Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно Страница 2

Он всегда говорил, что Германия и Англия — естественные союзники: немцы должны владычествовать на суше, англичане — на море. Затратив четверть века на то, чтобы убедить англичан в преимуществах такого партнерства, он так и не преуспел в этом предприятии. Судьбой Европы в то время управляли монархи — близкие родственники Вильгельма, однако он так и не мог определить, на кого из них можно опереться. Преемника Виктории на британском троне, «дядю Берти», и его министров — лорда Солсбери или Эдуарда Грея он считал снобами и был убежден, что на него они смотрят свысока — как на малого ребенка или бедного родственника. По мнению Вильгельма, Европа не принимала Германию в клуб великих держав, и он воспринимал это как личное оскорбление.

Поскольку мягкость и лесть на англичан не действовали, Вильгельм решил испробовать иные, более жесткие методы. К их числу относятся известная телеграмма лидеру трансваальских сепаратистов Ому Крюгеру с выражением симпатии и поддержки в их борьбе против англичан, а также принятие широкомасштабной программы строительства военно-морского флота. И то и другое привело к последствиям, прямо противоположным желаемому: вместо того чтобы пойти на уступки, британское правительство предпочло устроить нечто вроде публичной порки германскому монарху.

Вильгельм называл себя «кайзером примирения». Своей главной задачей он считал консолидацию Германской империи, созданную его дедом (и канцлером Бисмарком). Государству, по мнению внука, пришла пора излечиться от детских болезней и обрести свой специфический стиль в сфере живописи, архитектуры, художественного театра, оперного искусства. В решении этой задачи Вильгельм, надо сказать, немало преуспел. Если говорить о жажде военных подвигов, то здесь кайзер сильно уступал своему сыну, тоже Вильгельму, который с возрастом сделался самой популярной фигурой в империи. Реакцией отца стало не только чувство уязвленного самолюбия, но и стремление сравняться со своим отпрыском по части «твердости и решительности» по отношению к «врагам рейха». Есть точка зрения, согласно которой кайзер пошел на развязывание войны из-за опасения, что его обвинят в чрезмерной мягкости.

К моменту начала войны, в 1914 году, Вильгельм мог по праву записать на свой счет одно поразительное достижение: по объему производства Германия обогнала Великобританию. Развитие экономики и внешней торговли превышало темпы роста всех стран, находившихся примерно на той же ступени развития. Конечно, это было прежде всего заслугой «новых немцев» — банкиров и промышленников, однако Вильгельм всячески способствовал их деятельности и охотно прислушивался к их советам. Большое влияние на него оказала теория американского представителя геополитики Алфреда Мэхэна, который считал завоевание господства на море главным условием победы в войне. Вильгельм, впрочем, главной причиной строительства мощного океанского военного флота называл необходимость защиты торгового флага.

Роковым образом германская морская программа привела к развязыванию бешеной гонки вооружений: появление немецких линкоров в Северном море Великобритания расценила как угрозу своему морскому владычеству. Более того, для большей гарантии собственной безопасности Великобритания пошла на сближение с двумя самыми могущественными державами континентальной Европы — Францией и Россией. Первая из них не могла смириться с немецкой аннексией Эльзаса и Лотарингии в 1871 году, ее опасения вызывал и быстрый рост золотого запаса Германии. Франция содержала большую, хорошо вооруженную армию на границе с Германией — своим «потенциальным противником» на Востоке. Россия начиная с 1890 года упорно отвергала все предложения Германии о союзе и, быстро преодолев последствия поражения в войне с Японией, неуклонно наращивала численность армии и вооружения на границах с Германией и расширяла железнодорожную сеть в западных регионах. Вакуум силы на Балканах манил Россию к черноморским проливам, но здесь ее интересы сталкивались с интересами Австро-Венгрии — союзника Германии, которая была не прочь увеличить свои территории за счет нескольких новых провинций.

Вильгельм постепенно пришел к убеждению, что державы Антанты создают кольцо окружения вокруг Германии, намереваясь задушить ее раз и навсегда. Несомненным фактом было то, что отношения между странами Антанты укреплялись, в то время как Германии от своих союзников помощи ждать не приходилось — ни от разрываемой внутренними конфликтами Италии, ни от «больного человека Европы» — Австро-Венгрии. Австро-Венгрия, напротив, вовлекла Германию в сложные интриги балканской политики. Вильгельм пытался разрешать конфликты мирными средствами, но безуспешно.

Катастрофа разразилась после того, как наследник австрийского престола был убит в результате покушения, организованного группой сербских националистов, и Австро-Венгрия решила взять реванш репрессивной акцией против Сербии. Кайзер посчитал, что австрийцы защищают свою честь, а для него в такой ситуации делом чести стало оказать им союзническую помощь. Так началась мировая война. До конца своей жизни Вильгельм клялся и божился, что ни он лично, ни германское государство не несут ни малейшей ответственности за ее развязывание. Иной точки зрения придерживались в странах Антанты. Тезис о том, что Германия и ее союзники являются единоличными виновниками мирового пожара, вошел в виде специальной статьи в текст Версальского договора, который подвел итоги Первой мировой войны. Этот тезис разделяется и большинством современных авторов.

Кайзер являлся Верховным главнокомандующим немецкой армии, по крайней мере формально. Фактически он лишь подписывал приказы, знакомился с диспозициями — вряд ли этого достаточно, чтобы считать кайзера ответственным за военные решения. Англичанка Эвелин Блюхер во время войны жила в Берлине и в воспоминаниях, написанных в 1918 году, воспроизводит рассказ одного из своих знакомых, навестившего изгнанного императора в голландском местечке Амеронген:

«Кайзер говорит, что его генштабисты не обращали на него никакого внимания. Стоило ему отдать какой-нибудь приказ или распоряжение, как его тут же отменяли. Когда в ставке звонил телефон, его под каким-либо благовидным предлогом просили выйти, чтобы он не смог узнать, о чем идет речь. Ему не давали поговорить больше, чем пару минут с кем-либо, кто мог сообщить ему правдивую информацию о том, что происходит на фронте. Он никогда не был в курсе военных дел или стратегических планов своих генералов.

Его отсылали на восток, когда готовились операции на западе, и наоборот — на запад, когда что-то планировалось на востоке».

Примечательно, что вышедшая в 1983 году книга «Битва кайзера» о мартовском наступлении 1918 года не содержит и полудюжины ссылок на высказывания императора. Более того, из содержания выясняется, что Вильгельм даже не присутствовал на решающем совещании, где обсуждался план операции.

Лично для кайзера война закончилась изгнанием. Он перешел германо-голландскую границу и обосновался в поместье графа Годарда Бентинка в Амеронгене, а два года спустя приобрел поместье Доорн. Вильгельм постоянно подвергался нападкам слева и справа. Известный сатирик веймарской Германии Курт Тухольский окрестил его «амеронгенским дезертиром». Позднее, когда Вильгельму удалось добиться от германских властей частичного возвращения его денежных вкладов и драгоценностей из его дворцов, Тухольский нашел новую тему для своих сатир — бывший император изображался в виде главы некоего уголовного синдиката: