Художественный музей Адати. Япония - С. Хромченко Страница 2

Начиная с эпохи Мэйдзи (1865–1912), названной по имени, взятому тогдашним императором и означавшему «просвещенное правление», страна отказалась от самоизоляции. Новая история ознаменовалась колоссальными переменами в жизни всего общества, связанными с освоением достижений западного мира.

Термин «нихонга» (японская живопись) появился в конце 1870-х. Им стали обозначать живопись мастеров, продолжавших разрабатывать традиционные темы и применявших прежние техники и материалы: шелк, бумагу, тушь, клеевые водорастворимые краски с растительными и минеральными пигментами. Привычная европейцам живопись масляными краскам на холсте, которая тоже начала развиваться в Японии, получила название «ёга» («западная живопись»). Мастера нихонга не отказывались от заимствования ее приемов, а некоторые из них даже побывали в Европе.

С этого времени живопись использовали не только в качестве украшения домашних интерьеров. Стали регулярно проводиться художественные выставки, конкурсы, для них специально создавались произведения: большие свитки, ширмы, экраны, панно. Наряду с ними экспонировались и традиционные работы — свитки, типичные для вывешивания в токонома — специальной нише, являвшейся своеобразным эстетическим центром в японском доме.

Уэмура Сёэн. Женщина, ждущая восхода луны. 1944

Ноями Гойшу. Новые листья. 1915

Имао Кейнэн (1845–1924) Пара павлинов весной 1901. Шелк, краски. Вертикальный свиток. 168x85

Величавую царственную птицу, изумляющую и поражающую воображение декоративностью сверкающего и переливающегося оперения, особенно часто стали изображать в Китае в позднее Средневековье. В Японии в XIX столетии панно с нарядными павлинами украшали приемные залы императорского дворца, придавая особую пышность атмосфере торжественных церемоний.

Мода на Восток, захватившая Европу, не обошла вниманием и эту птицу. Так, Джеймс Уистлер оформил роскошную зелено-золотую «Павлинью комнату», источником вдохновения для которой могли стать японские образцы.

Автором данного свитка является Имао Кейнэн, один из известнейших мастеров своего времени, член Императорской академии искусств. Альбомы с его реалистическими изображениями птиц издавались в Европе. С Адати Дзэнко его объединяло увлечение искусством садов.

Написанный в жанре «Цветы и птицы» свиток не только предназначен быть украшением парадных покоев, вызывая восхищение искусностью исполнения, но и традиционно является благопожеланием — кроме пары птиц, символизирующих счастье в супружестве, художник включил в композицию пионы — знак расцвета и богатства.

Хисида Сюнсё (1874–1911) Гортензии 1902. Шелк, краски. Панно. 54,5x11 2,2

В Стране восходящего солнца время пика цветения гортензии, по-японски адзисаи, — середина июня, сезон дождей «цую». Яркие соцветия встречаются повсюду: в храмах, вдоль дорог. Специально приготовленный из гортензии чай Амача является ритуальным напитком у буддистов. Его пьют во время праздника, посвященного рождению Будды.

Художник, без сомнения, зачарован мощным цветением, но он использует не яркие краски, а тончайшие оттенки и переходы серого, зеленого, голубого, светлой охры. Массивные зеленоватые шапки еще только распускающихся соцветий, наполнены голубизной. Любовно написанные листья с прожилками по-разному освещены мягким рассеянным светом, словно пробивающимся сквозь туман. Четкие на первом плане, они словно тают в глубине, давая ощущение пространства. Разработанный мастером новый метод живописи, основанный на передаче градаций цвета, как нельзя более подходил для передачи тумана, рассеянного света, однако художественные оппоненты пренебрежительно назвали этот стиль «моро-тай» — неопределенный, расплывчатый.

Изображение растений срезано краями произведения, оно фрагментировано. К такому композиционному приему часто прибегают японские творцы, словно напоминая зрителю, что показывают лишь небольшую часть бесконечной и прекрасной природы. Еще одна характерная черта — смещение изображения от центра к углу. Оставляя много свободного места — «пустоты», которая имеет глубокий смысл в буддийской философии, художник активизирует фантазию зрителя, в данном случае заставляя гадать, что может скрываться за пеленой — сад, монастырь, толпа паломников? Царственный покой цветов и пустоты нарушает полет эфемерной, легкокрылой бабочки.

Хисида Сюнсё (1874–1911) Кошка и цветущая слива 1906. Шелк, краски. Вертикальный свиток. 118x49

Кошки — один из любимых сюжетов Хисиды Сюнсё. Это милое грациозное домашнее животное на японских гравюрах и свитках часто изображали «компаньоном» гейш или знатных дам.

Дремлющую или настороженную кошку Сюнсё помещал не в интерьер, а в природное окружение, иногда изображая ее, как хищника, сидящей на дереве. Такая композиция воспроизведена на известной японской марке.

На этом свитке зритель снова видит теплый охристый фон, на котором «материализуется» кошка. Ее упитанное тельце моделировано тонкими мазками, передающими волоски шерстки, сквозь них просвечивает фон. Ствол дерева и ветви переданы условно. Экспериментируя, художник достиг поразительного соединения реалистичности и декоративности.

Хотя Сюнсё прожил всего 37 лет, он много путешествовал и много успел сделать. По заданию правительства мастер копировал наиболее значимые росписи в буддийских храмах, его произведения экспонировались за пределами Японии. К сожалению, огромный творческий потенциал автора не успел реализоваться в полной мере.

Кобаяси Кокей (1883–1957) Кумавакамару 1907. Шелк, краски. Вертикальный свиток. 124,3x50,7

Тринадцатилетний герой Кумавака, отважный, хитрый, наблюдательный, впервые упоминается в записях XIV века, хранившихся в одном из японских монастырей. Во время междоусобицы отца Кумаваки казнили, не разрешив перед смертью увидеться с сыном. Юноша решил отомстить. Дождавшись непогоды и момента, когда слуги ушли спать, мальчик пробрался в дом убийцы отца, но у него не было оружия и пришлось завладеть мечом спящего. Однако слишком яркий светильник мешал подкрасться незамеченным. Кумавака обратил внимание на мотыльков, летящих на свет, и, неслышно раздвинув двери, стал ждать, когда мотыльки загасят светильник. Пошарив рукой у изголовья и обнаружив мечи, герой подумал: «Убивать спящего — все равно, что мертвого». Пнув ногой подушку, он разбудил врага и пронзил его большим мечом. Тот успел вскрикнуть, стражники всполошились и бросились в погоню. Чтобы преодолеть ров, окружавший усадьбу, Кумавака взобрался на ствол бамбука, что рос рядом, наклонил его верхушку и с легкостью осилил препятствие.