Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - Владимир Трут Страница 20

Третью категорию составляли иногородние неоседлые (во многих войсках в обиходе их называли квартирантами). Они не имели в своей собственности земли и другой недвижимости. Эта категория крестьян либо вела хозяйство на арендованных у войска или частных землевладельцев землях, либо нанималась на различные работы.

В начале XX века невойскового населения в Терском войске было 80,4% от всех жителей, в Донском – 57,2%, в Кубанском – 55,4%, в Уральском – 45,6%, в Сибирском – 42,3%, в Семиреченском – 19,9%, в Оренбургском – 17,5%, в Астраханском – 14,2%, в Амурском – 12,1%, в Забайкальском – 3,4%, в Уссурийском – 2,2% [249].

В большинстве казачьих войск общее социально-экономическое положение проживавшего там неказачьего населения было худшим, чем казачьего. Исключение составляли Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское войска, где у местных крестьян был более высокий уровень жизни, чем у казаков. Говоря о неравенстве социально-экономического положения казачьего и неказачьего населения, большинство исследователей акцентирует внимание на существовавших диспропорциях в их земельном обеспечении в пользу казаков. Такой подход является односторонним. Во-первых, подобное положение дел было характерно отнюдь не для всех казачьих войск страны. Во-вторых, и это, пожалуй, главное, при этом не учитывались ни общее соотношение доходов и расходов различных категорий населения казачьих областей, ни влиявшие на них особенности их правового статуса, ни специфика ведения хозяйств, их производительность, хозяйственно-экономическая направленность. Даже если сравнивать только земельное обеспечение войскового и невойскового населения, необходимо учитывать существенную разницу в положении разных категорий последнего (коренных и иногородних крестьян). На Дону, например, ситуация в данном плане была следующей. На одно казачье хозяйство здесь приходилось в среднем 16,9 дес. земли, на одно хозяйство коренных крестьян – 15,1 дес., а на одно хозяйство иногородних крестьян – 7,7 дес. [250]. Как видим, разница между хозяйствами казаков и коренных крестьян была небольшой, а по сравнению с хозяйствами иногородних крестьян – весьма значительной. В других войсках, особенно на востоке страны, ситуация была обратная. В Сибирском войске, например, во многих станицах и поселках казаки имели наделы меньше крестьянских [251]. В Амурском войске [252] величина крестьянских наделов, как старожильческих, так и переселенческих, заметно превосходила казачьи. (Причем и общий уровень жизни крестьян был выше казачьего [253].) Таким образом, и само общее социально-экономическое положение неказачьего населения, и в частности его земельное обеспечение, и его сравнение с положением казачества в разных казачьих войсках имели свои отличия. Общим же для всех войск являлось то, что взаимоотношения казачьего и неказачьего населения оказывали значительное влияние на существовавшие в них системы социально-экономических отношений и на их общественную жизнь.

Хотя в целом общее экономическое положение основной массы казачьих хозяйств во всех войсках было довольно устойчивым, с течением времени оно в связи с ростом расходов казаков на несение военной службы и исполнение других обязанностей и одновременном сокращении их доходов постепенно ухудшилось. Данный процесс протекал неуклонно, хотя достаточно медленно, внешне зачастую даже незаметно. Это беспокоило не только самих казаков, но и официальные властные структуры. Озабоченность и правительственных, и войсковых органов данной проблемой была вполне объяснима: ведь от уровня общего благосостояния казачьих хозяйств самым непосредственным образом зависело исполнение казаками своих обязанностей, и прежде всего воинской. А это, в свою очередь, исходя из доли и значения казачьих частей в общем составе кавалерии Русской армии, могло негативно сказаться на общем состоянии столь важного рода войск.

В самом конце XIX века правительство предприняло попытки выяснения действительного экономического положения казачества и уровня его благосостояния в некоторых войсках. Так, в 1897 году на Дону работала социальная комиссия по изучению экономического положения Донского казачьего войска во главе с генерал-лейтенантом Н.А. Маслаковцом. На основании итогов обследования десяти станиц [11] члены комиссии пришли к заключению, что только 21% донского казачьего населения существуют в благоприятных экономических условиях, позволяющих ему нести все тяготы воинской повинности, для 45% это сопряжено «со значительными потрясениями хозяйственного быта», а 34% казачьего населения было отнесено к несостоятельному. По данным этой комиссии, только 52% казаков самостоятельно обрабатывали свои паи. Остальные же вынуждены были сдавать их в аренду, либо это делалось в принудительном порядке по решению станичных правлений в счет погашения долгов [254].

Через год по инициативе правительства и с ведома императора создаются комиссии для всестороннего обследования экономического положения казачества в Терском и Кубанском войсках. В их состав вошли правительственные и областные чиновники, наказные атаманы войск и атаманы отделов. В 1898 году приступила к работе комиссия по изучению общего экономического состояния казачьих хозяйств Терского войска. Всесторонне рассмотрев все интересовавшие ее вопросы, комиссия в качестве основных причин ухудшения материального положения терских казаков признавала общее понижение доходности земледелия и значительный рост расходов, связанных с исполнением ими военных обязанностей. В материалах этой комиссии говорилось, что доход, получаемый с паевого надела, «далеко не соответствует затратам на снаряжение казака на службу». Отмечалось также, что снижение уровня материального благосостояния казаков происходит с угрожающей быстротой [255]. Через год, в 1899 году, к аналогичным выводам пришла и комиссия по выяснению причин «оскудения» кубанского казачества. По мнению ее членов, таковыми являлись нерациональное ведение казаками хозяйства, постоянный передел ввиду малоземелья станичных юртов и конечно же большие издержки, связанные с несением военной службы. Признавалось, что отрицательные последствия для экономического состояния казачьих хозяйств имеют не только расходы, связанные с выходом казака на службу, но и постоянное отвлечение от хозяйства на длительное время наиболее дееспособного казачьего населения. Все это крайне негативно сказывалось на общем экономическом положении казачества и вело к усилению социальной дифференциации в казачьей среде. Так, после обследования Лабинского отдела в одном из документов комиссии указывалось, что казаки «...имевшие даже среднее состояние, оставляя таковое при женщинах или дряхлых стариках, после 4-летней действительной службы по возвращении домой уже переходили в разряд неимущих, с каждым годом увеличивая эту категорию казаков и тем самым понижая общий уровень казачьего благосостояния» [256].