Война роз. Троица - Конн Иггульден Страница 22

– Довольно, леди Элис, – с усилием улыбнулся ей Кромвелл. – Ваш муж влетает в мой замок, не дожидаясь моего позволения, но кто его может в этом упрекать после того, что он пережил? Будь я помоложе, я б на его месте и сам трубил во все рога. Так что извинения ни к чему. А от меня вам спасибо на добром слове.

Элис улыбчиво кивнула человеку, который был ей очень мил. Как жаль, что жена Кромвелла скончалась, не родив ему потомства и оставив одиноко сидеть в Таттерсхолле. Пришпорив лошадь, Элис поскакала вслед за мужем, оставляя дядю и племянницу наедине.

– Твоя свекровь – замечательная женщина, – сказал Кромвелл, провожая Элис взглядом. – Я благодарю бога, Мод, что с тобой все обошлось. Если б я знал… Если б я хотя бы чувствовал малейшую угрозу в отношении тебя…

– Я знаю, дядя, ты бы ни за что меня не отпустил, даже и с тремя сотнями невиллских стражников. Успокойся, того смертоубийства я почти и не видела, так, самую малость. Джон и графиня Элис увезли меня до того, как битва развернулась в полную силу.

Говоря это, молодая женщина невзначай передернула плечами, а на ее сжатых в кулачки руках выступили мурашки, первый признак лжи.

– Я хотел, Мод, чтобы ты вошла в род Невиллов, – продолжил Кромвелл, неприязненно глядя, как втягивается в его родные стены чужая рать. – Солсбери, когда рассказывал о домах, связанных с ним союзническими и родственными узами, вовсе не хвастал. Они правят. Правят через каждую линию, каждый более-менее влиятельный дом, во всяком случае, теперь, когда в их число влился и мой. – Он улыбнулся собственному тщеславию и за это был вознагражден ямочками, что проступили на щеках племянницы. Затем Кромвелл снова посерьезнел. – Если быть войне, Мод, то свою сторону мы в ней избрали твоим браком. И я не завидую тем, кто отважится противостоять этому человеку, во всяком случае, если по одну его руку встанет Ричард Плантагенет, а по другую граф Уорик. Вместе эта троица, если сочтет нужным, может расколоть всю страну.

– Может, дядя, до этого все же не дойдет? Помнится, ты мне однажды рассказывал, что все войны начинает и оканчивает золото. Быть может, граф Перси как-то позолотит нанесенные им раны.

Ее дядя с печальной проницательностью покачал головой:

– Не думаю, что во всем мире сыщется столько золота, чтобы предотвратить это роковое столкновение, во всяком случае, теперь. Буду, разумеется, об этом молиться, но бывают времена, когда нарыв необходимо проткнуть, для того чтобы из него изошел весь гной, мешающий очистить рану. И боюсь, что сейчас, моя дорогая Мод, подступает именно такая пора.

По коридорам и переходам Алнвикского замка Томас Перси шагал в одиночестве. Кто его знает, может, когда в воздухе витают дурные вести, слуги просто избегают попадаться старику на глаза. Хотя какой бы ни была причина, замок на пути Томаса действительно казался безлюдным, и лишь звонкое эхо вторило стуку его окровавленных шпор. Свой мочевой пузырь Томас опорожнил во время битвы, не из страха, а просто потому, что не было возможности найти укромное местечко, чтобы можно снять доспех: вокруг тогда уже развернулась баталия. С той поры он уже четырежды пускал на скаку мочу, давая ей вольно струиться по ноге и стекать из башмака. Подкладка доспеха, набухнув ею, распарила, а затем натерла кожу на бедрах так, что уже жгло в паху. От Томаса ощутимо пованивало, хотя, слава богу, иного рода выделениям он в бою ходу не дал. А то бывают и такие сражения, когда целые фланги всадников возвращаются потом с бурыми потеками на боках своих коней. И видя такое, ушлый человеческий ум неминуемо обращает это вполне понятное прегрешение в скабрезные остроты. Хорошо хоть, что отец при встрече подобного конфуза за ним не заметит.

