Воздушная битва за Севастополь. 1941-1942 - Мирослав Морозов Страница 23

Германское командование учло опыт сентябрьских боев и постаралось сосредоточить для нового наступления в Крыму мощную авиационную группировку, но ее возможности были довольно ограниченны. Если в период предыдущего наступ­ления IV авиакорпусу приходилось делить свое внимание ме­жду Перекопом и Одессой, где основную роль играла все-та­ки румынская авиация, то теперь силы приходилось делить между Ишунью и Донбассом, где немцам противостояли ос­лабленные, но неуничтоженные ВВС Южного фронта. Именно это обстоятельство помешало вернуть в Чаплинку истреби­тельные группы II/JG 77 и l(J)/LG 2. Как другой недостаток от­мечалось малое количество исправных бомбардировщиков. Так, германский историк В. Дирих (W. Dierich) отмечает, что к моменту наступления на Перекопе в эскадрильях KG 51 оста­валось в среднем по 3—4 исправных «юнкерса». Тем не ме­нее истребительные группы имели численность, близкую к штатной, — в среднем по 30 истребителей. В результате для обеспечения прорыва армии Манштейна оставались: развед­эскадрилья 3(F)/121, штаб, группы I и III/KG 51, штаб и группа II/KG 27, группы пикирующих бомбардировщиков I и IM/StG 77, истребительные группы II/JG 3, III/JG 77, а также штаб эскад­ры JG 77. Таким образом, в распоряжении генерала Флюгбей­ля имелось 10 разведчиков (без ближнеразведывательных эскадрилий сухопутных войск), 60—70 двухмоторных и 60 одномоторных бомбардировщиков, около 70 истребителей, в сумме до 220—230 боевых самолетов. По меркам люфтваф­фе это был весьма солидный кулак, примерно соответство­вавший по численности группировке, которая на тот момент сражалась под Ленинградом, или почти половине той, кото­рая обеспечивала наступление на Москву. Важность исхода второго наступления в Крыму для немцев подчеркивал и дру­гой факт — для личного контроля за действиями истребите­лей и организации более эффективного взаимодействия авиации с сухопутными войсками в Чаплинку прибыл инспек­тор истребительной авиации полковник Вернер Мёльдерс (Werner Molders). Мёльдерс на тот момент был в Германии по­лулегендарной личностью — первым летчиком Второй миро­вой войны, одержавшим 100 воздушных побед и первым на­гражденным Рыцарским крестом с дубовыми листьями, меча­ми и бриллиантами. Мёльдерсу, начинавшему воевать еще в Испании, многие приписывают создание тактики пары в ис­требительной авиации, воздушного командного пункта и ряд других новшеств, изменивших борьбу в воздухе до неузнавае­мости. Прибытие столь опытного командира сыграло свою роль не только в военном, но и в моральном плане — даже захвачен­ные в плен немецкие пилоты надменно говорили русским, что их дни в воздухе сочтены, раз за дело взялись такие опытные асы, как Мёльдерс, Gollob и командир III/JG 77 Kurt Ubben.

