Путешествия вокруг света - Отто Коцебу Страница 20

Я надеялся, что эти люди, оказавшие полное доверие Лаперузу, встретят и нас с таким же чистосердечием, но, к моему величайшему изумлению, этого не последовало. Они подошли к нам на расстояние ружейного выстрела, показывали из этого отдаления несколько кореньев, но никак не соглашались приблизиться. Устройство этих лодок, на которых помещается не более двух человек, совершенно согласно с описанием Лаперуза: они длиной в пять или шесть футов, шириной около одного фута, сплочены из узких досок и снабжены с обеих сторон коромыслами [61] [балансирами]. Мнение Лаперуза, что островитяне вскоре не будут иметь лодок из-за недостатка в лесе, кажется ошибочным, ибо строятся они из дерева, в большом количестве приносимого от берегов Америки.

Так как грунт в Куковом заливе в некоторых местах весьма дурен, то я отправил лейтенанта Шишмарева с лотом для отыскания удобного якорного места, держа «Рюрик» под парусами. Островитяне, следовавшие за нашим кораблем, громко разговаривавшие и казавшиеся чрезвычайно веселыми, устремились к берегу, как только увидели, что наш ялик отходит; это показалось мне тем более странным, что именно жители о. Пасхи в прежние времена с большой доверчивостью вступали в сношения с мореплавателями. Казалось, что они страшились только корабля, потому что когда наш ялик приблизился к берегу, то большое число дикарей поплыло ему навстречу с таро, ямсом и бананами, которые они с жадностью меняли на кусочки старых железных бочечных обручей; одни торговали честно, другие лукавили, а один захотел насильственно присвоить понравившуюся вещь.

Чтобы прекратить подобные покушения, по нему был сделан выстрел мелкой дробью; это, однако, нимало не удержало их от мошеннических хитростей. После данного с ялика сигнала, что удобное якорное место отыскано, я достиг его после двух поворотов и бросил якорь, найдя 22 сажени глубины и грунт, состоявший из мелкого песка. Наш ялик возвратился, и ни один островитянин не отважился следовать за ним.

Намереваясь выйти на берег, я велел снарядить две шлюпки, и в 3 часа пополудни мы оставили «Рюрик»; нас было 17 человек. Большая толпа дикарей собралась на берегу; они кричали, плясали, делали странные телодвижения и, казалось, с нетерпением ожидали нашего прибытия; так как они заняли единственное место, где бурун позволял приставать, то мы не отважились оставить наши шлюпки, пока дикари не очистят нам места, на что, однако, их никак не удавалось склонить. Смеясь и шутя, они принудили нас отвалить от берега и следовали за нами в воде. Едва мы оставили берег, как целые сотни дикарей окружили наши шлюпки и стали выменивать старое железо на бананы и сахарный тростник.

При этом они все кричали с большой живостью и производили несноснейший шум; казалось, что некоторые из них употребляли колкие выражения, ибо иногда слышался общий смех. Остававшиеся на берегу начали кидать в нас камни; несколько ружейных выстрелов прекратили эту забаву и в то же время избавили нас от веселых торговцев; таким образом достиг я пристани и немедленно высадил несколько матросов на берег. Но едва островитяне заметили это, как окружили нас с еще большей докучливостью. Их лица были расписаны красной, белой и черной красками, что придавало им страшный вид. Они плясали, делали самые странные телодвижения и кривлянья и производили такой шум, что мы должны были кричать друг другу в ухо. Я могу представить себе впечатление, которое это зрелище произвело на лейтенанта Шишмарева, видевшего таких дикарей в первый раз; их сумасбродство превзошло и мое ожидание. Чтобы рассеять их и получить больше места, я велел разбросать между ними несколько ножей, но, несмотря на это, брошенный камень попал мне в шляпу, и я опять велел по ним стрелять; этим способом я получил возможность выйти на берег.

Первым моим делом на берегу было отыскать достопримечательные статуи, которые видели Лаперуз и Кук; несмотря на все розыски, я нашел только кучу разбитых камней, лежавших подле своего фундамента, оставшегося невредимым. Недоверчивое обращение островитян заставило меня думать, что они, может статься, поссорились когда-либо с европейцами, а последние отомстили им разрушением статуй. Удивило меня также, что во все время нашей деятельной мены на берегу и в воде не было видно ни одной женщины, на докучливость которых жаловались мои предшественники; это еще более укрепило мое предположение, что европейцы в недавнем времени производили здесь всякого рода бесчинства.

Убедившись, что добрые островитяне ни под каким видом не позволят нам пройти в глубь острова, и замечая, что наши шлюпки подвержены опасности от сильных волн, я старался возвратиться к своим судам, но и тут надо было сделать несколько ружейных выстрелов, чтобы оградить себя от их докучливости и очистить дорогу. Мы одарили их еще несколькими кусками железа и поспешили на «Рюрик», поскольку всякое дальнейшее пребывание здесь при этих обстоятельствах было только потерей времени, для меня весьма драгоценного.

Здешние жители среднего роста и стройны; цвет лиц большей частью желто-смуглый, немногие только довольно белы. Все они татуированы; те, у которых все тело украшено таким образом, пользуются, кажется, некоторым уважением. Судя по веселому нраву этого народа, надо полагать, что он доволен своим состоянием; в жизненных припасах островитяне, как кажется, не имеют недостатка, ибо они приносили нам бананы, ямс, сахарный тростник и картофель в довольно больших количествах. Они обрабатывают землю; в близости губы мы видели возделанные горы, покрытые разнообразной зеленью и имеющие приятнейший вид. Семена, которые Лаперуз подарил этим островитянам, видно, не принялись, потому что они не принесли плодов от них.

Тщетно наблюдали мы также, не увидим ли приплода от оставленных здесь Лаперузом овец и свиней; нам предложили променять только одну курицу на большой нож, но когда мы не согласились на это, то отнесли ее назад, что служит доказательством того, как они дорого ценят этих животных и как мало их имеют. Вообще я полагаю, что с того времени, как здесь был Лаперуз, не произошло никаких перемен, кроме уничтожения достопамятных статуй; из них мы видели две, хотя, впрочем, небольшие, когда обходили южную оконечность острова. При расставании с о. Пасхи жители провожали нас камнями и подняли ужаснейший крик, так что я был рад, когда мы в целости достигли в 7 часов вечера «Рюрика» и вступили опять под паруса.

Считаю нужным сообщить здесь читателям известие, полученное мной впоследствии на Сандвичевых [Гавайских] островах от Александра Адамса и объясняющее причины неприязненного обращения островитян. Капитан шхуны «Нанси» из Нью-Лондона в Америке (имени которого мне Адамс не сказал) занимался в 1805 г. на необитаемом острове Мас-а-Фуэро ловлей морских котиков. Меха этих животных имеют высокую цену в Китае, поэтому американцы стараются отыскивать их во всех частях света. Но так как у этого острова нет удобного якорного места и корабль должен был оставаться под парусами, а капитан не имел достаточной команды, чтобы отделить часть ее для ловли котиков, то он решил отправиться к о. Пасхи, намереваясь похитить там мужчин и женщин, перевезти их на Мас-а-Фуэро и основать тут колонию, исключительным занятием которой была бы ловля морских котиков. Это злодейское предприятие он совершил в 1805 г.: в Куковом заливе вышел на берег и старался захватить некоторое количество островитян.