Реквием линкору "Тирпиц" - Леон Пиллар Страница 20

В 13.05 13 марта подводная лодка находилась в точке с координатами 64 градуса 26 минут и 5 секунд северной широты и 9 градусов 5 минут и 25 секунд восточной долготы. Еще в 12.15 она обнаружила рыбацкое судно, которое затем потеряла из виду. Оставаясь под водой, она через каждые 20–30 минут поднимала перископ, но ничего существенного ею замечено не было. В 16.02 на расстоянии около тысячи метров раздались два взрыва. Обзор перископа ничего не дал, а гидроакустики шумов корабельных винтов не засекли. Командир подлодки Квервиль предположил, что это был налет авиации, и приказал погрузиться на 75 метров. Во время осуществления этого маневра были зафиксированы шесть взрывов, а по прошествии около пятидесяти минут — еще десять. В 17.00 и 17.41 было зарегистрировано несколько взрывов, но уже на большом удалении. В 19.55 подводная лодка всплыла. Температура воздуха снизилась, море бушевало, пошел снег.

Весь день 14 марта море сильно волновалось, так что на скорости более 2 узлов в час вести наблюдение с помощью перископа было невозможно из-за сильной вибрации. «Юнон» была вынуждена всплыть. В ночь с 15 на 16 марта в 1.23 вышел из строя правый двигатель, который был кое-как подремонтирован, левый двигатель работал только на пяти цилиндрах. Квервиль вынужден был осознать, что ему уже не до «Тирпица», и решил возвращаться в Лервик.

Неравная игра, в которой у немцев, образно говоря, было значительно меньше фигур на шахматной доске, несмотря на выдвижение пешек и ходы ладьями, слонами и конями, осталась недоигранной. А ведь достаточно было слегка изменить курс или выставить наблюдателей в нужное время, и немецкому королю был бы поставлен мат.

В тот раз, однако, этого не получилось. Вечером 13 марта в 21.00 «Тирпиц» вошел в Тронхеймс-фьорд, а в 22.08 встал на якорь в Фаэттен-фьорде на старом месте.

Отсутствие «Тирпица» Биргер Грён и Рёрхольт использовали для установления контактов со своими друзьями. Их встречи проходили в окрестностях Тронхейма или в кабинете директора «Механической мастерской». То, что «Тирпиц» должен возвратиться на прежнее место, было ясно по работам, которые велись немцами в Фаэттен-фьорде.

11 марта Рёрхольт, досконально разработавший план операции «Девочка», доложил о нем англичанам. К нему должны были присоединиться трое норвежцев, не один раз высаживавшихся на этом берегу и имевших опыт подпольной работы — Хуго Мунте-Кааз, Кристиан Футнер и Арне Христиансен.

В Тронхейме господствовали беспокойство и озабоченность. Флеш продолжал арестовывать норвежцев. Предлагая им кофе и сигареты, он пытался войти к ним в доверие. Если же не добивался успеха, то переходил к другим методам…

Рёрхольт получил сообщение от своих родителей. Они находились в лагере, и казалось, что гестапо [28]о них совсем забыло. Сам он в это время был озабочен тем, каким образом передать Магне Хасселю, с которым до сих пор еще лично не познакомился, радиопередатчик.

Рёрхольт жил уже не у вдовы Митлид. Попытавшись подыскать надежную квартиру, он в конце концов остановился на семье Брейда. Люди эти были очень порядочными и к тому же знали, кто он и чем они рисковали. Как-то вечером хозяин пришел домой сильно взволнованный.

— Я только что встретил пастора Филбу, — стал рассказывать он. — Он показал мне открытку с изображением короля Хаакона, заверив, что получил ее от Одда Сёрли и Певика. А потом сказал, что с ними из Англии прибыл еще один агент. Посмотрев на меня внимательно, добавил, что это, скорее всего, Бьёрн Рёрхольт. Его высказывания я, конечно, не поддержал, но беда в том, что он болтун. Тебе нельзя дольше оставаться в Норвегии…

Рёрхольт его успокоил. Одд Сёрли и Певик пока еще находятся в Шотландии. Так что пастор что-то насочинял.

Ему, однако, было ясно, что надлежит стать более осторожным, чем раньше. Иногда он выезжал в Агден и гулял в районе крепости. Под мышкой у него постоянно находился портфель, в котором лежали договора о страховании, незаполненные формуляры и другие бумаги. В его удостоверении личности, изготовленном на фамилию Христиансен, в графе «профессия» было указано: «страховой агент».

Выходя к фьорду, он часто смотрел на море. Ему хотелось собственными глазами увидеть возвращение корабля, который он в сообщениях называл «дедушкой». Содержание донесения, которое он тогда передаст англичанам, молодой норвежец знал наизусть.

Утром 14 марта именно Рёрхольт передал англичанам, что «Тирпиц» вновь находится в Фаэттен-фьорде. Подтверждение этой информации англичане получили только 18 марта от пилота самолета береговой разведки, который пролетел над кораблем. Дело в том, что в период с 13 по 18 марта погодные условия не позволяли осуществлять полеты авиации.

«Люди откроют город, но не стены и не корабли, на которых никто не будет плавать».

Из выступления Никиаса перед афинянами в Сиракузах

Ева Килпатрик, молодая жизнерадостная девица, доставляла своим родителям немало хлопот. Она была не только высокоинтеллигентной и способной особой, но и весьма недисциплинированной и предрасположенной к озорству и проказам, за что ее исключали из нескольких школ. Когда началась война и Великобритании пришлось напрягать все свои силы для защиты страны, Ева добровольно вступила в одно из вспомогательных подразделений флота. И сделала она это, во-первых, из чувства патриотизма, а во-вторых, из желания носить так нравившуюся ей голубую форму и треугольную шапочку. Форма эта ей действительно очень шла. А кроме того, девушки из вспомогательных служб очень быстро выходили замуж.

Большой дом Килпатриков стоял на самом берегу в Салтерне. Из окна своей комнаты Ева видела широкую водную гладь, отделенную от моря островом Уайт и тянувшуюся широким рукавом вплоть до гавани Саутгемптона. В мирное время там по вечерам были видны ярко освещенные пассажирские лайнеры, и Ева мечтала о дальних поездках и корабельных балах. Но все это осталось в прошлом. Из своих окон она наблюдала теперь военные корабли, выкрашенные в серый или защитный цвета, транспортные корабли и грузовые суда.

Ева работала неподалеку от своего дома на авиастанции королевского флота в Лион-Солент. Однажды весенним вечером 1942 года она, возвратившись домой, присела на подоконник. Ее не интересовали грациозные яхты. Взгляд ее был устремлен на устье реки Хамбл. На левом берегу реки находились сооружения верфи «Уорли». Она уже несколько дней наблюдала, как с наступлением темноты там всплывала небольшая подводная лодка, похожая на орех. Наверху у нее имелось отверстие, из которого каждый раз появлялись двое людей и начинали ползать по стальному корпусу. По всей видимости, они занимались какими-то приборами. Один из них всегда вынимал из кармана изогнутую трубку, тщательно ее набивал и закуривал. Занимаясь своим делом, он держал ее во рту. Затем выбивал о люк, залезал в отверстие и закрывал крышку. После этого лодка уходила под воду…