Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви - Екатерина Кулиничева Страница 2

Под кроссовками чаще всего понимают удобную многофункциональную спортивную обувь с плотным верхом из кожи или синтетических материалов и довольно массивной подошвой из особых видов резины или искусственных полимеров, как правило, с небольшим подъемом в области пятки. Кеды — это обувь на резиновой подошве с текстильным или кожаным верхом, как правило, без заметного подъема в пяточной части.

Но нельзя убрать из истории «кроссовок» скейтерскую обувь и кеды, поскольку без разговора об этих видах обуви она будет неполной. Иными словами, довольно трудно дать исчерпывающее определение кроссовок, исходя только из технических характеристик этой обуви и ее формальностилистических особенностей. Есть такие виды спортивной обуви, которые называют то кедами, то кроссовками, — например, ретромодели спортивной обуви с кожаным или замшевым верхом на практически плоской подошве. Непросто дать дефиницию этого понятия и через виды спорта — слишком велик ассортимент современной спортивной обуви и ее специализированных разновидностей.

Сегодня в английском языке разные типы спортивной обуви в обиходе чаще всего уже обозначаются одинаково: sneakers, kicks, tennis shoes и другими терминами для обозначения спортивной обуви универсального типа. В книге именно этот принцип взят на вооружение.

Всю спортивную обувь с точки зрения конструктивных особенностей можно условно поделить на специализированную (футбольные бутсы или беговые шиповки) и многофункциональную, которую можно использовать не только по прямому назначению, но и для занятий разными видами спорта, активного отдыха или, при желании, для повседневной носки. По большому счету кроссовки — это последняя на данный момент ступень эволюции такой многофункциональной спортивной обуви, в которой можно отправиться на тренировку, на танцы, на прогулку или даже пройти по красной дорожке. В известном смысле кроссовки, оказавшиеся сегодня в моде, также можно определить как спортивную обувь, которая используется не по прямому назначению.

Именно поэтому в книге, особенно в первой главе, я буду говорить не только об обуви, которую мы традиционно называем кедами или кроссовками, но и о других видах спортивной обуви, также использовавшейся в качестве универсальной. Я убеждена, что историю кроссовок нужно начинать не с баскетбольных или теннисных кед, которые выпускаются до сих пор, а с гимнастических тапочек, которые, по-видимому, и были первой универсальной спортивной обувью. Ее использовали как для тренировок, так и для активного отдыха в целом. Это, если хотите, прапрадедушки кроссовок. Затем были туфли для отдыха на пляже, теннисные туфли (не слишком похожие на современные привычные нам формы теннисной обуви), баскетбольные кеды, беговые кроссовки и т. д. Кроме того, нельзя было обойти вниманием и те виды специализированной спортивной обуви, которые никогда универсальными не были, в частности футбольные бутсы и беговые шиповки. Но без них разговор о кроссовках будет не полным: в течение многих лет в этих видах обуви испытывались самые передовые технологии, которые затем «просачивались» в сегмент спортивной обуви универсального типа для широкой аудитории.

Во многих книгах история кроссовок рассказывается через историю конкретных моделей (например, Coles 2016; U-Dox 2014). Немало книг посвящено истории больших спортивных брендов (в частности, Найт 2017; Smit 2009). Я предпочла другой подход — рассмотреть спортивную обувь в целом как элемент гардероба и часть вестиментарной культуры, проследить, как менялись ее роль, значения, которые ей присваивали, представления о ее контекстуальной уместности и т. д. В книге я показываю, что история спортивной обуви пересекается не только с областью спортивной истории, но и такими, казалось бы, более далекими областями культуры, как кино, музыка и субкультуры. Аналогичные стратегии, насколько я могу судить, избирали в своих исследованиях, в частности, Элизабет Семмельхак и Юния Кавамура, задавшие новое направление в академическом разговоре о кроссовках (Semmelhack et al. 2015; Kawamura 2016).

В широком смысле меня интересует социальная и культурная биография кроссовок. Элизабет Уилсон в своей знаменитой книге «Облаченные в мечты» довольно сурово отозвалась об определенной категории вещей из современного повседневного гардероба, «жизнь которых настолько коротка, что они едва ли смогут обзавестись хоть какой-то „социальной биографией“» и «вряд ли могут стать объектами того детального анализа, которому подвергаются предметы, обладающие исторической ценностью» (Уилсон 2012: 268). В качестве противоположного примера исследовательница приводит европейский придворный костюм XVIII века и другие вещи, обладающие высокой «материальной, эстетической и социокультурной ценностью». Хотя Уилсон не упоминает кроссовки в своем перечне таких вещей (включающем топы, джинсы и т. д.), без сомнения, многие люди включили бы их в этот ряд как довольно банальный, сугубо утилитарный предмет гардероба. Кроссовки воспринимаются многими как элемент неразличимой униформы молодежи, не сообщающий ничего о статусе их владельца в традиционном смысле и имеющий к тому же множество не самых привлекательных коннотаций, когда речь идет о его использовании не по прямому назначению.

Время показало, что исследовательница ошибалась, и вещи вроде футболок, джинсов или кроссовок обзавелись самой настоящей «социальной биографией» — просто она оказалась не индивидуальной, а коллективной [1]. Это биография не конкретной вещи, но типа вещей, с которой и взаимодействует сегодня потребитель: кроссовок, футболок, денима, кожаных курток и т. д. Применительно к таким вроде бы обыденным предметам, как джинсы или кроссовки, социальная или культурная биография — это весь комплекс знаний, ассоциаций, мифов, стереотипов, предубеждений, которые накапливаются за время их существования в культуре и определяют наше отношение к вещам этого типа [2]. Как отмечал антрополог Игорь Копытофф в статье о «культурной биографии» вещей, ее детали могут вызывать у людей эмоциональную и культурную реакцию и позволяют выявить «настоящий клубок эстетических, исторических и даже политических суждений, убеждений и ценностей» обществ, в которых используются вещи (Копытофф 2006). Неслучайно «биографии вещей способны делать заметным то, что в других обстоятельствах остается скрытым» [3].