Аристотель для всех. Сложные философские идеи простыми словами - Мортимер Адлер Страница 2

Стремясь понять природу, общество и человека, Аристотель начал с того места, откуда должен начинать каждый: с того, что он уже знал в свете его обычного, повседневного жизненного опыта.

Его мышление использует понятия, которыми обладаем все мы, не потому что нас этому учили в школе, а потому что они являются обыкновенным запасом человеческих мыслей ни о чем и обо всем.

Иногда мы обращаемся к этим понятиям как к нашему здравому смыслу. Это понятия, сформировавшиеся как следствие общего опыта, который мы получили в ходе нашей повседневной жизни, не прилагая со своей стороны каких-либо усилий по его изысканию. Этот опыт есть у всех нас только потому, что мы пребываем в состоянии бодрствования и в сознании. Кроме того, мы способны выразить его в общих словах, используемых нами в повседневной речи.

Простите меня за повторение слова «общий». Не в силах избежать его, я должен сделать акцент на этом слове, потому что его значение лежит в основе моей аргументации. Не всё является общим. Есть множество вещей, которые мы называем нашими собственными, но также существуют вещи, признаваемые не исключительно нашими. Мы делимся ими с другими: это, например, книги, которые прочитали наши друзья, или фильмы, понравившиеся кому-то из нас, или дом, разделенный между членами живущей в нем семьи.

То, чем мы делимся, является общим. Есть множество вещей, которые делят между собой разные группы людей. Общего для всех нас гораздо меньше, но оно существует потому, что все мы люди. И именно в этом последнем, всеохватывающем смысле я использую слово «общий», говоря об общем опыте и общих убеждениях или общем чувстве, то есть здравом смысле.

Наши представления, основанные на здравом смысле, выражаются в таких словах, как «вещь», «тело», «разум», «изменение», «причина», «часть», «целое», «один», «много» и так далее. Большинство из нас уже в течение длительного времени, еще с молодости, пользуются этими понятиями. Мы начали прибегать к ним, чтобы говорить об опыте, который есть у каждого из нас: о вещах, изменяющихся или неизменных, о росте растений, о рождении и смерти животных, о том, как мы садимся и встаем, как ложимся спать, спим и просыпаемся, о боли и страданиях, о том, что мы едим, как тренируем свое тело и как принимаем решения.

Я мог бы продолжить этот список общего опыта так же, как я мог бы расширить список наших общих слов и общих понятий. Но даже без этих дополнений должно быть ясно, что слова, опыт и понятия, о которых я говорил, являются общими, а не только вашими, или моими, или чьими-то еще.

Напротив, явления, анализируемые учеными в лабораториях, или то, что исследователи наблюдают в экспедициях, относятся к очень специальному опыту. Мы узнаем о них из докладов, но, как правило, мы не можем испытать их самостоятельно.

Со времен Аристотеля люди научились многому, в основном за счет открытий современной науки. Прикладные науки создали мир и образ жизни, который очень отличается от мира и образа жизни Аристотеля. У Аристотеля не было автомобиля, он не мог говорить по телефону и никогда не видел то, что можно увидеть через микроскоп или телескоп, он не знал, что представляет собой поверхность Луны, и никогда не слышал описание ее поверхности от человека, ходившего по ней. Но в своей повседневной жизни у Аристотеля был тот же опыт, что есть у нас. Сделанные им умозаключения помогли понять ему свой жизненный опыт лучше, чем мы понимаем свой.

Это и только это является причиной, по которой Аристотель поможет нам лучше осознать этот общий опыт, себя и наши жизни, а также мир и общество, в котором мы живем, хотя наш образ жизни, наш мир и наше общество отличаются от аристотелевских.

Размышления Аристотеля начинаются с общего опыта, но не заканчиваются им. Они идут гораздо дальше. Они добавляются к общему опыту и окружают его скрытыми идеями и о том, что совсем не является общим. Его понимание вещей глубже нашего, а иногда оно взлетает еще выше. Одним словом, Аристотель говорит о необщем общем опыте.

И в этом заключается значительный вклад Аристотеля для каждого из нас. В этой книге я попытаюсь сделать так, чтобы нам было проще понять его необщий общий опыт. А если его будет проще понять, может, он даже станет менее необщим.

Многие из нас играли в две игры, не понимая, что при этом мы были на пути к становлению философами. Первая называется «Животное, растение, минерал», а вторая – «Двадцать вопросов» [3].

Обе игры заключаются в задавании вопросов. Однако их философская составляющая в другом: в том, что стоит за вопросами – набор категорий, схема классификации. Классификация вещей, определение их к той или иной категории – процесс знакомый. Так или иначе, любой человек делает это: владельцы магазинов, когда проводят инвентаризацию товаров на полках, библиотекари, составляя каталоги книг, секретари, раскладывая по папкам письма или документы. Но когда объекты, подлежащие классификации, являются частью физического мира или даже больше – вселенной, включающей в себя физический мир, тогда на арену выходит философия.

Иногда в «Животное, растение, минерал» и «Двадцать вопросов» играют так, будто это одна и та же игра. Это происходит, когда первый из двадцати вопросов звучит как «Это животное, растение или минерал?», чтобы выяснить, к какой из этих трех больших категорий, или классов физических предметов, относится загаданный объект. Но только немногие объекты, о которых мы думаем, являются физическими предметами. К примеру, если загадана геометрическая фигура (например, круг), или число (например, корень квадратный из минус одного), или один из греческих богов (Зевс, Аполлон или Афина), вопрос о том, является ли объект животным, растением или минералом, не даст или, по крайней мере, не должен дать ответа.

Игра в двадцать вопросов, когда она не начинается с вопроса «Это животное, растение или минерал?», связана с угадыванием любого объекта, который может загадать любой человек. Этот объект не ограничивается только физическими вещами. Из двух игр «Двадцать вопросов» скорее приведет нас к философскому мышлению, хотя мы можем даже не осознавать этого. Чтобы понять это, нам и понадобится помощь Аристотеля.

Классификация была одним из умений, в которых Аристотель преуспел. Другим его умением стало мастерство ставить вопросы. Философское мышление начинается с вопросов – вопросов, на которые можно ответить на основании нашего обычного, повседневного опыта. А размышления об опыте приводят к обострению и уточнению нашего здравого смысла.