24 часа в Древнем Риме - Филипп Матышак Страница 20

По крайней мере, сегодня солнечно. Однако Гай завидует некоторым из его предшественников, таким как Муций Сцевола, которые были богатыми аристократами. Их интерес к закону был чисто академическим. Их не отрывали от исследований, чтобы принять участие в реальных заседаниях с участием реальных людей.

Хотя Гай любит закон, он предпочитает как можно меньше взаимодействовать с людьми, к которым он применяется. Разумеется, ему не нравится, что он находится в толпе, где его пихают локтями, толкают и угрожают вырвать из рук свитки.

Базилика в Помпеях. Судья сидел на поднятом постаменте, куда можно было взобраться по маленькой деревянной лестнице

Гай с нетерпением ждал тихого утра, чтобы проштудировать юридические документы императоров Августа и Тиберия (libelli) и попытаться установить набор правовых принципов при помощи ответов императора на просьбы о вынесении судебных решений по вопросам, затрагивающим каждого, от частных лиц до городов или даже целых народов. Теперь вместо того чтобы провести тихое утро с перепиской мертвого императора, ему нужно будет высказать свое мнение о каком-то ужасном, сумасшедшем скандале, в то время как какие-то немытые обыватели выкрикивают непрошеные и очень непрофессиональные советы.

Претор пытается выглядеть невозмутимо, ожидая прибытия Гая, но на самом деле, сидя на своем месте курула, он все больше раздражается. Увидев, как юрист изо всех сил проталкивается сквозь толпу, он сигнализирует своим ликторам, чтобы они проложили Гаю путь. Гай может понять раздражение претора. Курульный стул может быть символом величия старших магистратов Рима, но это не самое удобное кресло, на нем невозможно долго сидеть. Он не для этого. Это узкое кресло без спинки и с жестким сиденьем предназначено для того, чтобы побудить сидящего на нем как можно быстрее завершить дело.

Честно говоря, претор уже устал слушать истерические вопли дочерей обвиняемого, которых привели в суд именно для этой цели. Девочки со взъерошенными волосами и залитыми слезами лицами цепляются за тогу отца и просят присяжных не осуждать его и не оставлять их сиротами в жестоком мире.

По случаю, тога отца черная (это цвет траура, и обычно такую тогу арендуют для похорон, а не для обвиняемых в судебном деле). Отец небрит, показывая миру, что он слишком обезумел, чтобы его можно было оставить рядом с бритвой, слезы текут у него по лицу, когда он приветствует своих друзей, коллег и даже случайных прохожих, умоляя их позаботиться о его драгоценных детях, если суд обратится против него. Это происходит уже час, и, хотя зрители, похоже, любят его, чиновники суда выглядят измученными.

Это даже не судебное разбирательство, это предварительное слушание. Претор присутствует потому, что он и есть закон. Его первая задача, обозначенная городским претором, заключалась в том, чтобы объявить, какой из законов, воплощенных в прецедентах, установленных его предшественниками, будет использован. Своими суждениями сегодня и всю оставшуюся часть года он будет принимать новые законы для грядущих поколений.

Поскольку городской претор сам не является адвокатом, он очень тесно консультируется с такими юристами, как Гай и его коллеги, прежде чем сделать важное заявление. Помимо всего прочего, император Адриан очень заинтересован в вопросах, касающихся законности, и амбициозный аристократ, который сейчас находится в кресле претора, не хочет, чтобы император считал его некомпетентным.

Эдикты суть постановления и предписания тех должностных лиц, которые имеют право их издавать. Право же издавать эдикты предоставляется должностным лицам римского народа; самое важное значение, однако, в этом отношении имеют эдикты двух преторов – городского и перегринского, юрисдикция которых в провинциях принадлежит их наместникам. То же самое относится к эдиктам курульных эдилов, юрисдикцию которых в провинциях римского народа имеют квесторы. В императорские же провинции квесторов вообще не назначают, а потому в этих провинциях такой эдикт не обнародуется.

Ответы знатоков (нрава) – это мнения и суждения юристов, которым позволено было устанавливать и творить право.

Вот почему он послал за Гаем. Первое, что он должен решить, – виновен ли обвиняемый в отравлении по доверенности, или же, совершив преступный поступок, рабыня действовала не как посредник. Есть некоторые вещи, которые вы не можете заставить делать даже раба. Если это сочтут одним из таких случаев, обвиняемый не может нести ответственность за действия своего раба, даже если он приказал ей совершить преступление.

Все было легче во времена Римской республики. Тогда раб был просто рабом – не более чем «говорящим инструментом», по формулировке – Катона Старшего.

Есть некоторые вещи, которые вы не можете заставить делать даже раба.

Однако в цивилизованном мире Римской империи закон признает, что рабство является неестественным, а те, кто подчиняется ему – по рождению или несчастью, – все же являются людьми, как и все остальные. Поэтому вокруг прав рабов и их отношений с хозяевами велось множество правовых споров. Например, хозяина могут принудить продать раба, с которым плохо обращались, а хозяин, который отказывается от больного раба, чтобы сэкономить расходы на лечение, будет осужден за небрежность. Если раб выздоравливает, он или она становится свободным.

Конкретно в этом случае, по мнению претора, рабыня прекрасно понимала, что приказ отравить кого-то был незаконным. Поэтому так как закон в наши дни признает, что рабы – думающие и рациональные люди, а не инструмент, ей надлежало сообщить о своем хозяине властям. Этот принцип, по которому раб может сообщить о хозяине, совершившем тяжкое преступление, восходит к Ранней Республике, когда раб по имени Виндикт сообщил о своем хозяине, который совершил государственную измену.

Этот раб доказал свою правоту и, как полагают, действовал правильно (вот почему в будущем тысячелетии считается, что человек, который действовал правильно, считается оправданным). Этот прецедент, считает претор, означает, что если рабыня, присутствующая перед ним сегодня, все-таки совершила убийство, то это было не из-за угроз, а потому, что отравление любовницы купца полностью соответствовало ее собственным намерениям. Таким образом, это была добровольная акция. Однако обвинители – семья умершей – также присутствуют и придерживаются другого мнения. Претор хочет выслушать мнение Гая, прежде чем он установит, что обвинение в отравлении по доверенности недопустимо по закону.

Итак, законом Элия Сенция постановлено, чтобы рабы, которые в наказание были заключены господами в оковы, клеймены горячим железом, допрашиваемы пытками за преступление и изобличены в совершении такового, равно и те, которые предназначены были бороться с дикими животными и брошены были или на арену цирка, или в тюрьму, а затем были отпущены на волю или тем же самым господином, или кем-либо другим, – пользовались теми правами, которые были предоставлены иностранцам, сдавшимся римскому народу.