Бабье царство. Дворянки и владение имуществом в России (1700-1861) - Мишель Ламарш Маррезе Страница 21

После долгих споров Сенат вынес решение в пользу Головиной. Сенаторы начали с того, что просмотрели материалы дел 1744 и 1752 гг., по которым Юстиц-коллегия своими решениями запретила дворянкам осуществлять сделки купли-продажи без ведома мужей, и вынуждены были признать, что в обоих случаях Сенат не ответил на запрос коллегии о заключении относительно законности таких сделок. Юстиц-коллегия тогда доложила, что она хорошо осведомлена об указе 1715 г. относительно продажи имущества женщинами, но не решается его применять без подтверждения со стороны Сената («токмо-де Юстиц-Коллегия онаго собою учинить не смеет»). Затем сенаторы обратились к проблеме сделок, заключенных обманным путем, — проблеме, которая и вызвала появление указа 1733 г. о процедуре регистрации продаж через посредников. Были приведены доводы в пользу признания женщин самостоятельными владелицами имущества — например, указ 1677 г., в котором говорилось, что вдовы могут требовать обратно вотчинные земли, проданные мужьями без их ведома, а также указы за 1679 г., запретившие мужьям продавать собственность жен или принуждать их отступаться от приданого имущества. Затем был приведен и указ от 1680 г. о том, что продажа приданой вотчины жены является законной, если купчая подписана мужем и женой или только женой. Сенаторы рассмотрели все ограничения на продажу недвижимости, введенные Петром Великим, — все они касались продавцов обоих полов. Кроме того, они не раз возвращались к пресловутому указу 1715 г., который, по их мнению, уже уполномочил женщин продавать принадлежащую им недвижимость, как полученную в приданое, так и иную. Наконец, Сенат пришел к заключению о том, что ни одно из прежних законодательных постановлений не содержит прямого требования, чтобы женщины получали согласие мужей на имущественные сделки. Словом, в Сенате было признано, что Головина, а следовательно, и все замужние женщины имеют право продавать свое имущество без разрешения мужа.

То, что сенаторы, как ни странно, совсем не принимали во внимание пол участников всех этих спорных дел, является самой существенной чертой постановления 1753 г. Обсуждение ими дела сконцентрировалось исключительно на бюрократической процедуре, а о подчиненном статусе женщин в браке как о причине для ограничения их имущественных прав (о чем нередко писали в европейских правовых сводах) здесь даже не упоминалось. Более того, готовность сенаторов принять указ 1715 г. как аргумент в пользу независимости женщин в вопросах собственности означала явный отход от взглядов их предшественников. Сенаторы рассудили, что раз они не могут указать в российском праве ни одного закона, в котором бы ясно говорилось о запрете женщинам неограниченно распоряжаться своим имуществом, то нет и оснований этого не позволять. Вместо этого они сосредоточились на двух ключевых проблемах: на положении о защите собственности женщин от их мужей (которое было официально введено в XVII столетии) и на действующих ограничениях продажи недвижимости (ни в одном из которых не проводилось различий между полами). Сенаторы решили, что поскольку и постановления XVII в., и петровский указ 1715 г. гласят, что подписи женщин под купчими являются не только необходимым, но и достаточным доказательством законности сделок, то не существует законных оснований требовать, чтобы женщины получали от мужей согласие на продажу своих земель («на собственное их имение»).

Этот практический подход к проблеме составляет резкий контраст с взглядами западных законодателей, веривших, что отношения собственности должны отражать иерархию в отношениях мужа и жены и что раздельное владение имуществом разрушительно для самой сути брака. По иронии судьбы, в то же самое время, когда российские законодатели вынесли решение в пользу предоставления женщинам финансовой самостоятельности, законодатели по крайней мере двух западноевропейских стран столкнулись с такой же задачей — и решили, что устранение мужской опеки в вопросах имущественных отношений было бы, по выражению одного ученого, «нетерпимым». [68] Новые положения в английском праве XVIII в. обеспечили право женщин на обособленное владение, но при этом законодатели так и не решились позволить замужним женщинам контролировать собственный капитал. Революционное правительство Франции, покончив с законами Старого режима, объявило замужних женщин самостоятельными субъектами в вопросах собственности. Но в 1804 г. Code civil снова возродил принцип тендерного покровительства, причем не только во Франции, но и во всех странах, попавших в сферу влияния наполеоновской империи.

В отличие от своих европейских коллег, российские законодатели довели принцип обособленной собственности супругов до логического завершения и дали замужним женщинам полную власть отчуждать свои земли. Российские законодатели не рассуждали о том, как изменения в отношениях собственности отразятся на институте брака. Вместо этого они изучили все прежние указы, устанавливавшие разделение собственности супругов, и уничтожили единственное противоречие в их применении. Так было заложено важное расхождение между путями развития женских имущественных прав в России и на Западе.

Не существует в полном смысле никаких письменных свидетельств, которые говорили бы о реакции современников на грандиозную перемену в имущественных правах замужних женщин. С начала XVIII в. русских дворян чрезвычайно волновали проблемы прав собственности, и они не скрывали недовольства, если какие-то положения имущественного законодательства им не нравились. Так, дворянство отчаянно сопротивлялось петровскому Указу о единонаследии и изобретательно обходило его путем заключения незаконных земельных сделок. Депутаты Уложенной комиссии 1767 г. открыто выражали свое недовольство законами, предписывавшими выделять средства на содержание вдов с имений их мужей, как и множеством ограничений на продажу недвижимости. Однако среди многочисленных жалоб по поводу урегулирования имущественных вопросов, зафиксированных во время работы Уложенной комиссии, прозвучало только одно возражение против закона, разрешившего замужним женщинам свободно распоряжаться недвижимостью. Некий депутат от Костромы сетовал на то, что слишком многие дворянки продают или закладывают крестьян, чтобы добыть средства на расточительную жизнь, а в итоге, когда они умирают, мужьям ничего не достается в наследство. Дабы помешать женщинам пускать на ветер свои имения, этот депутат предлагал запретить им распоряжаться имуществом без согласия мужей.

В принципе представитель Костромы был не одинок в своем недовольстве экономической независимостью дворянок. Те депутаты, которых Екатерина назначила в 1770 г. разрабатывать новый Свод законов, были бы рады повернуть время вспять и дать мужьям власть над приданым жен «к общей ползе семейства», с обычной оговоркой о том, что супруги не вправе продавать или закладывать имущество друг друга. Еще по одному поводу они добавили, что женам следует запретить продажу земли, если это противоречит интересам семьи.