Льюис Кэрролл - Нина Демурова Страница 22

Возможно, именно этот случай объясняет последующий интерес Чарлза к различным парапсихическим явлениям. Впрочем, в те годы многие ими интересовались.

Первые месяцы 1854 года Чарлз напряженно готовился к выпускным испытаниям, которые в Оксфорде именуются Greats. Это заключительный экзамен на степень бакалавра по всему курсу гуманитарных наук (классические языки и философия). Последние три недели перед экзаменами он, по словам Коллингвуда, работал по 13 часов в сутки, а ночь перед устным экзаменом провел за книгами, ни на минуту не сомкнув глаз. Впрочем, философия и история не были «его» предметами, и результаты экзамена особенно не впечатляли. Впоследствии он постарался восполнить недостаток этих знаний и не терял интереса к ним, о чем свидетельствует его библиотека, а также написанные им работы.

Летние каникулы в этом году Чарлз провел в Северной Англии, в йоркширском Уитби, занимаясь математикой в группе студентов под руководством профессора Бартоломью Прайса, ставшего впоследствии его коллегой и близким другом. Это был так называемый заключительный курс математики (Final Mathematical School). Занятия проходили в виде «чтений»; в ясные дни студенты вместе с профессором располагались на морском берегу. Вечерами Чарлз устраивался на камнях в окружении товарищей и появлявшихся неизвестно откуда детей, которые всегда были рады его слушать, и развлекал их удивительными сказками и рассказами. Много лет спустя участники «чтений» вспоминали о них с восторгом. Кто-то из них даже написал — уже после смерти Кэрролла, — что сказка об Алисе в Стране чудес возникла именно в Уитби. Это, конечно, была ошибка. О днях, проведенных Кэрроллом в Уитби, напоминает установленная там мемориальная доска.

Наряду с занятиями студенты совершали далекие прогулки. Однажды Чарлз вместе с веселой компанией отправился в Гоутленд. Он рассказал об этой поездке сестре Мэри в письме от 23 августа 1854 года. Сойдя с поезда, путники прежде всего осмотрели подъемник, тянущий поезд в гору; по словам Чарлза, это был, наверное, самый крутой подъем в гору длиной в целую милю. Чарлз, питавший особую склонность к различным механизмам и хорошо разбиравшийся в них, как обычно, внимательно изучил устройство подъемника и весьма подробно описал его в письме.

Поднявшись наверх, компания вскоре отправилась пешком обратно. По пути решили подняться еще и к водопаду, находящемуся неподалеку.

«Дорога к водопаду была сплошь глина и вода, сущая трясина, и я весьма опрометчиво повел всех обратно не по дороге, а вверх по склону горы. Поначалу нашелся лишь один охотник следовать за мной. Он полагал, что подъем будет не труден; правда, говорил он, на голову сыплется земля, но он решил, что я швыряю ее ради забавы. Когда же на него свалилась моя шапка и комья грязи залепили глаза, он сразу посерьезнел.

В эту минуту мои ноги потеряли опору, и, надломись корень, за который я ухватился, я бы сорвался и увлек его за собой. Однако возвращаться было бессмысленно, оставалось только идти вперед. […] Всего труднее было, когда мы оказались на вершине: пришлось ползти по грязи, подтягиваясь, держась обеими руками за корни, в них было единственное спасение. Через пять минут появился мой спутник, а за ним и четверо остальных, все в грязи с головы до ног».

Водопад, к которому поднимались туристы, оказался весьма скромным и вовсе не заслуживающим такого опасного подъема. Впрочем, Чарлз был очень доволен этой экспедицией, хотя он и его спутники, перепачкавшись, шокировали остальную компанию.

Несмотря на опасность подъема, на который Чарлз, по его собственным словам, столь беспечно завлек товарищей, у него остались самые хорошие воспоминания об Уитби. Он обычно возвращался туда каждый год вместе с членами своей семьи, пока те не переехали из Крофта в Гилфорд. Опрометчивость и импульсивность, проявленные им во время этого путешествия, будут еще не раз сопутствовать ему, странным образом сопрягаясь с известной всем осмотрительностью и даже педантизмом, отличавшими его.

На выпускных экзаменах по математике в октябре 1854 года все, прослушавшие курс в Уитби, показали прекрасные результаты. Чарлз был первым и получил по математике диплом с отличием первой степени.

Тринадцатого декабря он подробно описывает эти события отцу:

«Посылаю Вам письмо, которое, как я полагаю, Вас весьма обрадует. Пожалуй, мне понадобится не один день, чтобы, наконец, поверить в то, что всё это правда; сейчас же я чувствую себя, как ребенок с новой игрушкой, — впрочем, вскоре она мне, пожалуй, наскучит, и я захочу стать папой римским. […] Я только что вернулся от мистера Прайса, к которому заходил узнать о результатах письменных работ. Надеюсь, что они Вас обрадуют. С точностью, на какую я только способен, привожу ниже суммарные оценки каждого из получивших отличие первой степени:

Доджсон 279.

Боузенкит 261.

Куксон 254.

Фаулер 225.

Рэнкин 213.

Мистер Прайс также сказал, что не помнит другого столь сильного состава выпускников. Всё это очень приятно. Я должен еще прибавить (это очень хвастливое письмо), что в следующем семестре мне предстоит получить еще одну стипендию, которая дается выпускникам (Senior Scholarship). В довершение всего я узнал, что после Фоссета я следующий математик и член колледжа с отличием первой степени (не считая Китчина, который оставил математику), так что я иду следующим на получение должности лектора (Боузенкит уходит)».

А в письме родным он добавляет: «Я начинаю уставать от поздравлений по разным поводам, им просто не видно конца. Если бы я застрелил ректора, об этом было бы меньше разговоров».

В целом 1854 год был весьма знаменательным для 22-летнего Чарлза — годом серьезных достижений и побед. Вдобавок ко всему 18 декабря ему присудили степень бакалавра.

Так закончились студенческие годы Чарлза Латвиджа Доджсона. Поставленные цели были достигнуты: на заключительном экзамене по математике он получил наивысшие баллы среди самых сильных студентов своего курса и был отмечен отличием первой степени. Это давало ему право на чтение лекций и получение других стипендий. Теперь он — пожизненный член колледжа Крайст Чёрч, о нем говорят как о прекрасном математике и пророчат ему блестящее будущее.

Однако он знает, что рано почивать на лаврах; у него есть еще и другие планы — пора задуматься о них.

Новый, 1855 год Чарлз встретил в Рипоне, в резиденции отца — просторном доме неподалеку от собора. Чарлз использовал это время для подготовки к экзаменам на стипендию по высшей математике, на которую мог претендовать, получив отличие первой степени на заключительных экзаменах. Уцелевшие дневники Чарлза начинаются записью, сделанной 1 января 1855 года (сохраняем авторское правописание): «Год начинается в Рипоне — немного позанимался Математикой, без особого успеха — набросал рисунок для титульного листа книги Божественной Поэзии М. Ш.». [33]