Со двора для построений он увидел графа Перси у окна библиотеки, расположенной в башне. По ступеням лестницы Томас поднялся, не встретив по пути ни одной живой души. Самым странным было отсутствие матери – может, отец перевез ее в какое-нибудь другое из фамильных владений Перси, чтобы она не видела возвращения сына и не донимала его расспросами.

Подойдя к двери, Томас увидел, что она приотворена, и толкнул ее кольчужной перчаткой. Отец все так же стоял у окна, неотрывно глядя на внутренний двор. Томас кашлянул, чувствуя внезапный прилив гневливости за то, что ему приходится являться перед стариком вот так, словно нашкодившему мальчишке, которому грозит порка. Таких порок в детстве, когда старик у окна был моложе и горяче́й, у Томаса было немало. С остановившимся сердцем он вдруг представил, как лихо было бы сейчас вытолкнуть старого хрыча через витражное стекло и посмотреть, как он хряпнется о плиты двора. От такой картины физиономия у Траннинга наверняка бы вытянулась. Отчаянно-дурашливая мысль вызвала у Томаса едва ли не улыбку – и тут отец повернулся к нему.

– Я посылал тебя с семью сотнями, – злобным скрежещущим голосом процедил он. Лицо старого графа было слегка припухшим, а сеточка жилок на щеках и носу на фоне кирпично-красной кожи казалась почти черной. Сверля сына взглядом, он плотнее закутался в меха. – Удивляет, как ты вообще осмелился вернуться домой, ведя за собой такую горстку уцелевших. По твоим испуганным глазам я вижу, что победы ты мне не принес. Люди во дворе стоят понурив головы, как оно, в общем-то, и следует, если семь сотен – семь! сотен! – не смогли забить сопляка-жениха с его слугами. Ну, так что? Выкладывай мне все как есть, мальчик. Начистоту. Я изнемог от ожидания.

– Солсбери держал при себе отряд стражи. Две с лишним сотни отборных рубак, не считая шести десятков лучников. Из его войска мы перебили две трети, если не больше, но Невилл все же ушел, вместе со своим сыном и невесткой, племянницей Кромвелла.

Граф Перси механически, шарнирно зашагал из угла в угол. Затем с досадливым вздохом остановился и поднял на сына насмешливо-оценивающие, прищуренные глаза:

– Стало быть, в Алнвик ты вернулся ни с чем. Ну а если б я послал туда твоего брата Генри? Думаешь, он бы вот так же стоял передо мной и куксился, что у него ничего не вышло?

– За него отвечать не берусь, – севшим от гнева голосом вымолвил Томас, – но только Солсбери был окружен своими лучшими людьми. Они держались стойко, и все равно мы уложили их больше половины, прежде чем им удалось уйти. Не думаю, что Генри справился бы со всем этим лучше!

Последняя фраза вырвалась громче других, и тут вдруг старик с неожиданной ловкостью влепил сыну оплеуху. На какое-то мгновение Томас боязливо прижмурился (въедливая до костей память детства), но уже спустя секунду, полыхая злобным стыдом за допущенную слабину, схватился за рукоять меча в слепом порыве рассечь обидчика надвое. Отец крепко, впиваясь ногтями, схватил его за предплечье.

– А ну с-стой! – с круглыми от бешенства глазами прошипел он. – Владей собой! Умей себя сдерживать, спесивый последыш! Ты проиграл, хотя мог и одержать верх. Я знал, посылая тебя, что дело рискованное. Невилл хитер; я и не думал, что он вот так запросто даст себя умертвить. И тем не менее жизни, которые ты отдал, того стоили – ты понимаешь это или нет? Сама цель оправдывала и средства и риск, на который я шел, отправляя на возможную смерть людей своих и сына – цель, которой ты мог достичь. У тебя был шанс, а ты…

Конец ознакомительного фрагмента