Чингисиана. Свод свидетельств современников - Александр Мелехин Страница 21

И беженцы мэргэдские заночевали той ночью там, где их застигла темень. Вот и весь сказ о том, как Бортэ ужин была вызволена из плена мэргэдского и вновь соединилась с Тэмужином.

А помнится, началось все с того, что в то злополучное утро Тогтога бэхи из племени Удуйд Мэргэд, Дайр усун из племени Увас Мэргэд и Хатай дармала из племени Хад Мэргэд с тремястами ратниками своими ополчились на Тэмужина и родичей его, возжаждав отомстить за отнятую Есухэй-батором у младшего брата Тогтога бэхи — Их чилэду — невесту Огэлун. Преследуя Тэмужина, вороги мэргэдские трижды обошли Бурхан халдун, но так его и не настигли. Зато они схватили Бортэ

ужин и отдали ее в наложницы младшему брату Их чилэду — Чилэгэр буху. Так и жила она в юрте Чилэгэр буха до своего вызволения.

Во страхе спасаясь бегством, воскликнул тогда Чилэгэр бух покаянно:

«Положено черной вороне Объедки клевать да падаль, Так нет же: она предерзко На белого гуся напала… И я вот, Чилэгэр жалкий, Забывший, кем был я раньше, Посмел дотронуться, дурень, До высокородной ханши. Большую беду я накликал На все мэргэдское племя, Средь ночи бежать я должен, Не скроет меня и темень. В скалистых спрячусь ущельях — Трястись мне теперь да скрываться, Чтоб с глупой своей головою По-глупому не расстаться. Положено птице-степнячке Мышей поедать полевок, Так нет же: ее привлекает Краса лебединых головок. И я вот, Чилэгэр грязный, Я, дурень, увы, природный, Пытался, невежа, подняться До ханши высокородной. Ничтожным своим дерзновеньем Мэргэдам принес разоренье. Какое ж дерьмо я, однако, И жизнь моя тоже ничтожна… Нет, некуда ныне податься, Спастись мне никак невозможно. В какой бы укрыться мне щели, В какое забиться ущелье?» И схвачен был тогда же Хатай дармала, И надели на него шейную колодку И понудили идти на гору Бурхан халдун.

Прослышал Бэлгудэй, что мать его неподалеку в мэргэдском айле в услужении томится. И пришел он в этот айл и прошел в юрту на правую ее половину. Тем временем мать его в ветхом овчинном дэле поспешила выйти незамеченной с восточной половины. И горестно молвила она стоявшим снаружи людям:

«Любимые дети-то Ханами нынче зовутся, Моя же недоля — До смерти служанкою гнуться… Взглянуть мне не больно приятно В лицо сыновьям моим знатным».

И с этими словами побрела она в рощу, и сколько ни искали ее, так и не смогли найти*.

И с этого самого времени Бэлгудэй ноён пребывал во гневе: только завидит человека из племени Мэргэд, тотчас погубит его стрелою меткой и притом приговаривает: «Несчастный, вороти мне мать!»

Триста ратников мэргэдских, Что пошли на Тэмужина У горы Бурхан халдун, Повоеваны, побиты, В прах развеяны роды их — Все, кто стар, и все, кто юн. Тех, кто жив тогда остался, Обратили в слуг покорных — И детей, и женщин — всех. Самых статных, самых стройных, Молодых мэргэдок знойных Разобрали для утех.

И молвил тогда Тэмужин благодарственное слово Торил-хану и Жамухе:

«Отец любезный Торил-хан И Жамуха, мой верный побратим, Вы мощь свою соединили; С благословения Небес, Под покровительством Земли Мэргэдов-недругов разбили; Их племя разорив, поправ, Богатую добычу взяв, Жилища их опустошили».

Так, повоевав люд мэргэдский, учинив ему разор, возвратились они восвояси*.

После бегства удуйд мэргидов наши ратники подобрали в их кочевье отставшего от своих пятилетнего отрока по имени Хучу. Был он в шапке собольей, в гутулах* из оленьей шкуры и дэле, пошитом из соболиных шкурок. У отрока в глазах сверкал огонь, и ликом был он светел. И взяли ратники отрока этого с собой и отдали его на воспитание матушке Огэлун*.

Так Тэмужин, Торил-хан и Жамуха, втроем соединясь,

Порушили мэргэдские жилища, Пополонили их красивых женщин, Повоевали старого врага; Покинули потом места лесные, Где сходятся Орхон и Селенга.

Тэмужин и Жамуха отошли от Талхун арала и двинулись в направлении Хорхонаг жубура. Торил-хан же пошел по северному склону Бурхан халдуна, прошел через Ухуртскую рощу, через урочища Гацурт субчид и Улиастай субчид, охотясь по пути на зверя, и воротился так в Черную рощу, что на реке Тола.

Сказ о том, как Тэмужин и Жамуха дважды скрепили свое побратимство

Тэмужин и Жамуха пришли и сели вместе в Хорхонагской долине. И вспомнили они, как андами-побратимами стали, и уговорились впредь крепить дружество меж собою.

А подружились они давно — тогда Тэмужину было одиннадцать лет. Подарил тогда Жамуха Тэмужину альчик, сделанный из лодыжки косули, а Тэмужин ему — литой альчик. И играли они вдвоем в кости на льду реки Онон и стали называть друг друга андами-побратимами.

А на следующий год весной забавлялись они стрельбой из лука-алангира*. И подарил тогда Жамуха Тэмужину свистящую в полете стрелу, склеенную из рогов годовалого теленка с проделанными в них отверстиями, а Тэмужин отдарил его стрелой с наконечником, вырезанным из можжевельника. Вот и весь сказ о том, как Тэмужин и Жамуха дважды скрепили побратимство свое.

И вспомнили они слова прародителей своих:

«Коли люди сошлись, Коль они — побратимы, Друг о друге заботы Им необходимы. Коли служат друг другу Опорой надежной, То и дружбу их Люди зовут непреложной».

И поклялись они снова в дружбе вечной, и жаловали побратимы дары друг другу. Тэмужин опоясал Жамуху златым поясом из доспехов Тогтога бэхи мэргэдского и даровал еще анде буланого жеребца ворога их Тогтога. А Жамуха опоясал Тэмужина златым поясом из доспехов Увас мэргэдского Дайр усуна и еще пожаловал анде любимого белого рысака ворога их Дайр усуна. И когда поклялись они вновь в дружестве своем,

У подножья горы Хулгар хун В Хорхонаг жубурской долине Под раскидистым деревом праздник Устроили побратимы. Были пляски, веселое пенье… Души их обрели единенье. И еще они больше сдружились, В ночь — одним одеялом укрылись.

И прожили Тэмужин и Жамуха бок о бок в дружбе и согласии год и половину другого*, и сговорились они однажды удалиться от тех мест. И тронулись они в путь в шестнадцатый день первого летнего месяца — в день полнолуния. И ехали они вдвоем впереди всего обоза, и сказал тогда Жамуха Тэмужину: