Битва за Клин - Василий Карасев Страница 21

Командир 2-й тд вермахта Р. Файель.

Была ли вообще какая‐нибудь надежда на успех этого предприятия? Если наши войска и могли на что‐то рассчитывать, то только в случае быстроты действий. Оборону немцев на всю глубину надо было прорвать уже в первый день наступления. Противнику пришлось бы принимать какие‐то меры, более серьезные, чем те маневры небольшими подразделениями, которые он осуществлял 17 ноября. При этом решать проблему пришлось бы одному V-му корпусу. Задержка на Ламе 7‐й танковой дивизии дала бы нашим соединениям возможность вести борьбу еще целый день, не опасаясь за один из флангов. Но при этом, опять же, надо было действовать быстро.

Отметим еще одну неиспользованную возможность. Верховное командование среагировало на прорыв фронта у Московского моря. Другой прорыв, который уже фактически произошел совсем близко от района проведения контрудара, был оставлен без внимания. Возможно в этом вина командования 16‐й армии, которому следовало бы обратить свой взор на то, что происходит рядом с ее полосой обороны. Собранную для контрудара довольно приличную группировку артиллерии можно было бы использовать для «обработки» первоначально довольно маленького плацдарма немцев и нанести им существенные потери.

Однако, как показал опыт этой операции, наши войска не смогли даже быстро сосредоточиться на исходных позициях, и тем более быстро наладить взаимодействие и организовать бой. Они не могли этого сделать по различным причинам, в том числе во многих случаях из‐за отсутствия боевого опыта на всех уровнях: от рядового бойца до командира дивизии.

В результате сейчас мы можем оценивать итоги контрудара только со знаком минус. Несомненно, главной потерей стала гибель и ранения людей во всех атакующих соединений. К этому надо добавить выход из строя большого количества бронетехники и потери в конском составе. Это привело к резкому уменьшению боевой силы большинства дивизий.

Отметим также, что до 15 ноября на направлении Волоколамск – Клин 16‐я армия выстроила три эшелона обороны. На передовой линии стояла 316‐я стрелковая дивизия и курсантский полк. Далее на рубеже р. Локнаш располагались позиции 126‐й стрелковой дивизии. Еще дальше дислоцировалась 58‐я танковая дивизия. Приказ на наступление, отданный 15 ноября, полностью разрушил это оборонительное построение, и последующие события на фронте 16‐й армии и ее правой соседки – 30‐й, не позволили в дальнейшем восстановить первоначальный боевой порядок. При этом, будучи на прежних позициях, 58‐я танковая дивизия оказалась бы гораздо ближе к месту прорыва, который противник осуществил на фронте 30‐й армии южнее Московского моря, и смогла бы значительно раньше вмешаться в ход событий, имея полный состав.

Неудивительно, что о контрударе постарались забыть уже спустя несколько месяцев. Выпущенный штабом Западного фронта «Оперативный обзор действий войск Западного фронта ноябрь 1941 г. – февраль 1942 г. «Разгром немцев под Москвой». Том 1, книга 1» об этом событии ничего не сообщает. С большим трудом в нем можно найти следующую фразу: «106 ПД оказывала упорное сопротивление нашим войскам на рубеже ВЛАСОВО, СОФЬИНО (6 км. вост. СУВОРОВО)» [174]. Только этот небольшой фрагмент текста свидетельствует о том, что наши войска 16 ноября 1941 г. не только оборонялись, но и вели какие‐то наступательные действия. Это все, что можно найти в отчете о наступательных боях, которые продолжались двое суток, и к которым были привлечены практически все резервы 16‐й армии: четыре кавалерийских дивизии, одна танковая и одна стрелковая. Кроме того, почти все соединения армии в случае первоначального успеха должны были в той или иной мере принять участие в этом мероприятии.

О том, что могло произойти дальше, мы не узнаем никогда, и можем только констатировать, что контрудар 16‐й армии закончился, и надо рассмотреть события, которые вызвали решение о его прекращении. Для этого вернемся на несколько дней назад.

Волна немецкого наступления на левом фланге была разрезана на две части Московским морем. Фактически получились две изолированных друг от друга операции. Действия севернее свелись к тому, что немцам удалось отбросить наши войска, несмотря на их упорное сопротивление, за Волгу. После этого вышедшие к реке немецкие соединения там и остались. Ничего из их состава не было привлечено к действием в направлении Клина. Это и не планировалось, и было затруднено тем, что мосты были вовремя взорваны, а лед взломан за счет спуска воды из водохранилища. Практически то же самое произошло и с нашими войсками. Части, отступавшие севернее Московского моря на восток, перешли через Волгу и закрепились на противоположном берегу. Единственным соединением (не считая еще нескольких мелких частей), которое переправилось на южный берег водохранилища, стала 21‐я танковая бригада подполковника Андрея Львовича Лесового. «В связи с принятым решением взорвать шоссейный мост через МОСКОВСКОЕ море, бригада к 9.00 17.11 была выведена на южный берег МОСКОВСКОЕ море и сосредоточилась как резерв армии в районе СПАС-ЗАУЛОК. 20 зсп (60 человек) отведен вместе с бригадой и сосредоточился в ШЕТАКОВО. 2‐й мсп (50 человек) отведен одновреме6нно с бригадой и сосредоточился в районе КОНЦОВО» [175].

Но бригада Лесового уже не смогла существенно усилить действовавшие здесь части 30‐й армии. В ходе попыток воспрепятствовать немецкому наступлению она лишилась танков и большей части личного состава. Тем не менее, бригада приняла участие еще в одном контрударе и потом, полностью исчерпав свои возможности, была переброшена в район Иваньковского гидроузла для его охраны. Это соединение еще сыграло немаловажную роль, но уже в ходе контрнаступления.

Дальнейший рассказ будет посвящен тем операциям, которые велись южнее водохранилища и оказались непосредственно связаны с судьбой Клина.

На восточном берегу Ламы, на участке от Московского моря до Большой Сестры, занимала оборону 107‐я мотострелковая дивизия (переформирована в сентябре 1941 г. из 107‐й танковой). Она участвовала в октябрьских боях на Западном фронте и попала в окружение в окрестностях г. Белый. В ходе боев была потеряна большая часть личного состава, все тяжелое вооружение и значительная часть техники. Дивизия вышла из окружения 30 октября в район Грибановских хуторов на Ламе [176]. Численность соединения при этом оказалась меньше, чем должен был бы иметь один стрелковый полк (на 3 ноября – 2680 человек [177]). К середине месяца дивизию пополнили, и ее численность немного возросла. Согласно «Сведениям о наличии людского, конского состава и вооружения в стрелковых дивизиях Калининского фронта на 15 ноября 1941 г.» [178] в ней числилось 4240 человек личного состава, 161 лошадь и 134 автомобиля. На вооружении имелось 2305 винтовок, 10 станковых и 40 ручных пулеметов.