Александр Македонский. Убийство в Вавилоне - Грэм Филлипс Страница 22

Некоторое время спустя, после того как он убедился, что животное успокоилось и рвется вперед, Александр пустил его бежать изо всех сил, отдавая команды голосом и управляя пятками. Филипп и его друзья вначале следили за ним в полной тишине, в волнении ожидая, чем все закончится, а когда увидели, что он возвращается и конь повинуется ему, разразились криками восторга. Говорят, что Филипп прослезился от радости, и когда сын спешился, поцеловал его и восторженно сказал:

— Сын мой! Ищи себе царство, которое будет тебя достойно, ибо Македония слишком мала для тебя!

Видимо, пораженный умением Александра обходиться с лошадьми, Филипп дал ему первое важное поручение — командование над кавалерийским отрядом. Некоторое время царь оставался в Пелле, поправляясь после ранения, полученного в одном из сражений, и за это время он мог убедиться, что его сын одинаково хорошо может руководить и людьми, а не только животными. Поэтому в 338 г. до н. э., собрав под свое начало самую большую армию за все время, Филипп решил завершить завоевание Греции и отдал под начало Александра, которому на тот момент исполнилось всего восемнадцать лет, половину всей македонской конницы.

Еще мальчиком Александр укротил Буцефала, на котором до него никто не решался ездить. С тех пор самый знаменитый конь мира слушался только царя и донес его на своей спине до берегов Ганга

От исхода кампании зависела судьба всех, кто в ней участвовал, поскольку вопрос стоял о жизни и смерти. Греческие города-государства объединились и смогли собрать армию, по численности превосходившую армию Филиппа Македонского. Греческая армия под предводительством фиванцев насчитывала 37 000 воинов, а Филипп смог вывести только 32 000 солдат. 2 августа 338 г. до н. э. обе армии сошлись в Центральной Греции у местечка Херонея, и Филипп впервые вывел свои войска против тех самых полководцев, у которых, собственно, его солдаты и переняли тактику боевых действий. Именно в сражении при Херонее всему миру впервые явился полководческий талант Александра, а вся Греция впервые увидела его храбрость и умение вести за собой воинов. Диодор сообщает, что только благодаря Александру сражение закончилось победой македонян. Долгое время его исход был неясен, но затем удар конницы под командованием Александра принес победу македонянам.

На рассвете обе армии изготовились к сражению, и Филипп поручил своему сыну, пока еще юному, но уже известному своей храбростью и находчивостью, командование одним из флангов. Вместе с ним были лучшие военачальники македонян, в то время как сам Филипп встал во главе лучших войск, которые у него были. Остальных своих воинов он расставил там, где требовалось для битвы.

Долгое время исход сражения был неясен, и многие храбрые воины пали с обеих сторон, так что победа могла достаться и тем, и другим. Но затем Александр, желая доказать отцу свое умение, никем не превзойденный в храбрости, повел в атаку лучшие свои силы на своем фланге, прорвал вражеский фронт и, поразив многих, поверг на землю тех, кто пытался противостоять ему… Груды тел нагромоздились перед его войсками, но затем Александр со своими воинами все-таки прорвался через вражеские порядки и заставил противника бежать.

Отныне вся Греция, за исключением Спарты, оказалась в руках Филиппа Македонского. Его владения простирались с запада на восток почти на 900 километров от Адриатики до Черного моря и с севера на юг более чем на тысячу километров — от устья Дуная до полуострова Пелопоннес и Средиземного моря.

Филипп планировал поход в Малую Азию, однако получилось так, что победа при Херонее знаменовала конец его завоеваний. Как ни странно, но после этого сражения произошел коренной переворот и в его взаимоотношениях с Александром. Как бы ни гордился Филипп своим замечательным сыном, но, похоже, он в какой-то момент решил, что должен произвести на свет наследника, который был бы полностью македонянином по происхождению. В 337 г. до н. э. он женился в седьмой, и последний, раз на дочери знатного македонянина, девушке по имени Клеопатра (просьба не путать с известной египетской царицей). Мать Александра Олимпиада, как мы помним, была уроженкой Эпира, а значит, ее сын считался македонянином лишь наполовину. Старший сын Филиппа, Арридей, был также рожден иностранкой — гречанкой Филинной. Таким образом, любой мальчик, который появился бы на свет от Клеопатры, был бы македонянином «на сто процентов». И даже если бы сам Филипп решил, что Александр будет по-прежнему его наследником, непременно нашлись бы в Македонии люди, которые посчитали бы, что у сына Клеопатры больше прав на корону.

И Филипп, и Александр обладали вспыльчивыми характерами, и на свадебном пиру, который начался после бракосочетания царя и Клеопатры, оба поссорились так, что дело едва не дошло до драки. Как рассказывает Плутарх, дядя Клеопатры и один из полководцев Филиппа Аттал заметил, что теперь царь наконец-то сможет иметь настоящего наследника македонской крови. Александр пригрозил вельможе и даже швырнул в него свой кубок. Увидев это, Филипп пришел в ярость, выхватил меч и бросился на сына. Однако царь был настолько пьян, что тут же рухнул на пол. И тогда Александр в присутствии гостей насмешливо произнес: «Вот человек, который собирался пройти из Европы в Азию, а сам не может пройти от одного стола до другого, не потеряв равновесия».

Сразу после этой ссоры Александр с матерью покинули столицу и направились в Эпир ко двору брата Олимпиады, которого также звали Александром. Он теперь был вождем племени молоссов и считался одним из наиболее могущественных правителей страны. Олимпиада, негодовавшая на мужа, похоже, пыталась подговорить брата выступить против македонян, свергнуть Филиппа и посадить на трон ее сына. Неизвестно, в какой степени был вовлечен в этот заговор сам Александр и знал ли он о нем вообще, однако планам Олимпиады не суждено было осуществиться, так как Филипп ее опередил. Он, конечно, мог вторгнуться в Эпир и с легкостью разгромить любые силы, которые выступили бы против него, однако большая часть македонской армии в тот момент находилась в Греции, и царь не хотел отвлекаться на второстепенные боевые действия. Вместо этого он направил к вождю молоссов посольство, в котором предлагал вождю руку своей дочери, тоже Клеопатры, в обмен на то, что тот возвратит в Пеллу Александра. Клеопатра была дочерью Филиппа и Олимпиады, так что вождь молоссов приходился ей родным дядей, но в те времена подобное редко принималось в расчет, тем более что подобный брак давал брату Олимпиады массу выгод, и он согласился на предложение македонского царя. Кто-то предупредил Александра, и тот бежал в Иллирию. Однако местные племена побоялись предоставить ему убежище, и юноше не оставалось ничего другого, как вернуться в Пеллу. Олимпиада осталась в Эпире у брата, но ее муж не предпринимал никаких попыток возвратить ее. Более того, Филипп решил развестись с нею.

Теперь, когда Александр возвратился в столицу и находился под домашним арестом, царь, по всей видимости, не ожидал, что Олимпиада может представлять для него хоть какую-то опасность.