Батый - Алексей Карпов Страница 22

21 февраля, в первое воскресенье Великого поста, один из татарских отрядов осадил Торжок, южный форпост Новгородской земли. Осада продолжалась около двух недель или, может быть, чуть больше. Всё это время осаждённые ждали помощи от Новгорода. Однако ни семнадцатилетний новгородский князь Александр Ярославич, ни его отец Ярослав Всеволодович (если верно, что он пребывал тогда в Новгороде) помощи им не оказали — да, наверное, и не могли оказать. «…Пришли беззаконные и обступили Торжок на Собор Чистой недели, — пишет новгородский летописец, — и окружили весь тыном, так же, как и другие города брали. И били окаянные из пороков в течение двух недель, и изнемогли люди в городе, а из Новгорода им уже не было помощи, но были все там в недоумении и страхе. И так взяли поганые город, и перебили всех, от мужского пола и до женского, священнический чин весь и монашеский; а всё изобнажено и поругано, горькою и бедною смертью предали души свои Господу…»56

Торжок был взят не то 5-го, не то 10 марта. Татары устремились ещё дальше на север, по направлению к Новгороду, и казалось, что богатейший город Руси уже ничто не может спасти. Но произошло необъяснимое — татары повернули назад, хотя находились всего в ста верстах от Новгорода. Историки до сих пор спорят о причинах неожиданного отступления жестоких завоевателей. Современники же увидели во всём произошедшем чудо, явственное проявление Божией милости: «Тогда же гнались окаянные безбожники от Торжка Селигерским путём, до самого Игнач-креста (где он находился, в точности неизвестно, хотя существует несколько версий на этот счёт и даже несколько памятных крестов, поставленных уже в наше время. — А. К.), и секли людей всех, словно траву, [не дойдя] 100 вёрст до Новгорода. Новгород же сохранил Бог и святая великая и соборная апостольская церковь Святой Софии, и святый Кирилл, и молитва святых благоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных черноризцев иерейского собора».

Названный в летописи Кирилл — это, по всей вероятности, святой Кирилл Иерусалимский, один из Отцов Церкви, чья память празднуется 18 марта57. Наверное, можно предположить, что именно в этот день татары повернули назад или что в этот день о их отступлении стало известно в Новгороде. Что ж, начиналась весна, а с наступлением весны монголы всегда прекращали воевать и давали своим коням возможность отдохнуть и восстановить силы. (Об этом специально писал упоминавшийся выше китайский дипломат Сюй Тин, побывавший у монголов как раз накануне их нашествия на Русь: «С самого начала весны они прекращают боевые действия. После весны они всегда выступают на войну уже с добрыми конями»58.) Но могло быть и так, что двигавшиеся к Новгороду отряды затребовал к себе Батый, как раз в это время безуспешно осаждавший Козельск — небольшой город Черниговского княжества, находившийся на реке Жиздре, притоке Оки (в нынешней Калужской области).

Обратный путь татар по Русской земле отмечен всё теми же страшными бедствиями, массовым избиением людей, грабежами и пожарами. Летописи Северо-Восточной Руси почти ничего не сообщают об этом. Зато сохранился яркий рассказ Ипатьевской летописи о героизме жителей Козельска. Для нас этот рассказ примечателен ещё и тем, что Козельск осаждал сам Батый. Он простоял возле города несколько недель, в течение которых другие татарские отряды разоряли ростовские, ярославские и новгородские пределы.

После того как Батый сжёг Владимир и захватил другие города Суздальской земли, рассказывает южнорусский летописец, он «пришёл ко граду Козельску, в котором княжил юный князь, по имени Василий». Кем был этот Василий, неизвестно. Очевидно, он принадлежал к роду черниговских князей; согласно некоторым летописям, ему было 12 лет59, но ничего более определённого сказать о нём мы, к сожалению, не можем. Между тем именно отроческий возраст князя придал силы защитникам города. Все решения принимались ими сообща, на «совете», то есть, надо полагать, на вече. «Козляне же совет сотворили: не сдаваться Батыю, так сказав: “Хоть князь наш и молод, но положим животы свои за него — и здесь (на этом свете. — А. К.) славу сего света приняв, и на том венцы небесные от Христа Бога примем”». Татары каким-то образом узнали об этом: «уведали же нечестивые, что ум крепкодушный имеют люди во граде и словесами льстивыми (обманными. — А. К.) нельзя взять город», — вот, между прочим, ещё одно свидетельство того, что во многих других случаях русские города брались не столько силой, сколько «лестью», то есть хитростью, обманом. Началась осада города, затянувшаяся на семь недель — немыслимый срок для небольшого удельного города! Татары действовали под Козельском так же, как при штурме других городов: они применили стенобитные машины и сумели разбить крепостную стену и ворваться на городские валы. Но защитники города предпринимали отчаянные попытки отразить натиск: «козляне же на ножах резались с ними». Во время одной из вылазок защитникам города удалось вывести из строя метательные орудия татар — пороки (в оригинале: «праща» или «проща»). И всё-таки силы были неравны: козляне «напали на полки их и убили из татар 4 тысячи, [но] и сами перебиты были». В кровавой схватке были убиты трое татарских «сыновей темниковых»: «татары же искали и не могли отыскать их среди множества трупов». Не смогли тогда отыскать и тело малолетнего князя Василия: «о князе Василии неведомо есть, а иные говорят, что в крови утонул, потому что молод был». Захватив город, Батый перебил всё оставшееся в живых население — главным образом женщин и детей, потому что взрослые почти все уже были убиты, — «и не пощадил от отрочат и до сущих младенцев» (в другом варианте: «до отрочат, сосущих млеко»). «С тех пор, — заключает свой рассказ летописец, — не смеют татары называть город Козельском, но — град злый»60.

