Тайная жизнь Александра I - Вольдемар Балязин Страница 20

На следующее утро, 18 ноября, Волконский прислал к одному из таганрогских дворян – Шихматову – просьбу приготовить дом для императрицы, хотя именно утром 18-го, по свидетельству всех, царь чувствовал себя хорошо. Князь проявил такую предусмотрительность в ожидании близкой кончины Александра, хотя в это время о смертельном исходе болезни думать было вроде бы преждевременно.

Однако Волконский оказался провидцем. Вечером Александру стало совсем плохо, и с тех пор он уже более не приходил в сознание. Он умер на следующее утро, в 10 часов 50 минут 19 ноября 1825 года.

По странному стечению обстоятельств, в момент его смерти в комнате была только одна Елизавета Алексеевна. Она закрыла покойному глаза и подвязала платком челюсть. После чего, по одним свидетельствам, тотчас же потеряла сознание, а по другим – около получаса молилась, стоя на коленях, рядом с покойным. Когда в комнату вошли Дибич и Волконский, не посвященные Александром в тайну престолонаследия, они решили, что император теперь – Константин, и Дибич тут же написал о смерти Александра Марии Федоровне в Петербург и Константину в Варшаву, именуя его «Императорским Величеством», а не «Императорским Высочеством».

Междуцарствие и выход на сцену декабристов

В Варшаву письмо Дибича пришло 25 ноября. На следующий день Константин написал и отправил в Петербург два письма – одно матери, второе – брату Николаю, подтверждая свое отречение от престола, произошедшее 2 февраля 1822 года, и признавая Николая императором.

Письма Константина были еще в начале пути, когда в Петербург, 27 ноября, пришли письма Дибича.

Это случилось во время молебна за здравие Александра, умершего неделю назад – о смерти царя в Петербурге еще никто не знал.

Будучи уверенным, что по закону о престолонаследии российский трон перешел к старшему брату – Константину, Николай тут же принес ему присягу и подписал присяжной лист.

Начиная с этого дня и до памятного 14 декабря между братьями велась интенсивная переписка, и ее главным предметом была не борьба за царский скипетр, а желание передать этот скипетр другому.

Николай велел отправить курьеров ко всем главнокомандующим и начальникам отдельных корпусов с приказом произвести присягу Константину во всех вверенных им частях. А к Голицыну с таким же приказом, касающимся Москвы и губерний, был отправлен адъютант петербургского военного губернатора графа Милорадовича. 3 декабря адъютант Голицына Новосильцев уже мог донести в Петербург, что в Москве все приведены к присяге «в совершеннейшем порядке и тишине».

Однако, взвесив все и, главное, руководствуясь абсолютным неприятием для себя российского престола, Константин категорически отказался стать императором. Он сам присягнул Николаю и привел к присяге своему младшему брату все царство Польское, находившееся под скипетром Романовых.

Так началось междуцарствие, в течение которого братья продолжали отказываться от императорского трона в пользу друг друга. Наконец, 12 декабря Николай узнал о готовящемся обширнейшем заговоре офицеров-декабристов, и угроза неотвратимо грядущего восстания заставила его согласиться принять верховную власть, ибо без этого он мог оказаться обреченным. И тогда Николай принял решение о том, чтобы 14 декабря ему была принесена новая присяга. На этот же день петербургские офицеры-мятежники назначили восстание силами тех войск, которыми они командовали.

К восьми часам утра Николаю присягнули Сенат, Государственный совет, Синод, а следом за ними некоторые полки и батальоны гвардии. Но многие полки под влиянием агитации офицеров-декабристов от новой присяги отказались и с половины одиннадцатого утра стали выстраиваться на Сенатской площади, а через два часа стали подходить и части, оставшиеся верными Николаю.

На создавшейся ситуации сыграли члены «Северного» и «Южного» обществ, отказываясь приносить присягу «незаконному» императору Николаю.

Пока нет необходимости подробно пересказывать хорошо известные сюжеты, касающиеся восстания на Сенатской площади, произошедшего 14 декабря 1825 года и вошедшего в историю как восстание декабристов, об этом речь пойдет впереди. Зато имеет смысл коснуться событий, происходивших в это же время в Москве, и рассказать о декабристах-москвичах.

Всего из различных московских воинских частей и учебных заведений вышло более шестидесяти декабристов. Да и первая тайная организация, предшественница декабристского «Союза спасения» – «Орден русских рыцарей» – возникла в Москве в 1815-1817 годах стараниями М. Ф. Орлова, Н. И. Тургенева и М. А. Дмитриева-Мамонова. В ноябре 1825 года, узнав о смерти Александра I, член Московской управы И. И. Пущин тут же уехал в Петербург для координации действий с «северянами».

15 декабря московские декабристы собрались у члена «Северного общества» М. Ф. Митькова (в доме Соймонова на Малой Дмитровке, 18) и провели совещание под руководством одного из влиятельнейших декабристов И. Д. Якушкина. Он предложил поднять восстание среди войск, расквартированных в Хамовнических казармах, рядом с которыми в так называемом Шефском доме раньше жил командир расквартированных в казармах войск полковник М. Н. Муравьев; в Хамовниках остались многие его сторонники. Якушкин предлагал немедленно арестовать князя Д. В. Голицына, командира корпуса графа П. А. Толстого и других военных и статских генералов Москвы, но члены Московской управы, заколебавшись, промедлили.

16 декабря в Москву пришло известие о восстании в Петербурге и о его разгроме. В этот же день в Москву прискакал в открытых санях граф Е. Ф. Комаровский с приказом привести Москву к присяге новому императору. Комаровский привез с собой письмо Николая князю Голицыну: «Мы здесь только что потушили пожар, примите все нужные меры, чтобы у вас не случилось чего-нибудь подобного».

Комаровский вместе с Голицыным и Филаретом должны были присутствовать при вскрытии пакета, находившегося в Успенском соборе, и прочитать вместе с волеизъявлением Александра I о престолонаследии Манифест о восшествии на престол Николая I, после чего и привести москвичей к присяге. Утром 18 декабря Московский Сенат прибыл вместе с генералитетом в Успенский собор, а на площади перед собором собралась многотысячная толпа москвичей. Филарет начал с того, что вынес серебряный ковчег, в котором лежал конверт с завещанием Александра I. Поставив ковчег на приготовленный заранее предалтарный стол, он сказал: «Россияне! Двадцать пять лет мы находили свое счастие в исполнении державной воли Александра Благословенного. Еще раз вы ее услышите, исполните и найдете в ней свое счастье». Вслед за тем на виду у всех Филарет снял с ковчега печати, раскрыл его и достал пакет. После освидетельствования Голицыным и Комаровским подлинности печатей он прочитал завещание Александра I и Манифест нового императора. После чтения Манифеста Филарет сказал: «По уничтожении силы и действия прежней присяги отречением того, кому оная дана (то есть Константина – В. Б.), аз многогрешный разрешаю и благословляю». Эта формула произвела необычайно сильное впечатление на народ, и все тут же единогласно присягнули Николаю.

Николай был очень доволен всем произошедшим в Москве и пожаловал Филарету бриллиантовый крест на черный клобук, чего прежде никогда не бывало. Голицыну и командиру 5-го корпуса графу П. А. Толстому были посланы Андреевские ленты, а граф Комаровский был награжден орденом Святого Александра Невского.