Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни - Михаил Ардов Страница 20

“Место упакования”

— Кого, мать, хоронят?Н.Лесков. Железная воля

— И-и, родная и выходить не стоило: немца поволокли.

— Какого немца?

— А что блином-то вчера подавился.

— А хоронит-то его отец Флавиан?

— Он, родная, он, наш голубчик: отец Флавиан.

—Ну, так дай Бог ему здоровья!

Место упакования. Это выражение родилось случайно, когда во время погребения, произнося прокимен, псаломщик оговорился: вместо “Блажен путь, в оньже идеши днесь душе, яко уготовася тебе место у п о к о е н и я” сказал “место у п а к о в а н и я”. Согласитесь, применительно к гробу и могиле это отнюдь не лишено смысла.С требой, в просторечии называемой отпевание, а в уставе — погребение, у нас происходит почти то же самое, что и с крестинами. Мы отпеваем лиц, заведомо недостойных христианского обряда. По большей части это люди, которые во всю свою жизнь порога храма не преступали, что называется, лба себе ни разу не перекрестили. Принадлежность их к Церкви исчерпывается тем, что во младенчестве они были крещены. И все же мы их отпеваем. Основательных причин тому — две. Во-первых, у многих из них есть верующие родственники, часто родные матери, которые истово о них молятся. А во-вторых, есть мнение, которое сводится к следующему: лучше, если слова христианского погребения множество раз прозвучат над людьми их недостойными, нежели хотя бы один раз не прозвучат над достойным. Об истинной праведности или греховности знает только Сердцеведец Бог.

Особенно ярко проявляется одичание нынешних русских людей на первый День Святой Пасхи. Несметными толпами они устремляются на кладбища и там, подобно древнейшим язычникам, пируют и пьянствуют “на гробах”. Чудовищный этот обычай получил особенное распространение в шестидесятые годы, когда власти запретили священнослужителям ходить на кладбища и совершать там панихиды.(Тут надо добавить, что Церковь не совершает поминовения усопших на Пасху, это делается неделю спустя — на Радоницу.)Я мог бы предложить социологам и психологам интереснейшую тему для исследований. Надо провести опросы на городских и сельских кладбищах в День Пасхи. Следует поинтересоваться у людей: почему они приходят сюда именно в этот День? Отчего они тут едят и пьют? Верят ли они в загробную жизнь?Результаты могут быть поразительными, тут может выявиться нечто вроде новой бездуховной религии с грубыми суеревиями и примитивными обрядами.

Советские поминки, совершаемые на домах и на кладбищах, сами по себе превратились в некий особый ритуал, который отчасти заменяет поминовение христианское, церковное. Во время этих трапез непременно ставится полная стопка водки “для покойника”. В некоторых домах она так и стоит от похорон до сорокового дня. И в День Пасхи, разумеется, на любом кладбище, на каждой могиле стоит полная стопка водки. Об этом прекрасно знают все пьяницы, и к концу дня, когда родные покойников уходят с могил, туда тянутся иного рода посетители.Я вспоминаю погост возле моего храма под Ярославлем. Всякий год на Пасху вечером местные “алкаши” возвращались оттуда — кто на четвереньках, а кто и ползком...

В свое время на меня сильнейшее впечатление произвела открытка, которую я нашел на могиле у некоей женщины, умершей, судя по надписи на памятнике, в возрасте тридцати с лишним лет. Там стоя букет крупных и свежих тюльпанов и лежала эта открытка. Я наклонился, поднял ее и прочитал буквально следующее.“Дорогая мамочка! Поздравляем тебя с днем рождения. Мы помним тебя и любим”.Несчастные советские дети... Несчастные советские люди! У них отняли религию, изуродовали душу... А человеку так свойственно верить в загробную жизнь!

Надо сказать, что храмы, при которых есть кладбища, обыкновенно вовсе не бедствуют. Среди духовенства в ходу пословица:— На кладбище еще ни один поп с голоду не умер.Мне известен такой диалог между архиереем и священником.— Ну, как у тебя дела? — спросил епископ при встрече.— Владыка, — отвечал батюшка, — с тех пор, как вы перевели меня на кладбище, я — ожил.

За десять лет священства мне пришлось отпеть не одну сотню покойников. Видел я похороны многолюдные и совсем малолюдные, видел людей убитых горем и рыдающих, видел и равнодушно стоящих у гроба...Вот картина довольно типичная. Поближе к гробу в храме стоят несколько немолодых женщин — эти молятся. Чуть подальше более многочисленная группа женщин помоложе, эти изредка крестятся и внимают чинопоследованию с уважительным любопытством. А сзади всех стоят мужчины. (Тут хочется написать: мужики.) Вид у них унылый, в глазах тоска и ожидание — когда это все кончится?.. Ведь еще надо будет идти на могилу, потом ехать с кладбища в дом к покойному... Когда еще только сядем за стол и нальем по стакану...

Вспоминается мне кладбищенский храм под Ярославлем. Гроб уже стоит в церкви, я иду из дома, чтобы совершить обряд... А мужики, бедные, лежат на травке у самого Алтаря и молча провожают меня глазами. Один не выдерживает и говорит мне вслед:— Ну, ты, батя, там поживей...

Один батюшка, который служит в московской области, рассказывал мне о таком случае. Ему привезли из деревни покойника. Гроб был велик, а дорога тряская. И, чтобы зафиксировать тело в определенном положении, туда положили березовые поленья. Увидев в гробу дрова, священник приказал их на время отпевания вынуть.Окончив требу, он сказал:— Ну, вот — можете закладывать.Он, естественно, подразумевал — закладывать дрова.Но при этих словах страшно оживились мужики.— Слыхал? Батюшка сказал, уже можно закладывать!Они-то имели в виду вовсе не поленья.

В церковь вносят простой гроб, в нем лежит маленькая, сухонькая старушка. Ко мне подходит пожилая женщина и серьезно говорит:— Вы, батюшка, ее по-особенному отпевайте. Она у нас — девица непорочная.

Трагикомический случай с похоронами стал мне известен совсем недавно. Неподалеку от Москвы служил батюшка, человек очень добрый и хороший, но подверженный известному недугу.Как-то днем к нему в храм без предупреждения привезли отпевать покойника. Постучались в дом. Батюшка вышел, но был, что называется, не в форме. Тем не менее храм открыли, и покойника он стал отпевать. Однако же, по ходу требы, действие винных паров усиливалось, а вместе с этим увеличивалось и одушевление совершителя — под конец он служил с неподдельными слезами.Затем по обычаю пошли на самую могилу. Тут уже батюшка плакал навзрыд... Когда же наступило время гроб закрыть и предать земле, он стал обнимать и целовать покойника с таким жаром, что родственники с трудом его оттащили...

В наши бедственные времена необычайно распространились так называемые “заочные отпевания”. В старой России это дозволялось лишь в самых крайних случаях. А теперь — то храма нет ближе чем за сто километров, то родственники время не хотят терять и завозить покойника в церковь, а кто-то и боится — заочно отпевают почти всех начальников, да и простых членов партии. Мне, например, довелось в Егорьевске заочно отпевать секретаря райисполкома, даму, которая причинила Церкви немало зла.Практику эту ни с какой стороны нельзя одобрить. Помнится, маститый ярославский протоиерей, покойный отец Прокопий Новиков, когда его просили кого-нибудь отпеть заочно, обыкновенно говорил так:— Я заочно в баню не хожу.