Так рассказывает летопись, и рассказ этот находит подтверждение в независимом от неё источнике — сочинении персидского историка Рашид ад-Дина. Оказывается, Бату осаждал город даже дольше названных в летописи семи недель и не сумел взять его сам, но лишь с помощью подошедших отрядов других монгольских царевичей: «…Бату подошёл к городу Козельску (в оригинале Киф Матишка или, в другом списке, Кисель Иске, что близко к русскому названию. — А. К.) и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня»61.

Козельский эпизод даёт нам редкую возможность — впервые в книге — более пристально взглянуть на полководческие дарования Батыя и на ту роль, которую он сыграл в ходе Западного похода. Обращает на себя внимание тот факт, что восточный источник подчёркивает его неудачные действия: он не сумел взять город русских, и только прибытие подкреплений, которыми командовали другие полководцы, решило исход осады. Как мы увидим, этот эпизод — не единственный; Бату и в других случаях приписывались действия не вполне удачные в военном отношении и зачастую только помощь кого-либо из родичей-царевичей или эмиров приносила успех.

Так, о похожем эпизоде русского похода сообщается в жизнеописании полководца Субедея из китайской хроники «Юань-ши». Рассказ этот, правда, выглядит весьма путаным: в нём оказались нарушены хронология и последовательность событий, а возможно, и названия городов, взятых монголами. Один из подвигов Субедей-Баатура датирован здесь 1241-м или самым началом 1242 года, когда война с русскими была уже закончена, однако хронологически он увязан с победой над «владетелем народа русских» «Юрием-баном» (то есть с битвой на Сити в марте 1238 года); название же города, в овладении которым решающую роль сыграл Субедей, передано как «Торск» («Ту-ли-сы-гэ чэн»), что, вероятнее всего, имеет в виду Торческ (Торкский град) в Южной Руси — город «чёрных клобуков», торков-огузов, ещё в XI веке перешедших на службу русским князьям (этот город будет захвачен татарами в следующую кампанию, в 1240 году). Но некоторые детали в описании взятия «Торска» находят прямое соответствие в рассказе Рашид ад-Дина о взятии Козельска, так что нельзя исключать и того, что речь в обоих источниках идёт об одном и том же городе: «…Город Торск был окружён, но не взят. Бату подал доклад каану, чтобы прислали Субедея руководить сражением (явное нарушение хронологии событий? — А. К.). Субедей… атаковал Торск и за три дня овладел им, полностью взял тех русских, что относились к его населению»62. Ещё одну историю со взятием некоего русского города приводит хивинский хан XVII века Абу-л-Гази, по версии которого главную роль во всём происходящем играл младший брат Бату (и прямой предок самого Абу-л-Гази) Шибан. Правда, рассказ этот наполнен уже подробностями совершенно фантастическими: главным городом Руси названа здесь Москва (столица Русского государства в XVI–XVII веках, но никак не во времена монгольского завоевания), а противниками монголов выступают правители не только Руси, но и «Корелы» (венгров?) и немцев. Когда Саин-хан (так именуют Бату поздние хивинские предания) «завоевал один за другим русские города и дошёл до Москвы», его противники соединились между собою. «Оцепивши свой стан и окопавшись рвом, они отбивались в продолжение почти трёх месяцев». Тогда-то Шибан-хан и решил проявить инициативу. «Дай мне тысяч шесть человек в прибавок к воинам, которые при мне, — обратился он к Бату. — Ночью я скроюсь в засаду в тылу неприятеля; на следующий день, вместе с рассветом, вы нападите на него спереди, а я сделаю нападение с тыла». Бату последовал совету брата, и это решило исход битвы. «Когда разгорелся бой, Шибан-хан, поднявшись из засады, устремился с конницей; доскакав до края вата, он, спешась, перешёл чрез вал. Внутри вала стан оцеплен был со всех сторон телегами, связанными железными цепями: цепи перерубили, телеги изломали, и все, действуя копьями и саблями, напали на неприятеля — Саин-хан спереди, Шибан-хан с тыла: в этом месте избили они 70 тысяч человек»63 (здесь приведены подробности сражения, случившегося позднее, уже в Венгрии). Решающую роль в победе над «московским государем» отводил Шибану и другой хивинский историк, Утемиш-хаджи, по версии которого «Шайбан-хан шёл впереди на расстоянии трёхдневного пути» и, не дожидаясь Бату, разгромил главные силы русских. Сам Бату прибыл к месту сражения, когда всё уже было кончено64.