Василий Львович Пушкин - Наталья Михайлова Страница 21

«Он не любил митрополита Филарета и критиковал язык и слог проповедей его. Дмитриев… защищал его.

— Да помилуйте, ваше превосходительство, — сказал ему однажды священник, — ну таким ли языком писана Ваша „Модная жена“?» [100]

Эту стихотворную сказку высоко ценил А. С. Пушкин.

В. Л. Пушкин ставил ее наравне с творениями Г. Р. Державина и Н. М. Карамзина:

Люблю Державина творенья, Люблю я «Модную жену», Люблю для сердца утешенья Хвалу я петь Карамзину (161).

Трудно сказать, что лучше удалось И. И. Дмитриеву: рассказ, легкий и непринужденный, живописная картинка дворянского быта или же сатирические портреты модной жены, дамского угодника Миловзора и обманутого мужа Пролаза. Портрет Пролаза особенно хорош:

Пролаз в течение полвека Все полз да полз, да бил челом, И наконец таким невинным ремеслом Дополз до степени известна человека, То есть стал с именем, — я говорю ведь так, Как говорится в свете: То есть стал ездить он четверкою в карете; Потом вступил он в брак С пригожей девушкой, котора жить умела, Была умна, ловка И старика Вертела как хотела… [101]

Герои Василия Пушкина — Глупомотов, Безмозглов, Прыгушкин, Пустяков, Змееяд, Низкопоклонов, Скотинин и Плутов — под стать Пролазу. Но сочинитель «Камина» не ограничивается только сатирическими зарисовками. Его наблюдения над людьми и обществом дают ему повод к горестным размышлениям:

О чем ни вздумаю, на что ни посмотрю, Иль подлость, иль порок, иль предрассудки зрю! Ума нам не дают ни знатная порода, Ни пышность, ни чины, не каменны дома, И миллионами нельзя купить ума! (120–121).

В заключение послания «К камину» Василий Львович заявляет о своей гражданской позиции:

Довольно — не хочу писать теперь я боле, И, не завидуя ничьей счастливой доле, Стараться буду я лишь только честным быть, Законы почитать, отечеству служить, Любить моих друзей, любить уединенье, Вот сердца моего прямое утешенье! (121).

Василий Львович в своих стихах особенно оценил уединение еще и потому, что, погруженный на самом деле в светскую жизнь, он не имел возможности часто уединением пользоваться. Уединение у камина — это скорее его мечта, нежели реальность. Что же касается честности, почитания законов, служения Отечеству, то оказывается, что эти гражданские добродетели вовсе не мешают любви к друзьям, чувствительности сердца. Еще раз скажем: начало многообещающее. Василий Пушкин сумел оригинально соединить в своем стихотворении меланхолию с сатирой, сердечные чувствования с обличением пороков.

Послание «К камину» имело большой успех. Поэт и драматург Сергей Николаевич Глинка вспоминал в своих «Записках»:

«Однажды застал я Шатрова (поэта Николая Михайловича Шатрова. — Н. М.) у камина; с досадою рвал он какую-то тетрадь и бросал лоскутки в огонь. — Что ты делаешь? — спросил я. — Истребляю мой стихотворный Камин. Камин Пушкина превозносят до небес, а мой и в грош не ставят. — Тебя передразнили, — отвечал я. — Пушкина Камин игрушка, а твой относится ко всем опустошителям и завоевателям вселенной» [102].

У В. Л. Пушкина появились последователи и подражатели, и это тоже свидетельствовало об успешном начале его пути в поэзию. Александра Петровна Хвостова, урожденная Хераскова, племянница М. М. Хераскова, в 1795 году в московском журнале «Приятное и полезное препровождение времени» напечатала прозаический этюд «Камин», пронизанный меланхолией и таинственностью:

«Вот и полночь! — ударило двенадцать часов, и сердце томно сказало: „Еще день лишний к прошедшим! Еще днем менее жить и скитаться в сем мире!“ — Все вокруг меня тихо и спокойно; все безмолвствует. — Сижу одна у камина; смотрю на светлые уголья, которые один за другим гаснут; слушаю унылый вой шумящего ветра; обращаюсь мыслями на прошедшее время жизни своей и сравниваю горести мои с радостями, печали — с удовольствиями…» [103]

Нельзя не согласиться с той оценкой «Камина» А. П. Хвостовой, которую дал ей в примечании редактор журнала В. С. Подшивалов:

«Мы поспешаем сообщить нашим читателям сие прекрасное сочинение почтенной и чувствительной Россиянки. Они и без нашего замечания увидят в нем дух Оссианской горести, нежность и глубокость меланхолических чувств, правильность выражений, неизъяснимую во всем приятность» [104].

Разумеется, меланхолия и приятность сочинения А. П. Хвостовой исключала, в отличие от творения В. Л. Пушкина, какие-либо сатирические мотивы. Но это не помешало его читательскому успеху. Еще до публикации «Камин» А. П. Хвостовой распространялся в списках, потом много раз перепечатывался, был переведен на французский, немецкий и, по некоторым сведениям, на английский языки. В июле 1825 года в письме П. А. Вяземскому А. С. Пушкин шутливо упоминает г-жу Хвостову — «автора Камина, и следств. соперницу Василия Львовича».

Тремя стихотворными «Каминами» откликнулся на послание «К камину» В. Л. Пушкина И. М. Долгоруков. В 1795 году написал он «Камин в Пензе». Подобно Василию Львовичу, И. М. Долгоруков обращается к камину:

Камин, товарищ мой любезный! Куда как я тебя люблю! С тобою в сей юдоли слезной Заботы все свои делю. Когда природа умирает, Когда нас осень запирает В темницу наших скучных стен, Тогда, как лист, и я желтею, К огню прибежище имею, Играю с ним уединен [105].

Сочинитель, сидя у камина, размышляет о житейской суете, проповедует золотую умеренность. Подражания — на сей раз «Камину в Пензе» — побудили И. М. Долгорукова написать «Камин в Москве» и «Войну каминов»:

Стократ приятней дома сидя, Соблазнов света в нем не видя, С своей семьею просто жить! И скромно время провождая, Разсудку здраву угождая, Дрова в камине шевелить! [106]

Однако при всех достоинствах «Каминов» И. М. Долгорукова (впрочем, «Камин в Москве» не отличается достоинством краткости — он «отменно длинный, длинный, длинный…») они ни в какое сравнение с «Камином» В. Л. Пушкина не идут, хотя конечно же продолжают осмысление поэтической темы, блистательно и разносторонне воплощенной в стихотворении Василия Львовича. Быть может, когда А. С. Пушкин в восьмой главе своего стихотворного романа представил влюбленного Онегина, он не без улыбки вспоминал дядю и его послание «К камину»: