Байбаков - Мария Славкина Страница 21

Истина рождается в споре

Послевоенные годы для нефтяной промышленности — это был не только количественный, но и качественный рывок. Настоящий переворот: новые технологии, новые методы, новое оборудование. Именно эту линию последовательно проводил в жизнь молодой и прогрессивный руководитель отрасли Николай Константинович Байбаков.

Он никогда не был догматиком. С малых лет его увлекало все новое, передовое. Прирожденный инженерный ум, новаторская интуиция… А еще уникальное качество — он поощрял и принимал дискуссию! Николай Константинович считал, что должны быть разные точки зрения, в том числе и отличные от его собственной. Только так, в спорах и столкновениях рождается истина и происходит движение вперед.

Открытое вскоре после войны Ромашинское месторождение — одно из крупнейших в мире. Его колоссальные запасы рассредоточены на огромной территории, в нескольких районах Республики Татарстан. Но извлечь «черное золото» такого гиганта — задача непростая. Обычные методы и подходы здесь не годились. Что же делать?

Н. К. Байбаков дал поручение начальнику объединения «Татнефть» А. Т. Шмареву подготовить соответствующие предложения. За основу проекта Алексей Тихонович решил взять опыт разработки Туймазинского месторождения в Башкирии. На нем в 1948 году впервые в СССР был применен метод законтурного заводнения — по границе месторождения бурились скважины, которые закачивали воду и тем самым поддерживали внутрипластовое давление. Профессор В. Н. Щелкачев, находившийся в то время в гуще принятия важнейших решений, вспоминал, что одним из главных инициаторов использования именно этого метода разработки Туймазов являлся заместитель начальника технического управления Миннефтепрома Г. К. Максимович. В интервью, которое мы взяли у Владимира Николаевича летом 2003 года, он рассказывал: «Когда в сентябре 1944 года было открыто Туймазинское месторождение, это произвело в наркомате огромное впечатление. Ведь это было первое большое девонское месторождение. Сразу Николай Константинович Байбаков послал Максимовича узнать, что это за месторождение. Тот вернулся и говорит (я сам слышал своими ушами) — Туймазинское месторождение надо разрабатывать так же, как Восточный Техас. А Восточный Техас — первое месторождение в мире, где внедрили законтурное заводнение. Геннадий Константинович, который был в командировке в Америке, знал об этом…»

К слову сказать, осуществить законтурное заводнение на Туймазах в первые послевоенные годы оказалось делом нелегким. Требовалась огромная подготовительная работа: пробурить скважины, соединить их трубопроводом. А людей не хватало (на строительных работах активно применяли труд военнопленных немцев и венгров), по трубам — катастрофический дефицит. К тому же опыта никакого, методологические трудности. Как вспоминал Байбаков, «когда началась первая стадия освоения этого метода, вода, закачиваемая в пласт, поглощалась лишь первые двое суток. А потом скважина переставала принимать воду. Намучились с этим ужасно. Это, прямо скажу, были одни из самых черных дней в освоении процесса. Пошли разговоры, что зря истрачены большие силы и средства и что ничего из этой затеи не получится. Как всегда бывает в таких ситуациях, пошли письма, сигналы, следом — комиссии». Но справились, причину неполадки устранили, начали разрабатывать Туймазинское месторождение новым методом — методом законтурного заводнения…

Теперь тот же подход предлагалось использовать и на Ромашке. Но у многих тогда возникло сомнение — уж слишком гигантское месторождение! Бурить скважины, закачивающие воду, по контуру, доказывали они, дело бесполезное. Что же делать? Не законтурное, а внутриконтурное заводнение! Как вспоминает В. Н. Щелкачев, этот метод одним из первых предложил математик, профессор Николай Семенович Пискунов, работавший в те годы под руководством директора ВНИИнефть А. П. Крылова. Предлагалось поделить месторождение на несколько самостоятельных участков и каждый из них разрабатывать как самостоятельный объект.

На встрече у министра Байбакова разгорелась жесточайшая дискуссия. Внутриконтурное заводнение активно поддерживал заместитель министра Вартан Александрович Каламкаров. Увидев предложения Шмарева, он был категоричен: «Не годится!» В ответ Алексей Тихонович едко доказывал, что месторождение не колбаса, чтобы резать на куски… Николай Константинович вспоминал, что страсти накалились до того, что он даже не мог вставить слово. «Я долго терпел, — рассказывал Байбаков, — но наконец не выдержал и обратился к Каламкарову: „Люди работали, составили схему, обсудили, подписали и представили мне. У тебя — другое мнение. Очень хорошо. Подумай и официально оформи по этому вопросу записку на мое имя, а я ее пошлю на обсуждение техсовета“. Откровенно говоря, я уже к тому моменту сформировал свое мнение: был на стороне Каламкарова, но не хотел своим мнением давить на свободу дискуссии. Каламкаров подготовил и представил мне записку, где обосновал необходимость разрезания месторождения и внутриконтурного заводнения. Записку эту я немедленно отправил на рассмотрение технического совета министерства, который одобрил и поддержал предложения Каламкарова. К чести А. Т. Шмарева, надо сказать, что он стал энтузиастом проведения в жизнь этого способа разработки».

А нефтяная Ромашка — это была настоящая революция в нефтяном деле. Гигантское месторождение разрабатывалось малым числом скважин, с высочайшим коэффициентом нефтеотдачи, с невиданной эффективностью. В 1962 году большая группа работников объединения «Татнефть» и сотрудников ВНИИнефти была удостоена Ленинской премии за труд «Новая система разработки нефтяных месторождений с применением внутриконтурного заводнения, ее осуществление на крупнейшем в СССР Ромашкинском нефтяном месторождении». Эта система позволила коренным образом изменить принципы разработки и до сих пор активно применяется во всем мире. Что же касается Ромашки, то и сегодня она в строю. Одно из старейших месторождений добывает в наши дни свыше 15 миллионов тонн нефти!

«Мне хочется, — писал Н. К. Байбаков, — чтобы специалисты, пришедшие в нефтяную отрасль в последние два-три десятилетия, когда применение способов рациональной разработки с самого начала ввода месторождения в эксплуатацию принимается как само собой разумеющееся, изучая опыт предыдущих поколений нефтяников, обратили бы внимание на то, как можно использовать инженерную дискуссию, в процессе которой грамотные в техническом отношении оппоненты высказывают порой очень полезные мысли».

Первые в море

Генеральной линией развития нефтяной промышленности СССР в послевоенные годы, безусловно, стало освоение «Второго Баку»: иные масштабы, передовые технологии, новая научно-производственная школа. Но Байбаков никогда не был бы Байбаковым, если бы не заботился о старых нефтедобывающих регионах. Принцип «сняли сливки, а там хоть трава не расти» был не для него. «Прогресс не стоит на месте, — был уверен Николай Константинович, — появляются немыслимые прежде возможности, предлагаются неординарные решения. На то мы и профессионалы, чтобы искать, находить, пробовать».

После войны нефтяная промышленность Азербайджана находилась в очень тяжелом положении. В самые суровые для страны годы бакинцы приняли на себя главный удар. Работали с установкой «невозможное возможно», но у советских танков и самолетов горючее было. Конечно, совсем скоро сказалось колоссальное перенапряжение сил. А если учесть, что большинство месторождений были очень старыми и уже вступили в позднюю стадию разработки, перспектива вырисовывалась печальная. Довоенный уровень 1940 года, когда Азербайджан добыл 22,6 миллиона тонн, казался уже не достижим. Но разве мог Байбаков смириться с закатом нефтяной звезды Баку? Конечно же нет! Что же делать? Вперед, в море! Могучий суровый Каспий — вот кто мог подарить нефтяной промышленности его родного края новую счастливую нефтяную жизнь.