Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника - Уильям Берк Страница 20

Несколько месяцев спустя в Бухаресте Альберт Геринг узнал об этой несправедливости и немедленно вмешался. Он связался с румынским филиалом немецкой книготорговой компании и между делом попросил вернуть книги. “Геринг говорит: “Сколько вы заплатили?” – “Сто [рейхсмарок]”. – “Я куплю их у вас за сто одну”. И ему не посмели отказать, – рассказывает Жак. – Сразу после этого в Бухарест приехал грузовик с полным кузовом книг. У нас был стенной шкаф – он был набит книгами до самого потолка. Для меня это была настоящая находка, я дневал и ночевал в этом шкафу с моими книгами. Мое первое свидание с литературой!” – вспоминает Жак.

* * *

Увы, прошло время, и политическая обстановка в Бухаресте тоже испортилась. Бенбассаты опять оказались во враждебной среде. В ответ на постоянную угрозу вторжения Красной армии в сентябре 1940 года румынский король Кароль II назначил Красного Пса (Câinele roşu) генерала Иона Антонеску премьер-министром. Антонеску потребовалось всего два дня, чтобы сместить Кароля II и временно заменить его марионеткой – сыном Кароля, новоиспеченным королем Михаем. Теперь никто не мешал ему объявить себя верховным “кондукэтором” (вождем) Румынии.

После вступления в союз с нацистской Германией Антонеску задумал приручить местную фашистскую и антисемитскую партию “Железная гвардия”, подарив им несколько портфелей в ничего не решающем румынском кабинете министров. Это, как оказалось, лишь на время утолило их жажду власти, и 21 января 1941 года экстремисты устроили попытку вооруженного переворота. Жившие в самом центре Бухареста Бенбассаты оказались в гуще уличных столкновений.

“Стреляли прямо на улицах: с одной стороны армия, с другой легионеры. Наш дом стоял так, что тылом выходил на торговые ряды… И на этой площади шла непрекращающаяся перестрелка. Мы их слышали: кто-то стрелял, кто-то кричал – ура, ура, ура”, – восклицает Жак. Посреди все этих боевых действий их повариха, немка по национальности, мужественно вызвалась принести немного еды с рынка, чтобы накормить детей. Вскоре она вернулась невредимой и с сумками еды. “Она была нашей героиней, пока армия не вышибла дух из этих легионеров… Я видел их на крыше дома на той стороне. Они забирали своих раненых”, – вспоминает Жак. На следующий день повариха сказала Бенбассатам, что ей нужно немедленно уезжать к заболевшей матери. Бенбассаты отпустили ее, пожелав удачи. Неожиданно сразу после этого отъезда в гостиную Бенбассатов в слезах вошла их румынская горничная. Она рассказала, что повариха выдала их легионерам и что “она сказала этим людям, что тут живут евреи, у них дорогая мебель и все такое”. Повариха даже проинструктировала легионеров: “Когда закончите здесь с армией, приходите на эту сторону рынка, можете поживиться, только и мне будет комиссия, – голос Жака делается еще тише, пока он нагибается ко мне: – И нас бы спокойно убили. Этим ребятам было все равно, будь мы хоть испанцы или китайцы”.

Хотя благодаря Антонеску Бенбассаты избавились от угрозы в лице крайне антисемитской “Железной гвардии”, тот никоим образом не был спасителем еврейского народа. Придав официальный статус долгой традиции антисемитизма в стране, режим Антонеску с лета 1941 года начал выслеживать и депортировать “враждебно настроенных” евреев в различные концентрационные лагеря в украинском Приднестровье – в ту пору под румынской оккупацией. К следующему лету население этих лагерей выросло примерно до 180 тысяч человек. [70] В ближайшие месяцы на территории самой Румынии появились и другие подобные трудовые лагеря. Румыния Антонеску была фактически единственной страной гитлеровской коалиции кроме самой Германии, так же решительно настроенной на истребление евреев. Крупнейшая расправа над ними произошла 24 октября 1941 года в Одессе. Два дня спустя после взрыва, разрушившего здание румынского военного командования в этом городе, в качестве возмездия было казнено двадцать пять мужчин, женщин и детей еврейской национальности. Согласно показаниям Алексе Неакшу, младшего лейтенанта в запасе из 23-го пехотного полка:

Они открыли огонь из пулеметов по тем, кто находился внутри четырех сараев… С сараями разбирались по одному, а вся операция продолжалась до наступления темноты… Когда расстрел сараев длился уже несколько часов, командующие операцией… стали сетовать, что это единственный способ ликвидировать тех, кто внутри; они были раздражены, что не нашлось способа выполнить задачу побыстрее. Они достали нефти и бензина, обрызгали ими сараи и подожгли… Некоторые из тех, кто был внутри, приближались к окну и, чтобы не умереть от огня, просили жестами застрелить их, показывали себе на голову или на сердце… Некоторые женщины выбрасывали в окна детей. [71]

Самого отчима Жака чуть не отправили в один из концентрационных лагерей Антонеску. В одном случае отряд головорезов с удостоверениями ворвался в дом Жака и попытался забрать его отчима с собой. В тот раз была “предъявлена кое-какая сумма денег”, и его отчиму удалось купить свободу. На фоне таких событий и известий о зверствах на северо-востоке стало очевидно, что Бенбассатам больше не безопасно в Румынии. Взяток Альберта Бенбассата и протекции Альберта Геринга навсегда бы не хватило. Поэтому Бенбассаты в очередной раз были вынуждены бежать. Обменяв одного диктатора на другого, они отправились во франкистскую Испанию. Франко в чем-то благоприятствовал евреям Европы. Он учредил программу, по которой евреи испанского происхождения, могущие доказать свои испанские корни, – например, говорящие на языке, – получали право на гражданство. Поскольку отчим Жака был сефардских кровей (из испаноязычных евреев, происходящих с Пиренейского полуострова) и до сих пор умел говорить на старом диалекте испанского, он и его семья получили испанское гражданство. Но, прежде чем отправиться в Испанию, им еще требовалось приобрести румынскую выездную визу, а также транзитные: венгерскую, хорватскую, итальянскую, швейцарскую и французскую (вишистскую). Все эти документы, согласно “списку тридцати четырех”, были раздобыты Альбертом наряду с иностранной валютой для переезда. [72]

На протяжении всей поездки они должны были притворяться испанскими гражданами, то есть говорить только по-испански. Жак изучал язык на занятиях в испанском консульстве в Бухаресте и научился говорить достаточно хорошо. Несмотря на это, вспоминает он, несколько раз в пути ему случилось сбиться на немецкий. К счастью для Бенбассатов, рядом всегда была быстрая рука его матери, чтобы буквально отбить у сына всякое желание говорить по-немецки. Кроме этой и некоторых других проблем, связанных с чилийским паспортом его бабушки (абсолютно поддельным), их путешествие до первого пункта остановки, Венеции, прошло относительно гладко. Кто же ожидал семью Бенбассатов в Венеции с зарезервированным номером в одном из самых больших отелей города? Не кто иной, как Альберт Геринг. “Он просто хотел убедиться, что мы добрались и с нами все в порядке”, – говорит сквозь икоту Жак.