Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган Страница 23

Следующим ударом те пошатнули сами основы османской легитимности, атаковав священные города ислама Мекку и Медину. В марте 1803 года саудовский эмир Сауд Ибн Абд аль-Азиз напал на Хиджаз и в апреле вошел в Мекку. Его армия не встретила сопротивления и не прибегала к насилию. Ваххабиты разъяснили жителям Мекки правила своей веры и установили новые порядки: шелковые одежды и курение были запрещены, мавзолеи разрушены, купола сняты. Ваххабиты оставались в Мекке всего несколько месяцев, после чего вернулись в Неджд. Только в 1806 году они решили отвоевать провинцию Хиджаз у Османской империи и присоединить ее к своему быстро расширяющемуся государству.

Когда ваххабиты захватили Мекку и Медину, паломники из Османской империи лишились доступа в священные города и возможности исполнять одно из обязательных предписаний ислама — совершать хадж. Из Османской империи отправлялось два официальных паломнических каравана — из Каира и Дамаска. Во главе каждого верблюды везли махмал — богато украшенный паланкин, в котором находилось покрывало для Каабы (мусульманской святыни в Заповедной мечети в Мекке, где хранится священный черный камень), а также богатые дары и экземпляры Корана. Махмал везли с особой торжественностью, его окружали музыканты, которые били в барабаны и дули в рога. Музыка, богатые дары, украшения для святыни Кааба — все это, по мнению ваххабитов, нарушало «чистоту» ислама, и они запретили ввозить махмал в Мекку, нарушив многовековую традицию мусульман-суннитов.

Один из офицеров, сопровождавших египетский караван в 1806 году, рассказал историку аль-Джабарти о разговоре между человеком, который назывался амир аль-хадж (глава каравана паломников), и ваххабитами:

Указывая на махмал, один ваххабит спросил его: «Что это за дары, что вы везете с собой с таким благоговением?»

«Этот обычай восходит к отдаленным временам. Махмал словно знамя, под которым собираются паломники для совершения хаджа», — ответил глава каравана.

Тогда ваххабит сказал: «Больше этого не делайте и с махмалом не приезжайте, а если вы в другой раз явитесь с ним, то я его уничтожу» {25}.

В 1807 году сирийские паломники без махмала и музыкантов попытались войти в Мекку, но их не пустили. С махмалом или без, ваххабиты считали мусульман Османской империи многобожниками и закрыли для них главные священные города ислама.

Среди всего многообразия титулов султана Османской империи наиболее важными были титул халифа и титул хранителя двух святынь — Мекки и Медины. Захват Хиджаза ваххабитами и запрет на паломничество поставили под сомнение не только способность османского государства защитить свои территории, но и религиозную легитимность османского султана как защитника веры и священных городов ислама. Серьезность этой угрозы трудно было переоценить. Османы понимали, что, если они не ответят на этот вызов, их империю ожидает крах.

В глазах турок-османов ваххабиты были просто дикими бедуинами, но в Стамбуле понимали, что справиться с ними — непростая задача. Как показали современные войны в Кувейте и Ираке, даже могущественные державы наших дней сталкиваются с огромными логистическими трудностями при ведении военных действий на Аравийском полуострове. Османским войскам нужно было доплыть на парусных кораблях до побережья Аравии и преодолеть большие расстояния по суше в условиях испепеляющей жары, имея очень длинные и уязвимые линии снабжения. Им пришлось бы сражаться на враждебной ваххабитской территории. Нельзя было игнорировать и тот факт, что ваххабиты представляли себя ревнителями веры, исполняющими волю Аллаха. Существовал риск, что османские солдаты откликнутся на их мощное послание и перейдут на их сторону.

Таким образом, об отправке войск из Стамбула в Хиджаз не шло речи. Для такой масштабной кампании османам не хватило бы ни финансовых, ни военных ресурсов. Поэтому Порта начала требовать активных действий от своих провинциальных наместников в Багдаде, Дамаске и Каире. Между тем багдадскому губернатору не хватало сил даже для того, чтобы защитить от ваххабитских рейдов южные районы своей провинции. Курдский губернатор Дамаска Кундж Юсуф-паша пообещал Стамбулу возобновить паломнические караваны, но у него также не было ресурсов для проведения такой кампании. Как заметил сирийский историк Михаил Мишака, Кундж Юсуф-паша «не мог ни собрать достаточно солдат, ни снабдить их достаточным количеством боеприпасов, чтобы изгнать ваххабитов из провинции Хиджаз, которая лежала в сорока днях пути от Дамаска по раскаленным пескам пустыни, где не было ни пищи, ни воды для людей и животных» {26}.

Был только один человек, способный мобилизовать необходимые силы, разгромить ваххабитов и восстановить власть османского султана в Хиджазе. В 1805 году к власти в Египте пришел великий правитель, человек твердой воли, безграничного честолюбия и необычайных дарований по имени Мухаммад Али. Но, обращаясь к нему за помощью в борьбе с ваххабитской угрозой, османский султан не знал, что спустя несколько лет тот обратит свою мощь против его империи. Мухаммад Али-паша оказался самым опасным из местных лидеров, бросавших когда-либо вызов правлению Стамбула в арабских провинциях. Он был настолько могущественен, что мог угрожать свержению самой династии османских султанов.

В июне 1798 года у берегов Египта, близ портового города Александрия, неожиданно появилась британские военные корабли. На берег сошла группа офицеров, которые сообщили местным властям о готовящемся французском вторжении и предложили свою помощь. «Это земли султана! — возмутился городской глава. — Ни французы, ни кто-либо еще не имеют права посягать на них! Нам не нужна ваша помощь!» {1} Одно только предположение, что такая ничтожная страна, как Франция, может представлять угрозу для Османской империи или же что османские подданные могут обратиться за помощью к другой ничтожной стране, такой как Британия, показалось местной знати глубоко оскорбительным. Британцы вернулись на корабли и уплыли. И все забыли об этом происшествии — на несколько дней.

Утром 1 июля жители Александрии проснулись и обнаружили, что их гавань заполнена военными кораблями, а побережье оккупировано иностранными солдатами. Как и предупреждали британцы, французский экспедиционный корпус во главе с Наполеоном Бонапартом вторгся в Египет. Это была первая европейская армия, вступившая на ближневосточные земли со времен крестовых походов. Столкнувшись с подавляющим превосходством противника в численности и огневой мощи, Александрия сдалась через несколько часов. Наполеон усилил городские укрепления, оставил небольшой гарнизон и двинулся на Каир.

Мамлюкская конница встретила французскую армию на южных подступах к египетской столице. Но так называемая «битва у пирамид» стала повторением печально известного сражения на равнине Мардж Дабик в 1516 году. Доблестные мамлюки вытащили сабли и ринулись на французских захватчиков, но не смогли даже приблизиться на расстояние сабельного удара. Выстроившись тесными рядами, французские пехотинцы давали один массированный ружейный залп за другим, пока вся мамлюкская конница не была уничтожена. «Воздух потемнел от пороха, дыма и пыли, — писал аль-Джабарти, — непрерывная стрельба оглушала. Людям казалось, что земля содрогается под их ногами и небо рушится на головы» {2}. По словам очевидцев, через три четверти часа сражение закончилось. Армия Наполеона вступила в беззащитный Каир.