всего, будет ее голос, голос, расположившийся где-то между оперой и варьете. Это ее бессмертие».

Десятью годами ранее, в 1993 году, в концертном зале «Олимпия» Этьен Дао, певец, не отличающийся уникальными вокальными данными, но большой знаток французского шансона, внес свой вклад в наследие Пиаф, включив в репертуар песню «Mon manège à moi» («Бег по кругу только для меня» [2]). Таким образом, будучи эталоном «раскрученного поп-певца», Дао указал путь новому поколению исполнителей. Сегодня мы сбиваемся со счета, перечисляя молодых певцов, которые черпают вдохновение в творчестве Эдит Пиаф. Большая поклонница реалистичной песни Анаис (родилась в 1976 году) включила песню «Mon Dieu» («Мой Бог») в альбом «À l’eau de Javel» («В Жавелевой воде»). Заз (родился в 1980 году), как и Оливия Рюиз (родилась в том же году), исполнил на сцене композицию «L’Accordéoniste». Приверженка не только французского шансона, но и спиричуэлса [3], Шимен Бади, прошедшая кастинг во второй сезон телешоу «Popstars» (M6), однако выбывшая из передачи, представила свою версию знаменитого «Padam, padam». «Пиаф, второй такой нет, – говорит молодая певица (родилась в 1982 году). – Я очень люблю Мирей Матьё, их голоса немного похожи по тембру, но все же Пиаф – это неподражаемо! И пусть некоторые считают ее песни устаревшими. Что касается меня, то я обожаю менять репертуар, обращаться к самым разным жанрам. А исполнять произведения Эдит Пиаф – это уже серьезно! Вернее, это невероятно сложно, ведь она умела превратить каждую ноту в крик души, такое мало кому под силу».

Представительницы предыдущего поколения певиц – обе они родились в конце 1960-х годов, – Аксель Ред и Патрисия Каас, также не слишком похожи на знаменитого Воробышка, но их низкие, хрипловатые «блюзовые» голоса прекрасно подходят для репертуара Пиаф. «Королева дуэта» (она выступала с Рено, Юссу Н’Дуром, Арно), Аксель Ред, фламандская певица, на сей раз соло, представила слушателям удивительно экспрессивный ремейк песни «Mon Dieu», добавив в нее ритмы блюза. «Чтобы стать современной Пиаф, не стоит выносить на сцену аккордеон, – прокомментировала певица свое выступление, – надо суметь заставить людей плакать, вывернуть душу наизнанку. Арета Франклин, как и Пиаф, умеет это делать, хотя они полные противоположности. Что касается меня, то я считаю серьезной ошибкой вдохновляться манерой исполнения Эдит. Так недолго попасть в ловушку. Конечно, всегда можно подражать кому-то, но подражание никогда не было моей целью».

Величайшая звезда современности Патрисия Каас в ноябре 2012 года выпустила альбом, целиком и полностью посвященный Пиаф. Записанный в Лондоне вместе с «Royal Philarmonic Orchestra» – симфоническим оркестром, привыкшим работать с ярчайшими представителями поп-и рок-музыки (группы «Pink Floyd», «Queen», «The Police», «ABBA» и «Deep Purple»), – альбом «Kaas chante Piaf» («Каас поет Пиаф») был аранжирован Абелем Коженёвским. Получивший классическое образование, этот молодой польский музыкант, ученик Пендерецкого, обосновался в Лос-Анджелесе, где прославился как композитор саундтреков к голливудским фильмам. В отличие от многих, кто довольствовался тем, что «прикоснулся к стопам» Пиаф и старался как можно точнее воспроизвести ее песни, лишь подчеркивая собственные голосовые данные, Патрисия Каас обладала достаточными амбициями (и мужеством), чтобы вместе со своим аранжировщиком представить слушателям совершенно новое «прочтение» репертуара знаменитой французской певицы. «Это правда, что мы дали новую жизнь каждой композиции, порой даже немного изменили ее. Долгий процесс, сопряженный с бесконечными сомнениями и вопросами. Когда слушаешь этот альбом в первый раз, не имея перед глазами перечня песен, то несколько секунд просто не можешь сообразить, о каком произведении конкретно идет речь… Но мы постарались отнестись с уважением к творчеству Пиаф. Это правда, что некоторые песни мы перевели из мажора в минор, придав им более мрачное звучание, например так случилось с песней “Milord” (“Милорд”). Для меня было крайне важно “присвоить” эти песни. Однако это не всегда очевидно. Мне постоянно приходилось “жонглировать” тем, что хотела вложить в песни Пиаф, и тем, что привнес в них своей аранжировкой Абель. Мне было необходимо найти свое собственное место. И это потребовало немалого времени! Сначала я чувствовала себя несколько растерянной».

Чтобы отобрать шестнадцать композиций для своего диска, Каас прослушала 435 песен из репертуара Пиаф. Она не только обратилась к творениям, ставшим классикой, – начав с «L’Hymne à l’amour» и закончив «La Foule» («Толпа»), не забыв о «Mon manège à moi», – но и напомнила любителям музыки менее известные и потому незаслуженно забытые названия: «Je t’ai dans la peau» («Ты у меня в коже», подписанную Жаком Пиллем и Жильбером Беко), «T’es beau, tu sais» («Ты красив, ты знаешь»; музыка Жоржа Мустаки, слова Генри Конте). Лишь после этого началась кропотливая работа по «реинтерпретации» творчества Пиаф, которая велась в тесном сотрудничестве с аранжировщиком. «Когда я записывала “Je t’ai dans la peau”, которая чем-то напоминает эротический сон, Абель сказал мне, что я должна спеть эту песню так, как будто бы я шепчу ее ему на ухо. Он утверждал, что ее нельзя использовать для альбома в том виде, в каком она существовала на тот момент. Я записала новый вариант, и он заставил меня его прослушать. Действительно, совершенно иной подход к песне. Иная интерпретация, о которой я даже не думала. Моя прежняя манера исполнения этой вещи оказалась неразрывно связана со сценическими образами. Я пыталась перевоплотиться в шлюху, и мое исполнение было далеко от идеала. Откуда хрупкость, неуверенность в композиции «T’es beau, tu sais»? Но ведь эта песня вложена в уста слепой женщины, рассказывающей о мужчине, которого она не видит, но идеализирует, потому что любит. Возможно, он совсем не красив, но она представляет любимого прекрасным. Я думала обо всем этом, когда записывала композицию. Без сомнения, именно отсюда дрожь в голосе, его ломкость, различная манера исполнения куплетов».