Хотя общая численность советской авиации в Крыму пре­восходила группировку IV авиакорпуса почти в два раза, при анализе последующего воздушного сражения следует прини­мать во внимание ряд обстоятельств. О неопытности боль­шинства советских пилотов, устарелости половины матчасти, отсутствии управления по радио у советской стороны мы уже говорили. К этому следует добавить то, что четверть совет­ской авиации в Крыму составляли летающие лодки МБР-2, ко­торые могли использоваться над сушей только в качестве ночных бомбардировщиков. Главным же фактором остава­лось то, что в Крыму по-прежнему отсутствовало единое управление всеми силами советских ВВС. Примерно треть от находившихся на полуострове советских истребителей (62-я истребительная авиабригада ВВС ЧФ, кроме эскадрилий, вы­деленных во Фрайдорфскую группу) находилась в тылу, осу­ществляя ПВО тыловых объектов. Для действий в качестве фронтовых оставалось 164 истребителя, причем если вычесть из них И-5 и И-15бис, использовавшиеся исключительно в ка­честве штурмовиков или ночных бомбардировщиков, то полу­чится примерное равенство с люфтваффе, а если учесть еще и качественные параметры — то ощутимое превосходство не­мецкой стороны. Еще более разительное превосходство име­ли немцы в дневных бомбардировщиках, которые играли ос­новную роль в поддержке сухопутных войск. Если взять бом­бовую нагрузку для Не-111, Ju-88, ДБ-3 за 1 тонну бомб, Пе-2 и СБ — за 600 кг, Ju-87 — за 500 кг, Ил-2 — за 400 кг, как оно было в действительности, получится, что бомбовый залп IV авиа­корпуса составлял около 90 тонн, советских ВВС — 45 тонн. На самом деле различие было еще большим, так как ДБ-3 применялись советским командованием почти исключитель­но в ночное время, когда их удары были менее эффективны. Кроме того, немецкие бомбардировщики успевали за день боев сделать 4—5 вылетов, тогда как советские — 2—3. Так что, как бы ни писал в своих мемуарах Манштейн, реальное господство в воздухе было на стороне немцев, что и явилось одной из причин их успеха.

У тех советских солдат, которые пережили войну, начало немецкого наступления у Ишуни 18 октября 1941 г. сохрани­лось в памяти, как один из ярчайших эпизодов войны. П. И. Ба­тов находился на передовой и наблюдал все воочию: «18 ок­тября, 3.00. Авиационный налет на позиции обоих полков 156-й дивизии. Сначала показалось, что день занимается обычно. К таким налетам мы на Ишуни привыкли. Но бомбеж­ка не прекращается. Сила ее возрастает с часу на час. 7.00. Ударила вражеская артиллерия всех систем. С НП видно: го­ризонт перед фронтом 361-го полка затянут черной пеленой дыма. Сильный ветер гонит дым на нас. Три часа артподго­товки. Проводная связь с частями порвана».

Воспользовавшись мощностью первоначального удара, трем дивизиям 54-го армейского корпуса удалось вклиниться в оборонительные позиции советских войск, но первая из по­дошедших дивизий Приморской армии — 157-я 19 октября нанесла контрудар, после которого темпы немецкого проры­ва существенно замедлились. 20 октября немцы полностью овладели первой линией советской обороны, но уперлись во вторую, проходившую через устье реки Чатырлык, где насмерть стояли 172-я стрелковая дивизия и подошедшая из резерва 42-я кавалерийская. В состав 172-й входил 5-й танковый полк, где все еще оставалось девять Т-34, бороться с которы­ми немцы в 1941 г. не могли. Бои на берегу реки продолжа­лись до вечера 23 октября. Что же происходило в первые дни наступления в воздухе?

Активность люфтваффе снова выросла до отметки не­скольких сотен самолето-вылетов в день. Группы бомбарди­ровщиков последовательно на протяжении всего дня переме­шивали позиции советских войск с землей. Впрочем, их уда­ры были не такими мощными, как в сентябре. По данным ВВС ЧФ, 18—19 октября над ишуньскими позициями фиксирова­лось около 100 самолето-пролетов ударных самолетов люф­тваффе, которые действовали группами от 4 до 20 машин. Эти цифры подтверждают германские данные о том, что в не­которых эскадрильях оставалось по четыре исправных само­лета, а в наиболее хорошо сохранившихся группах до 20 бом­бардировщиков. Несмотря на это, немцы пытались подвер­гать бомбардировке и тыловые объекты. Так, 18 октября налетам подверглись железнодорожная станция Джанкой и село Джаба. Одновременно велась разведка Севастополя, но это не прошло для немцев безнаказанно. Летчик Савва на МиГ-3 таранным ударом сбил разведчик Do-215. Оба самоле­та упали в море, но советский пилот смог спастись, прыгнув с парашютом. Это был уже третий воздушный таран над Сева­стополем (второй 28 сентября совершил старший лейтенант Карасев из 32-го иап, уничтоживший разведчик Ju-88).